Фейрин Престон - Колдовство любви

— Подожди, дай попробую угадать… С лошади свалился.

— Нет, он умер от разрыва сердца.

— Черт возьми. Как же это не пришло мне в голову.

— Затем однажды тридцать первого октября примерно в полночь люди услышали, как он ехал на своей лошади по улицам города. Бедняжка, он искал свою Присиллу.

— И, насколько я понимаю, он до сих пор ищет ее?

Она кивнула.

— Он приезжает не каждый год. И не обязательно тридцать первого октября. Иногда ночью накануне, иногда на следующую ночь.

— А где он находится в промежутках между появлениями здесь?

— Никто не знает. Но замечено, что он всегда появляется в Хилари, когда цветут розы. Как в этом году.

Он даже почувствовал некоторый испуг, задавая свой следующий вопрос.

— А ты сама видела его?

— Нет, но я слышала его.

— Другие люди видели его?

— Да, время от времени в разные годы. Или говорят, что видели. Я, по крайней мере, не встречала никого, кто видел его сам.

— Раиннон…

— Знаю. Ты думаешь, что это глупо, потому что не может быть рационально объяснено.

— Если бы я жил все эти годы в Хилари и слышал его, я бы обязательно постарался его увидеть.

— Постарайся понять нас. Что будет, если я или кто-нибудь еще попробует посмотреть на него и не найдет никого. Это станет трагедией для всего города.

Он покачал головой. И она поняла, что не убедила его.

— Ты помнишь свое разочарование, когда обнаружил, что Санта Клауса не существует.

— Я не был разочарован, я почувствовал облегчение. Санта Клаус не мог быть рационально объяснен.

Она снова почувствовала укол тревоги, но попыталась не обращать на это внимание.

— Тогда ты очень странный.

— Скажи на милость. А я был уверен, что это город странный.

— Мне очень жаль тебя. Его рука, которой он ласкал волосы Раиннон, замерла.

— Меня?

— Ты никогда не чувствовал радости просто верить.

— Всему существует логическое объяснение, Раиннон. Совершенно ясно, что какие-то люди на протяжении всех этих лет морочили городу голову, причем более успешно, чем эта молодежь.

То, что он так серьезно выражал свою мысль по этому поводу, показалось ей смешным.

— Наверное, это роковая тайна, которая передается из поколения в поколение в городской семье, — сказала она торжественно.

— Может быть…

Тут до него дошло, что она подшучивает над ним, и он замолчал. Затем улыбнулся.

— Ты знаешь, даже в лунном свете у тебя мерцают глаза.

Он нежно погладил ее лицо.

— Я люблю тебя.

У нее перехватило дыхание. Снова появилось чувство тревоги. Но теперь у нее не было времени, чтобы разбираться в нем, потому что в следующую секунду все заглушил огонь, обрушившийся на нее вместе с поцелуями.

От утреннего света Раиннон прищурилась. Что-то было не так. Солнечный свет никогда раньше не тревожил ее. Этим же утром он казался слишком сильным. Или, может быть, это она была слишком слабой?

Ровное дыхание Нов рядом с ней свидетельствовало о том, что он еще спит. Почему же не спит она? Прошедшая ночь была слишком бурной. Чудесной.

Пугающей.

Больше это откладывать нельзя. Она открыла глаза и решила, наконец, посмотреть на свет и на факты. Прошлой ночью Ноа показал ей другой мир, где существовала новая для нее боль, где углы были острыми, а чувства — обнаженными. Она была оглушена, не готова к тем сильным эмоциям, которые испытала во время ночи любви.

Вот уже много лет любовь и надежность этого города защищала ее от той печали, которую ей приходилось испытывать в юности. И она забыла, что существуют огорчения и опасности.

Она никогда не испытывала сильной страсти и поэтому решила, что кульминацией любви будет их ночь с Ноа. Она полагала, что в объятиях Ноа удовлетворит все желания, которые всколыхнулись в ней после их знакомства. Вместо этого она вдруг обнаружила, что ночь их любви оказалась лишь прологом к чему-то большему, и она испугалась. Из своего опыта она усвоила, что изменения несут боль. И теперь те же самые инстинкты, которые подтолкнули ее к ночи с Ноа, говорили ей, что «то надо оставить, и как можно скорее.

Она осторожно, чтобы не разбудить Ноа, встала с кровати и направилась в ванную.

Когда она вернулась, Ноа уже встал и оделся. Греймокин застыл каменным изваянием в центре комнаты, уставившись широко раскрытыми глазами на кресло, которое Ноа передвинул к камину накануне, — Он вернулся, — прошептал Ноа, — но с ним что-то происходит.

— Это из-за кресла. Оно не там стоит, поэтому Греймокин не понимает, в чем дело. Смотри.

Минутой позже Греймокин осторожно приблизился к креслу, рассматривая его со всех сторон, обошел его, и, удостоверившись, что это было то самое кресло, которое он так хорошо знал, расслабился и прыгнул на цветочный ящик за окном.

— Кошки боятся всего незнакомого. Они могут поменять хозяев, но вещи в их мире должны быть в полном и постоянном порядке.

Он подошел и обнял ее.

— Я скоро узнаю много нового о котах и совах, правда?

Он мягко и нежно поцеловал ее в губы, и несмотря на все ее тревоги и волнения, его поцелуй снова оказал на нее свое действие. Ее тело ожило, по нему стала расходиться теплая волна, а сладкая боль желания только усилила общее смятение.

— И Мерлин тоже прилетела, — пробормотал он и осторожно отошел.

Раиннон взглянула на шкаф, где восседала сова. Она и не заметила, как та прилетела. Она стала невнимательной.

Нов улыбнулся ей.

— Сегодня выдающийся день, не так ли?

— День?

— Канун всех святых. Ты что, забыла?

— Нет, конечно. — Но на самом деле она забыла. Ноа затмил все, что было у нее в памяти. Ей показалось это очень опасным симптомом.

— Я лучше пойду оденусь.

— Итак, что будет сегодня? Она открыла шкаф и достала черные джинсы и черный свитер.

— А что? Только не говори, что тебе это особенно интересно. Он пожал плечами.

— Я просто интересуюсь. Я никогда еще специально не отмечал Канун. Каков порядок празднования?

Она удалилась за ширму и тут же спросила себя, зачем она это сделала. Вчера он несколько часов подряд видел ее тело и знакомился с ним. Он покрыл каждый дюйм поцелуями и ласкал самые интимные места, вдыхая в них огонь. Так от кого же она собиралась прятаться за ширмой?

— Большинство людей останется дома до обеда, готовя угощения, которые они будут раздавать вечером.

— Угощения. Это приятно звучит. А что будем делать мы?

Мы. У него, судя по всему, не было сомнений.

— Я уже приготовила свои угощения. Это печенье в виде кошек. Малыши их очень любят. Им кажется, что печенье похоже на Греймокина.

— А что он думает об этом?

— Он полагает, что это ниже его достоинства. И полностью игнорирует меня все то время, пока я их раздаю.

Одевшись, она вышла из-за ширмы. Ноа взглянул на Греймокина, который, удобно свернувшись среди цветов, наслаждался прекрасным видом площади, открывавшимся ему оттуда.