Фейрин Престон - Колдовство любви

— Хм. А ты объясняла ему, что печенье — это не вид каннибализма?

Вчера она была бы счастлива от такого вопроса. Сегодня он только вызвал у нее раздражение.

— Ты говоришь о нем, словно он человек.

Он обратил внимание на ее резкий ответ:

— Что-нибудь случилось?

Она сложила руки и крепко прижала их к груди. Да, кое-что случилось, но это было пока плохо понятно ей самой. Как же она сможет объяснить это ему?

— Видишь ли, я сама плохо понимаю, что произошло. Ты вдруг начинаешь интересоваться праздником Кануна и говоришь о Греймокине, как будто он человек…

— Я бы не стал этого утверждать, — пробормотал Нов, бросив еще раз взгляд на кота. На этот раз ему ответил взгляд голубых глаз Греймокина, и Ноа не выдержал первым. Он моргнул и отвел свои глаза в сторону.

— В чем же дело, Ноа. Почему ты из критически настроенного наблюдателя вдруг превратился в активного участника?

Он протянул руки и снова заключил ее в объятия.

— Я же сказал вчера вечером, что сдаюсь. Мне следовало сделать это раньше, потому что, как выяснилось, у меня не было ни малейшего шанса. Как я мог бороться против очарования, навеянного прекрасной соблазнительной ведьмой?

— Прекрасной соблазнительной ведьмой? Ноа, ты говоришь странные вещи.

— Наверное, когда мужчина влюблен, он всегда говорит странные вещи, — сказал он и мягко поцеловал ее в губы. — Не знаю, я еще никогда не любил. Зато сейчас у меня лучшее время жизни.

Он замолчал и направился к телефону.

— Позвоню-ка я своим тетушкам. А то они будут волноваться. А потом я позвоню к себе в офис. Ты была права. Я могу дать инструкции и отсюда.

Она задумчиво разглядывала его.

— Создается впечатление, что ты планируешь побыть здесь еще.

Он взял трубку и стал набирать номер.

— Я могу задержаться еще на несколько дней. А потом мне придется возвратиться. Моя практика юриста там, и я не могу просто-напросто бросить ее, даже если бы очень захотел этого. Но когда я поеду туда, ты поедешь со мной.

Она почти заскрежетала зубами от его непоколебимой уверенности.

— Скажи, Ноа, а ты мне купишь большой красный бант?

— Что? — Он был потрясен. Телефон заливался у него прямо под ухом, и ему показалось, что он не правильно услышал, что она сказала.

— Ты хочешь завернуть меня в красивую обертку, сделать аккуратненький пакетик и отослать для себя в Нью-Йорк.

— С чего ты взяла?

На другом конце провода кто-то ответил ему.

— Тетя Эзми? Это вы?

— Да, дорогой, — ответила она, икая. — Ты что, набрал не тот номер?

— Нет, я звонил вам.

— Тогда, значит, телефон сработал хорошо, — она снова икнула, — верно?

— Да, тетя Эзми, вы в порядке? У вас голос… странный. Что там за звук? Она икнула.

— Звук? — Послышалось хихиканье. — О, дорогой, мы просто решили немного послушать музыку. Диктор сказал, что это «топ хит». Великолепный ритм. Хороша для танцев.

Он нахмурился.

— Позовите лучше тетю Лавинию к телефону.

— Не получится. — Она засмеялась, потом опять икнула. — Она занята.

— Тетя Эзми, вы что, пили?

— Боже мой, нет, конечно. Заметь, мы не какие-то трезвенники, как твоя прабабка Аманда, но сейчас ведь только… — она икнула, — только десять часов утра.

Она захихикала.

— Тетя Эзми, что вы делаете?

— Мы готовим, дорогой. Мило, что ты позвонил, но мне надо идти. До свиданья.

— Нет, подождите… — Он услышал щелчок, и связь прервалась.

— Черт возьми. — Ноа повесил трубку и посмотрел на Раиннон, которая подошла к нему во время его разговора и теперь стояла рядом.

— Что-то случилось.

Все ее собственные тревоги были забыты.

— Я так и поняла. Как ты думаешь, что это?

— Не знаю, но нам лучше поехать и посмотреть. Что-то слишком много там всякого происходит в последнее время.

— Поехали.

— Подожди. Что ты там такое говорила насчет аккуратного пакета в красивой упаковке?

Она колебалась всего лишь секунду.

— Ничего особенно срочного. Потом.

— Я не верю своим глазам, — пробормотал он, глядя в изумлении перед собой.

— Можешь поверить, — ответила Раиннон, широко улыбаясь. — Твои тетушки набрались сахарной пыли.

Эзми стояла у кухонного стола и орудовала электрическим миксером, весело швыряя сахарный порошок в смесительную емкость. Сахар ударялся о лопасти миксера и веером вылетал назад, образуя сахарную пелену в воздухе. Все предметы на кухне уже покрылись сахарной пленкой. Лавиния, сжимавшая тюбик крема, затихла у стола и с восхищением разглядывала пульс у себя на запястье. Радио гремело на всю мощь какой-то рок. Он подошел к радио и выключил его. Лавиния продолжала изучать свой пульс. Эзми посмотрела вокруг мутными глазами.

— Пр-риветик. Могла бы поклясться, что только что разговаривала с тобой по телефону. Раиннон, ты просто чудо как хороша.

Жаль, что я не могу носить черное, как ты.

— Спасибо, Эзми, — сказала Раиннон, подходя к ней. — Что вы делаете?

— Тыквы, — Эзми улыбнулась, затем икнула. — Мы приготовили целую кучу слоеных пирожных и нарезали из них маленькие кружочки. Теперь я покрываю их апельсиновой глазурью, а Лавиния занимается украшением. Лавиния?

Не поднимая головы и не отводя взгляда от своего запястья, Лавиния проговорила:

— Удивительнейшая вещь. Я никогда не подозревала, что пульс можно не только чувствовать, но и видеть. Эзми, подойди, посмотри на мой пульс. Как интересно!

— Обязательно, дорогая, но позже. У нас Нов и Раиннон.

И сделав это сообщение, она принялась смеяться.

Ноа выдернул миксер из розетки.

— Их надо увести отсюда. Лавиния встрепенулась:

— У меня слишком много работы, и я никуда не пойду.

Раиннон подошла к столу и стала рассматривать косые пьяные тыквенные лица, которые украшала Лавиния. Некоторые из них улыбались, другие хмурились. У одного лица было даже три глаза.

— Какие они чудесные, — воскликнула она с энтузиазмом. — Дети будут в восторге.

— Ты так думаешь?

— Абсолютно уверена. Вы уже почти все закончили. Можно сделать маленький перерыв. — Она подхватила Лавинию под руку и помогла ей встать. — Почему бы нам всем не пойти на веранду и немного подышать свежим воздухом?

Ноа осторожно повел к двери Эзми.

— У нее вся кожа покрыта слоем сахарной пудры, — пробормотал он.

— Сахарная пудра — кухонный наркотик, — проскандировала Лавиния в ритме рок-музыки.

На веранде Ноа и Раиннон усадили обеих женщин в кресла и стали счищать с них сахарную пудру. Раиннон сходила на кухню и быстро вернулась оттуда с тарелкой ломтиков сыра и крекеров.

— Белок должен им помочь, — сказала она входя.

Он усмехнулся:

— Боюсь, помочь может только одно — вымыть их водой из шланга.

После почти двухчасовой тщательной уборки кухни от сахарной пыли Ноа вышел из дома и озабоченно осмотрел Лавинию и Эзми. Они обе лежали в креслах, безучастно глядя перед собой невидящими глазами. Жизненная энергия полностью покинула их. Выход из сахарного опьянения оказался слишком тяжелым.