Лайза Аппиньянези - Память и желание. Книга 1

В голосе Эйми звучала горечь, плохо соответствовавшая язвительности ее слов.

Вместо ответа Жакоб сжал ее руку.

Рождество выдалось пасмурным и дождливым. Желая напомнить самому себе, что в жизни бывают несчастья и похуже, Жакоб устроил праздничный ужин в Венсенском лесу, куда пригласил новых друзей из числа немецких и австрийских эмигрантов. Вино лилось рекой, но настроение собравшихся оставалось подавленным.

А еще через два дня Эйми заказала билет в Нью-Йорк.

– Поедем со мной, – с надеждой и вызовом сказала она. – Здесь у тебя все кончено.

Она неопределенно махнула рукой, имея в виду и город, и страну.

Жакоб притянул ее к себе. Аромат ее волос, свежесть благоуханной кожи заставляли забыть о скудном интерьере маленькой мансардной квартирки.

– Ты же знаешь, это невозможно, – тихо сказал Жакоб и потянулся к ее губам.

Эйми отвернулась.

– Я знаю, – сухо произнесла она.

– Мне будет тебя не хватать. – Жакоб развернул ее лицом к себе. – Я буду скучать по тебе.

Она кивнула, на глазах выступили слезы. Долго они лежали обнявшись, а потом медленно, не спеша занялись любовью, стараясь запомнить каждое движение, каждый жест.

Жакоб отвез ее на машине в гаврский порт. Под зимним солнцем сверкал белизной океанский лайнер. Это был целый плавающий город, куда более нарядный, чем сам Гавр. Устроившись в роскошном баре, Жакоб и Эйми откупорили бутылку шампанского.

– Как все было бы просто, если бы я могла тебя презирать, – вздохнула Эйми. – Но я ведь знаю, что ты – хороший. Жакоб с горечью рассмеялся.

– Для тебя хороший, для нее плохой.

Его охватило страстное желание остаться здесь, на этом нарядном корабле, уплыть навстречу новому, неведомому миру. От ветра свободы закружилась голова. Жакоб залпом осушил бокал, и на его лице появилось ироническое выражение.

– Парадокс состоит в том, дорогая Эйми, что если бы я отправился вместе с тобой в «дивный новый мир», ты перестала бы считать меня таким уж хорошим. – Он грубовато поцеловал ее. – Надеюсь, мы еще увидимся.

Жакоб быстрым, решительным шагом направился к выходу. Эйми смотрела ему вслед, по ее лицу текли слезы.

Жардин договорился с консьержкой, что поживет еще какое-то время в квартире Эйми. Однако, когда он вернулся из Гавра, его ждала записка, в которой говорилось, что он немедленно должен прибыть в больницу Святой Марии. Сильви! Ребенок! Жакоб с жадной тоской вспомнил о пухлых ручках Фиалки, о ее жизнерадостном лепете. У него будет еще один ребенок, с которым можно будет никогда не расставаться!

Чуть ли не бегом он несся к родильному отделению больницы. В кабинете главной медсестры он спросил, где можно найти мадам Жардин.

– У нас нет такой пациентки, – ответила сестра.

Ничего не понимая, Жакоб настаивал на своем – записка Каролин была недвусмысленной. Медсестра смотрела на этого возбужденного мужчину с подозрением. Взгляд какой-то безумный, волосы растрепаны…

Жакоб взял себя в руки.

– Я – доктор Жардин, мадемуазель… – Он взглянул на табличку с ее именем. – Мадемуазель Брабант. Вполне возможно, что моя жена зарегистрирована у вас под своей девичьей фамилией. Сильви Ковальская.

Эта мысль пришла ему в голову только сейчас. Очень похоже на Сильви – в такой момент исключить мужа из своей жизни.

Немного поколебавшись, сестра все же отвела его в маленькую комнату ожидания. Из-за двери, находившейся справа, доносился писк новорожденных младенцев и уютное воркование мамаш. Слева была расположена операционная. Когда сестра приоткрыла дверь, Жакоб услышал отчаянный крик. Это был голос Сильви, повторявшей его имя.

Заглянув в помещение, он увидел, что Сильви лежит на узком столе. Ее раздутый голый живот заслонял лицо. Меж широко расставленными ногами как раз появилась окровавленная головка младенца. У Жакоба бешено заколотилось сердце, и он сделал шаг вперед, но одна из акушерок жестом велела ему удалиться.

– Уже недолго, – отрывисто бросила она.

Вернувшись в комнату ожидания, Жакоб увидел Каролин.

– Наконец-то вы соизволили появиться! – воскликнула та, пытаясь за раздражением скрыть волнение. – Схватки продолжались двенадцать часов.

Жакоб положил ей руку на плечо.

– Давайте без упреков. Если бы Сильви хотела, чтобы я был рядом, я бы с самого начала находился возле нее. Я знаю, как вы волнуетесь. Ничего, все обойдется.

– В каком это смысле «если бы она хотела»? – На щеках Каролин вспыхнули яркие пятна. – Она ведь ходила к вам, а вы отказались возвращаться домой!

– Что-что? – уставился на нее Жакоб.

Но момент для объяснений был выбран неудачный. Из-за двери выглянула сестра и объявила:

– У вас родился чудесный мальчик, доктор Жардин. Вы можете войти. Нет, вдвоем нельзя.

Жакоб ринулся в операционную.

Сильви лежала на взбитых подушках, накрытая до пояса простыней. В руках она держала крошечного младенца со сморщенным, ярко-розовым личиком, похожим на кулачок. Мать взирала на него озадаченно и недоуменно. Вид у нее был испуганный и потрясенный.

– Сильви! Сильви!

Забыв об унижениях последних месяцев, Жакоб бросился к ней с распростертыми объятиями.

Она взглянула на него как-то странно, словно ей трудно было сфокусировать взгляд. Потом подняла ребенка и небрежно сунула ему.

– На, это обещанный подарок. Ведь я обещала тебе подарок? Правда, девочка не получилась. – Она отвернулась и спрятала лицо в подушку. – Это мальчик, – сдавленным голосом прошептала Сильви и заплакала.

Жакоб не успел толком рассмотреть своего сына – медсестра мягко, но настойчиво забрала у него ребенка.

– Хорошенький мальчуган, – успокаивающе сказала она, словно странное поведение матери ничуть ее не удивило. Потом Жакобу было велено удалиться. Ему не полагалось задерживаться в этом чисто женском мире.

Мальчик! Это слово не давало Сильви покоя. Цыганка оказалась права. На людной улице, неподалеку от Нотр-Дам к Сильви подошла старая цыганка и сунула ей в руку пучок сухой лаванды.

– Это тебе на счастье. Для твоего будущего сына.

Сухая, сморщенная ладонь потянулась за подаянием. Сильви нашарила в кармане несколько монет.

Когда цыганка повернулась уходить, Сильви схватила ее за рукав.

– Подождите!

Та смотрела на нее лукавым взглядом.

– Вы сказали – мой сын? – голос Сильви дрогнул.

– Да. – Лицо старухи расплылось зловещей улыбкой. Она похлопала Сильви по животу. – Скоро у тебя родится мальчик. Хочешь, я тебе погадаю?

Сильви отшатнулась, качая головой.

Дальше по улице она шла как во сне. Бабушка предупреждала ее про сыновей. Когда она стала рожать мальчиков, муж ее бросил. Потом двое из ее сыновей умерли. Тадеуш тоже умер. Из глаз Сильви хлынули слезы. Она споткнулась о булыжник мостовой и упала бы, не подхвати ее под руку проходившая мимо женщина.