Татьяна Володина - Я в мужчинах защиты искала…

Закончив рассказ, мама опять расплакалась, и Анна, все это время сидевшая на подлокотнике кресла, совсем рядом, крепко обняла ее и прижалась лбом к ее лбу. Хотелось сказать что-то утешительное, но предательский голос пока не собирался возвращаться. Так что она просто сидела и обнимала маму, стараясь поддержать ее хотя бы своим присутствием.

Денис возвышался над женщинами и думал, что жалко ему в этой ситуации только Анну, да и то не очень: девушка вроде бы неплохо держалась и не кисла. Два взрослых человека, ее родители, устроили цирк на пустом месте, и клоунов им показалось мало, они еще и смертельный номер решили показать. Он вообще не видел проблемы в том, что выросшая дочь, которой, по его скромному мнению, уже давным-давно было пора вырваться из родительского гнезда, наконец-то решила жить своей жизнью. Сам он в ее возрасте уже несколько лет жил своим домом и был женат на Надежде. Да, сделала Анна это не очень «правильно» – демонстративно и с эмоциями, но, с другой стороны, зачем было не менее эмоционально выгонять ее из дома? И уж тем более, зачем было бросаться такими словами, если ты в глубине души не хотел, чтобы она куда-то уходила? Что за поведение для взрослого мужика? И совсем непонятно было Денису, зачем кидаться из окна только потому, что обидевшаяся на тебя (за дело, кстати!) дочь не хочет с тобой разговаривать. В конце концов, каждый имеет право на то, чтобы его чувства принимали во внимание хотя бы близкие люди, члены семьи. Ну нагородили дел, ну поругались, подулись – пройдет время, все успокоятся и вновь помирятся. Чего устраивать истерики? Денис сам истериком не был и не выносил нервных мужиков. Женщин он знал в своей жизни разных и совершенно спокойно относился даже к их заморочкам, многое мог простить им и на многое закрыть глаза. Но для мужиков женские закидоны он считал неприличными.

– Нина Дмитриевна, – позвал он, присаживаясь рядом на корточки. Имя и отчество матери Анна сообщила ему чуть раньше, по дороге. – Давайте я в киоск сгоняю, кофе принесу. Или какао. Что вы любите? Вам нужно выпить что-то горячее и непременно сладкое, станет легче.

Женщина подняла глаза, словно впервые увидела этого мужчину. Похоже, о его присутствии она успела забыть, так тихо он стоял, пока она рассказывала. Видимо, ей стало неловко от того, что посторонний человек был свидетелем позора ее семьи, – она покраснела. Анна, безошибочно считав с лица мамины эмоции, быстро написала на листке:

«Он свой. Ему можно доверять».

Нина Дмитриевна и Денис прочли одновременно. Мама обреченно вздохнула и кивнула. А Анна стала свидетелем того, как мужчина покраснел в третий раз за один вечер, и улыбнулась ему благодарной улыбкой.

– Я кофе не люблю, – уже спокойно, мирно произнесла женщина. – Мне какао, пожалуйста. Или чай, если не очень плохой.

Дэн подарил ей ободряющую улыбку и обратился к подруге:

– А тебе?

«Капучино», – накорябала она.

– Я быстро, – сказал мужчина и оставил женщин одних.

Только тут Нина Дмитриевна, как индеец Зоркий Глаз из «бородатого» анекдота, заметила, что у дочери синяк на пол-лица, и ахнула.

– Аня! Что это? – воскликнула она, показывая на синюшную скулу. – Тебя кто-то ударил?!

Анна обреченно вздохнула. Она ни при каких обстоятельствах не планировала ставить мать в известность насчет ее непростых «отношений» с Гавришем. Пришлось импровизировать на ходу. Она написала на листке, стараясь выглядеть спокойной и вести себя естественно:

«Я поскользнулась по пути домой и упала. Приложилась о тротуарную плитку».

– Голова не болит? – участливо спросила мама. – Не кружится? Не тошнит?

«Все в порядке. Сотрясения нет. Немного болит лицо, но это только ушиб».

– Откуда ты знаешь? – Нине Дмитриевне, похоже, хотелось поволноваться еще. – Ты была у врача? Тебя осматривали?

«Я сама себя осматривала. И сотрясение у меня было раньше, если ты помнишь. Я не забыла симптомы».

Женщина хотела еще что-то сказать, но к ним уже подходил Денис с двумя одноразовыми стаканчиками. Он осторожно, стараясь не обжечь ни Нину Дмитриевну, ни Анну, вручил им напитки и встал рядом.

– Спасибо, – поблагодарила мать, а дочь лишь в очередной раз кивнула головой.

«Интересно, – подумал мужчина, непроизвольно улыбнувшись своим мыслям, – у нее шея не болит еще от всех этих кивков?» Ему казалось, что должна бы болеть. Спросить у нее самой, что ли? А она в ответ еще раз кивнет.

Нина Дмитриевна мелкими глотками, не торопясь, пила горячее сладкое какао. Стакан она держала уверенно, руки у нее больше не дрожали. Это отметили и ее дочь, и Денис. И это радовало. Значит, она уже лучше владела собой и могла адекватно воспринимать реальность. Шока не было. Это было кстати: чем бы ни закончилась операция, женщина сможет нормально реагировать. Она пила, грела руки о стаканчик и молчала, думая о чем-то своем.

Анна встала с подлокотника и подошла вплотную к Денису. От ее присутствия по его телу разлилось тепло, и он мысленно отметил это с неожиданной для самого себя радостью, автоматически подавшись ей навстречу.

«А себе?» – быстро написала на листке девушка.

– Что себе? – не понял мужчина.

«Ты не взял себе кофе. Рук не хватило?»

Денис улыбнулся. Она правильно все поняла. Нести три горячих стакана одновременно он бы не смог.

«Давай напополам, – предложила она. – Мне одной много».

– Ты уверена?

Анна попробовала кофе, слегка испачкав верхнюю губу в сливочную пенку, и передала стакан ему. Он взял, автоматически сделал глоток, ойкнул, обжегшись, но не мог отвести глаз от сливок на ее губе, которые она, перехватив направление его взгляда, тут же слизнула, и он испытал что-то похожее на разочарование. Денис не признался бы в этом под пыткой, но ему вдруг безумно захотелось самому собрать губами эту нежную пенку со сливочно-кофейным вкусом с ее губ. Память услужливо подкинула ему воспоминание о том единственном поцелуе, который у него с ней был, и мужчина покраснел в четвертый раз за вечер. Это уже не лезло ни в какие ворота! Как девчонка, честное слово! Скрывая смущение, он передал стакан обратно девушке, жадно ловя каждое ее движение, внутренне желая, чтобы она опять испачкалась и облизнулась.

Когда они допили, Анна тронула Дениса за плечо и написала:

«Ты, когда выходил, не заметил, банкомат работает?»

– Работает, – ответил Денис. – А зачем тебе ночью деньги?

«Нужно врачу дать. И медсестрам в отделении».

– Точно. Я не подумал как-то. Прости.

«Ты и не должен. Ты и так сделал больше, чем вообще мог бы. Спасибо! Может, домой поедешь?»

– Ну уж нет! – не согласился мужчина. – Я побуду с тобой, дождемся окончания операции. Возможно, я еще в чем-то пригожусь.

Нина Дмитриевна с интересом наблюдала за ними, ловя каждое слово и движение. Хорошо зная мать, Анна была уверена, что та еще не раз будет ее пытать насчет Дениса и того, какие отношения их связывают. Но сейчас ей было не до того.