Агния Аксаковская - Ли Лу Би. Книга о трёх девушках

Александра, устроившись поуютнее на своём нашесте, вмешалась:

– И, кстати, я посоветовала королеве, чтобы она заодно позвала и вас, господин Венсан, потому что всем известна застенчивость капитана Жанно в обществе красивых женщин. …Представьте себе, Химерина, часа три назад он застал меня совсем одну и не решился сказать мне даже какой-нибудь милой дерзости.

Химерина удручённо присвистнула.

– Скажи, пожалуйста. Поразительно! И что, он всегда такой?

Вопрос был обращён, вкупе с шаловливой улыбкой, Теодору.

– Только после посещения конюшен, мэм.

Химерина вопросительно посмотрела тусклыми большими глазами на ясное лицо мадам Монтаржи.

– Это комната, где кони живут, дорогая. – Пояснила Лис.

– Всё-таки странно, что он так стесняется. Ведь говорят – сама я в этом не разбираюсь – что капитан Жанно на редкость привлекательный мужчина. Что скажешь, Лисси?

Александра долго-предолго рассматривала предмет разговора, с попугаячьей любознательностью наклоняя прекрасную голову то так, то сяк.

– Росту не мешало бы прибавить. – Наконец изрекла она.

Химерина удовлетворённо хмыкнула, но тотчас с виноватым видом осекла себя.

– Будет вам хулиганить, госпожа Монтаржи. Возможно, Капитан так робок, потому что хранит целомудрие, как и подобает благородному человеку, до вступления в законный брак.

– Я предполагаю, что причина этой сдержанности совсем иная, ваше величество. – С непроницаемым лицом заметила Александра.

– Ах, скажи скорее, Лисси?..

Александра таинственно прошептала:

– У Капитана Жанно есть тайная возлюбленная.

– Подумать только. Ты уверена, Лисси?

– Абсолютно. Меня просто разбирает любопытство – так мне охота поглядеть на эту особу. А вам разве не в амбец, ваше величество?

– Конечно, Лисси. …Хотя ни за что не поверю, что она вполовину такая же чудненькая, как ты.

Александра сурово повернула отчётливо блеснувшую золотом голову, тяжёлые косы шевельнулись на её плечах.

– Вы её видели, Теодор?

– Кого, госпожа Монтаржи?

Химерина повысила голос:

– Не притворяйтесь, старина. Солнце, которое светит одному только капитану.

– Как вы изысканно выражаетесь, ваше величество.

Теодор сопроводил комплимент куда более низким поклоном, чем требовал этикет. (Причём, напрасно Жанно надеялся – пенсне и не подумало свалиться.)

– Насколько мне известно… – Поведал Тео, выйдя из штопора. – Скупая мужская дружба вполне удовлетворяет эмоциональные запросы Капитана.

Жанно внезапно обратился к Химерине:

– Ваше величество, мне надо выйти. У меня началось Обыкновенное Мужское.

Химерина помолчала и с надутым видом спросила:

– Что это значит?

Венсан спешно влез:

– Всего лишь Приступ Жажды, ваше величество. Один из простейших биоциклов мужского организма. Критические часы в любое время суток. Всё, что требуется мужчине в эти болезненные моменты – это побольше жидкости, гигиеническая салфетка и полный покой. Конечно, желательно ласковое и бережное отношение со стороны окружающих, учитывая те изменения, которые претерпевает и без того неустойчивая мужская психика в этот отрезок времени. Не допускаются грубые шутки и замечания оскорбительного характера по поводу текущего процесса. Наилучшая поза – полусидя, оба локтя на столике, причём рекомендуется подложить под них по свёрнутому вчетверо чистому носовому платку, голова зажата в руках, ноги скрещены. При необходимости позу следует сменить, откинув мужчину на спинку. Важно при этом поддерживать голову, чтобы она не оторвалась. Платки можно вынуть.

Химерина издала раскатистый, несколько истеричный смех.

– Венсан, вы можете быть по-настоящему галантным. …Мы покидаем вас, милые мальчики. Какие вы всё-таки очаровательные. О, эта Вечная Мужественность! Нет, благодарю, Венсан. Мне поможет Лисси.

Дамы удалялись рука об руку под боковым зрением всех присутствующих, не рискующих бросать прямые взгляды. Ухмыляющийся Бигор подхватил клетку.

– Пошли, Фонтевруша. – Почти не дозируя грубый голос, позвал он. – Доставим по адресу.

Уносимый Попугайчик проорал:

– У капитана есть тайная воз-люб-лен-ная!

Его унесли.

Жанно буркнул:

– Мужефобия, как она есть.

Венсанушка пытливо смотрел вслед Попугайчику.

– А интересно, что бы произошло с мужчинами, если бы её величество умела колдовать?

– Иные вещи стало бы делать непросто. – Жанно вслед не смотрел. – Я, видать, совсем башку потерял. Неужели по моей роже что-нибудь заметно?

– Госпожу Монтаржи задевает, что ты не падаешь в обморок, раскинув сапоги, всякий раз, как её завидишь. Это притом, что она плевать на тебя хотела. Парадоксы жен… человеческой психики.

Жанно пожал железным плечом.

– На тебя же она не обижается.

Со вздохом:

– Я – тюфяк. Пузыри на коленках, пенсне.

Он повертел в неожиданно гибких пальцах упомянутый инструмент, показал Жанно. Оба посмотрели на пенсне.

– А если Монтаржи раньше меня вызнает, кто МОЯ? – Выдал дичь Капитан.

– Не знаю, Жанно. Одно предскажу точно – скучно не будет.

Жанно заткнулся, прежде чем снова завести шарманку.

– Тео, случилось то, чего я боялся. Она что-то пронюхала, эта Монтаржи. – Тео не ответил. – Ты кого-нибудь видел, пока шёл от галереи?

– Нет.

Венсан повспоминал, уведя глаза вбок.

– Только возле флигеля для вышибал кто-то крутился. – Он кивнул, вероятно, своему мыслительному аппарату. – Ну да. Виви. Наверное, искала Бигора. Но это в другой стороне. …Напрасно ты не разрешил мне подежурить эти два часа в роще.

После нервного молчания Венсан, чтобы дать мыслям другое направление, предположил, что Керадрёша уже, небось, дома.

– Да нет. – Вяло отвечал капитан. – Ключи от хаты у меня.

Он приободрился.

– Пошли.

Глава шестнадцатая, на папильотках

Ренюшки, «в сам деле», ещё не было, и друзья расположились в скромной комнатке, которую почтил в качестве постоянной резиденции сам хозяин. Несомненно, сия славная обитель служила в качестве таковой с той поры, когда её, ну, никак нельзя было назвать рабочим кабинетом, несмотря на вдумчивость владельца.

Теперь здесь вместо детской кроватки узенькая целомудренная кушетка, к коей приставлены с конца две табуретки, а трогательное настроение создают обои, как в детской. Абажур наполнял комнату тёплым светом, а Луна в окне – холодная. Со школьного письменного стола с торжественным видом взирал наклеенными глазами большой глобус. На полочке коротали свой век учебники и конспекты. Шкаф набит книгами. Некоторые в пыли, другие частенько покидали полку.

В углу свалена груда больших папок с гербариями. Этот культурный слой из жизни Рене изрядно пропаутинен. Возле шкафа для одежды чрезвычайно аккуратный умывальник с чистейшей полотенкой на крючке. Не вносила дисгармонии даже раскладушка прямо посреди комнатки, застеленная, конечно, человеком иного склада, привычным к армейской дисциплине.