Елена Ильинская - Власть женщины сильней. I

Наконец Франсуа сумел проговорить:

– Прошу простить графиню, Ваше Святейшество. Утром она плохо себя чувствовала, ее положение, знаете ли…

Перетти вдруг махнул рукой, сменив гнев на милость:

– Не стоит каяться за чужие грехи, дорогой князь, – но Каррера уловил, как сыграли желваки на скулах Феличе при упоминании «положения» Юлии. – Уверен, мы увидим графиню за обедом. А пока, любезный хозяин, мы хотели бы отдохнуть с дороги.

– Да, Святой Отец.

Папа и его компания разошлись по отведенным комнатам. Брат Иосиф, как обычно, проследовал за своим господином. «Этот де Вилль ее не удержит. Слабак. Прикрылся-таки ее пузом», – думал монах, размеренно шагая следом за Перетти.

– Иосиф, ты сделаешь дырку в моей сутане, если будешь и дальше так напряженно смотреть мне в спину, – Перетти на ходу обернулся и успел заметить следы размышлений на лице своего верного служителя. – Что ты увидел?

– Вы можете ее забрать отсюда, Святой Отец, как только пожелаете.

***

Когда Юлия узнала, что Перетти приедет в Бельфор, ей показалось, что мир рушится. Все, чего она добилась, пытаясь забыть и примириться с прошлым, могло исчезнуть с появлением этого человека. Отправив письмо Перетти, она ждала, надеялась на ответ, а не получив его, смирилась. Смирилась со всем – с нелюбимым мужем: Юлия уважала Франсуа, но питала к нему лишь дружеские чувства; даже с тем, что ее переселили в дальнее крыло дома. Она хотела убить в себе графиню Тулузы – гордую и непокорную, и стать графиней Бельфор – примерной женой, а после и матерью.

Но известие Виктории разбередило рану. Юлия не спала всю ночь накануне приезда Папы. Она впервые в жизни не знала, как поступить. То ей хотелось бежать из замка навстречу Перетти, то она обещала себе предстать перед ним счастливой и прекрасной.

Утром, с первыми лучами солнца, графиня позвала своих служанок, и через несколько часов ее туалет был закончен. Платье темно-зеленого бархата мягко обрисовывало чуть располневшую фигуру, белизну плеч подчеркивало ожерелье из жемчуга золотистого оттенка. Отливающие золотом и медью волосы спускались локонами из-под изящной сеточки, плетеной из золотых ниток и так же украшенной жемчугом. Если бы не едва заметные лучики морщинок у глаз, ей можно было бы дать не больше двадцати лет, да и эти морщинки смотрелись скорее как признак смешливости, а не возраста.

Уловив оживление слуг, Юлия догадалась о приближении кортежа высокого гостя. Но наступившее почти сразу затишье в ее апартаментах, насторожило графиню. Не дождавшись посыльного от мужа, она решила сама подняться в главный зал, но дойдя до двери обнаружила, что та заперта снаружи. Юлия поняла, что снова оказалась на правах пленницы. Снова кто-то принимает решение за нее! Вновь ее судьба принадлежит другим! И диктует ей условия тот, кто… От следующей мысли, едва не прозвучавшей вслух в порыве праведного гнева, у Юлии помутилось в глазах: «Тот, кто не достоин и ногтя на …его… мизинце». Графиня разозлилась на мужа, на свою глупость, но больше всего – на Перетти! И тогда женщиной овладело безумие. В ярости она метнула что-то попавшееся под руку в зеркало с такой силой, что венецианское стекло пошло трещинами, растерзала в клочья платок и манжеты платья и, сдерживая крик, закусила губы. Боль и капельки крови привели ее в чувство. Юлия подошла к окну и замерла, глядя в синее безоблачное небо. Она не думала ни о чем, ничего не хотела, не ощущала течения времени. Ею завладела пустота.

***

У дверей выделенных ему комнат Перетти увидел синьору, замершую в глубоком поклоне. Небрежным жестом благословив ее, он прошел мимо.

– Феличе! И это все?!

Крайне удивленный подобным обращением, Папа обернулся. Узнав Викторию, Перетти скрипнул зубами, но в следующее мгновение по-светски учтиво улыбнулся:

– Ах, это ты, дорогая! Приятная встреча. Хотя я должен был предположить, что ты не оставишь сестру в трудном… положении. Проходи.

Перетти пропустил даму вперед, а сам задержался, чтобы сказать несколько слов брату Иосифу.

Виктория заметила гнев понтифика, но не подала вида. Она прошла в его покои с гордо поднятой головой.

– Итак, Виктория, рассказывай, как проводишь время. Ты ведь теперь совершенно, – Перетти выделил это слово, – свободна.

– Прекрасно, – с холодной отстраненной улыбкой ответила синьора Морно.

– Жаль, что тебя не было на пасхальной службе в этот раз. Праздник удался как никогда. Надеюсь, ты провела его в молитвах, дочь моя?

Виктория снова улыбнулась: «В молитвах, святой отец, в молитвах».

– Монсеньор, я прошу отдать мне кольцо, которое я вручила вам однажды как символ моих чувств.

– Вот как?! Но я не вожу такие драгоценности с собой, – Перетти усмехнулся. – Приходи ко мне в Риме. Там мы об этом и поговорим.

Феличе откинулся на спинку кресла. Виктория прошлась по комнате, ее взгляд задержался на гобелене со сценой охоты – егерь кинжалом добивал подстреленного господином оленя:

– Не правда ли, красиво?

Папа скривился от отвращения.

– Виктория, на столе фрукты. Угощайся и угости меня.

Женщина выбрала гроздь винограда и шагнула к Феличе. Несколько ягод оказались в ее ладони. Не отрывая взгляда от глаз Виктории, мужчина взял губами виноградину с ее руки. Но как только он подался к ней всем телом, женщина отступила. Перетти усмехнулся и вновь откинулся в кресле, глаза его при этом нехорошо сверкнули.

– Этой же рукой ты предложила Морно яд? – вкрадчиво спросил Перетти.

Если этой фразой он хотел заставить Викторию испугаться или хотя бы смутиться, то ошибся. Графиня чуть пожала плечами и спокойно ответила:

– Я не травила своего мужа. Он сам ошибся в выборе поставщика вина.

Виктория отошла к стене, провела по обивке рукой. В стене открылся не видимый до того проход.

– Если вам понадобиться выход, он здесь.

– Похоже, ты знаешь этот палаццо лучше, чем его хозяин?! Благодарю. Но что мне может угрожать в доме верного католика?!

– В доме ревнивого мужа, – Виктория стояла у стены и смотрела на Перетти.

Они оба повернулись на шаги вошедшего.

– Монсеньор?! – вскрикнула Виктория.

Глаза Перетти мстительно зажглись:

– Чему ты удивляешься? Мне кажется, вам есть, что сказать друг другу.

– Добрый день, монсеньор, – Виктория уже была спокойна и прямо смотрела на кардинала Карреру.

– Вижу, вы не слишком удручены смертью моего племянника, который был вашим мужем!

– Моим мужем?! Да будет вам известно, он так и не смог им стать, – злая улыбка исказила губы женщины.

– То есть брак не был свершен? – поинтересовался кардинал. – Тогда о каком наследстве…

Виктория не дала ему договорить:

– Он не стал мужем, потому что не смог завоевать сердце своей супруги!