Эмилия Кинг - Чисто английские вечера

– Чем могу служить сегодня, сэр? – наперебой кричали они, заприметив брошенный в их сторону взгляд какого-нибудь хорошо одетого господина. – На дерби, на дерби, играйте на дерби…

Даль тонула в знойном мареве. А в долине, на всем пространстве квадратной мили реяли флаги и полотнища реклам, колыхалась толпа.

– Вот и вы! Чем могу служить, уважаемые дамы? Десять к одному, минус три-четыре процента. Подойдет вам?

– Корзинка с закуской подошла бы вам куда больше, – улыбнулась я, разглядывая удивительный наряд букмекера, который Стив никогда дома не надевал. Выглядел он ослепительно: клетчатый костюм с зеленым мягким галстуком и желтым цветком в петлице. На голове – белый цилиндр с золотой надписью на кокарде: «Мистер Стивен Бенсон, Торки».

Подбежал какой-то малый, позвякивая двумя монетками по полкроны.

– Какая ставка на фаворита?

– Два к одному, – крикнул Стивен. Монетки исчезли в его сумке, а он, ободренный, стал выкрикивать еще громче: – Старая фирма, старая фирма, ставьте в дерби на старую фирму!

Но тут, перекрывая гул толпы и крики букмекеров, раздался далекий удар колокола.

– Пошли, пошли, – раздались крики рядом и покатились с холма, затихая вдали.

Наступила тишина, восприятие окружающих обострилось. Толпа неистовствовала где-то там за холмом и звуки начавшейся скачки, перекатываясь в пространстве, приближались к вершине, где мы стояли. Где-то далеко внизу появились разноцветные комочки, которые быстро росли и вскоре уже можно было разглядеть скакунов – стройных, подтянутых, с развевающимися гривами и хвостами. К ним намертво прилипли обезьяньи фигурки жокеев. Скачка стремительно приближалась и вот за головами впереди стоящих замелькали цветные полосы на седлах, алые костюмы и черные шапочки жокеев. Круглые глаза скакунов зло сверкали. Мягко шлепались комья земли, подбрасываемые копытами, и хлопья пены, срывавшиеся с морд коней…

Как-то раз после полудня к нам зашел высокий худощавый джентльмен. На нем были куртка и фуражка Армии спасения. Я была за конторкой администратора: проверяла счета и телеграммы с заявками. В холле было пусто, жизнь в Торки в эти часы замирала.

– Могу ли я видеть мистера Бенсона? – спросил он неожиданным фальцетом.

– Нет, сэр, муж будет попозже. Что ему передать?

– Я пришел предупредить, что мы прибегнем к помощи закона. Весь наш приход отравлен этой заразой…

– Что вы имеете в виду, сэр?

– Это очень серьезный вопрос, миссис Бенсон. Если мы добьемся постановления, вас не только подвергнут крупному штрафу за подпольное букмекерство, но и лишат патента на торговлю и содержание пансионата. Мы требуем только одного: прикройте игру! Ваш муж принимает здесь у себя ставки, а это разрешено только на ипподромах и в местах проведения скачек. Не нужно отрицать, нам совершенно точно известно все.

Господин звонким голосом яростно бичевал ненавистный порок, а у меня ноги слабели и слабели. Пришлось опереться на конторку, что, видимо, еще больше раззадорило его:

– Что ни день, мы узнаем о каком-нибудь новом несчастье. Разоряются целые семьи, матери попадают в работный дом, дочери – на панель, а отцы – в тюрьму. Причина всех этих бед – игра на скачках. Мы решили положить этому конец, – звенел его голос.

Уйти от разговора уже было невозможно. Вечером, когда буфетная опустела, мы, наконец, поговорили.

– Стивен, могу я тебя кое о чем попросить?

– Это как же понять, Эмили?

– Надо прекратить игру, потому что против нас собираются возбудить судебное преследование.

– Собираются или возбудили?

– Стивен, какая разница, ты ведь меня понял.

– Я тебя понял. Но что ты скажешь, если я тоже попрошу тебя о чем-то?

– А о чем ты хочешь просить?

– Хочу, чтобы ты не морочила мне больше голову насчет ставок. Ты просто так воспитана, что тебе это кажется злом. Я сам все знаю, но, видишь ли, без этого нам не прожить.

– Ты считаешь, что мы не справимся?

– Да, можешь не сомневаться.

– Но я, Стивен, не могу отделаться от дурных предчувствий. Не всегда же будет нам везти.

– Ты имеешь в виду полицию?

– А ты сам разве так не думаешь? Чуть не каждый день я слышу о том, что полиция громит подпольных букмекеров одного за другим.

– Да, – Стивен не спеша раскурил трубку и окутался плотным дымом. – Они многих выловили за последнее время, но что поделаешь? Не по моему здоровью бегать с ипподрома на ипподром, как когда-то, – он опять затянулся и продолжал: – Я все хорошо обдумал. Игра принесла нам неплохие деньги и хорошее положение на побережье. Если мы продержимся еще некоторое время, ну, скажем, годик, за нашу гостиницу мы сможем выручить в несколько раз больше, чем за нее отдали. И что скажешь, если я предложу тебе взамен большой отель немного южнее нашего Торки?

Что я могла ему ответить? Как убедить? А три дня спустя вскоре после полудня, в самое горячее время, когда вовсю работал бар, и в буфетной шел очередной совет и прием ставок, раздался чей-то крик: «Полиция!» Кто-то бросился к дверям, кто-то начал прятать реестр ставок, но все было уже напрасно. Дом был оцеплен полицией, сержант и констебль приказали всем оставаться на местах. Произвели обыск, обнаружили пакетики с деньгами и реестровые книги, после чего наш пансионат был опечатан.

Так рухнула моя налаженная жизнь, моя семья и все надежды. Я, познавшая все, что связано со скачками, понемногу устроив все свои дела (гостиницу удалось сохранить) и подняв самостоятельно дочь, до сих пор не могу спокойно слышать крики газетчиков в дни забегов: «Победитель скачки! Победитель! Победитель!»

Рука Стоуна, державшая листки, мелко дрожала. Сколько бы раз он ни перечитывал это письмо Эмили, – всегда горький комок подкатывал у него в горле, а глаза влажнели и часто моргали. Аккуратно сложив письмо, Питер спрятал его вместе с остальными во внутренний карман и включил двигатель.

Обычно такая скорая, Эмили на этот раз провела довольно много времени за туалетом. Шея у нее сильно загорела, и она никак не могла решить, припудрить ее или смириться с этой смуглостью. В конце концов решила обойтись без пудры, так как видела, что загар выигрышно оттенял ее глаза в черных ресницах и темные волосы с их неожиданными проблесками седины.

Сегодня приедет мистер Стоун. Эта встреча, назревавшая так долго и неторопливо, ничего не изменит. Поздно им меняться, оба не дети. Зачем он едет? И зачем она его не остановила? Предлог есть вполне веский: в доме новый хозяин, значит, нужны новые слуги. Он едет приглашать ее вернуться на прежнее место. Но оба знают, что это невозможно. Сейчас другое время, другие условия, и они оба другие…

Так размышляла Эмили, вяло перебирая волосы и прикладывая различные заколки. Мысли неудержимыми потоками стремились куда-то, мешая друг дружке и временами сбивая ее с толку.