Анна Дубчак - Натали

– Задача перед вами уже поставлена. Вы должны сказать, где находится маркер. Мы провели с вами достаточно большую работу, как вы помните, мы записывали ваши видения…

– Маркер у Изабель, я уже устала повторять, а Изабель с Ги в Орлеанском лесу…

– Это лишь ваши предположения.

– Так позвоните, черт возьми, Ги и сами спросите у него, или давайте я позвоню…

– Послушайте, Наталия, мы… вернее, я предоставил вам идеальнейшие условия для работы, надеюсь, вы по достоинству оценили те вещи, которыми вы свободно пользовались, а ведь они стоят немалые деньги… Больше того, мы рассчитывали, что после проделанной работы все эти дорогие платья и меха останутся вам… Но вы… как это у вас в России называется… халтурили … Вам просто повезло, что вы случайно оказались 12 августа в Арпажоне…

– Довольно! Я устала слушать весь этот бред. Мне известна ваша цель… – На этот раз она не блефовала: ведь Ги сам рассказал ей о намерении Луи Сора познакомить ее, Наталию, с каким-то солидным господином, который якобы влюблен в нее, но который должен приехать в замок чуть позже, и что задача Луи – задержать ее до его приезда. Еще один бред.

– Неправда. Вы ничего не знаете.

– Отчего же? Вы мне лучше скажите, как зовут того господина, который так заинтересовался мной…

– Вы знаете ровно столько, сколько вам и положено знать, а теперь если вы голодны, то пойдите пообедайте, а потом… за работу!

– А где Гаэлль?

– Она уволена.

– Как странно… Но за что вы ее уволили?

– За то, что она помогла вам сбежать…

– Неправда! Она вывезла меня отсюда лишь под угрозой смерти, я держала у ее виска ножницы…

– Да, я уже слышал эту байку… Но я не такой дурак, чтобы верить ей…

– Да замолчите же вы когда-нибудь или нет?! У вас помутнен рассудок, это точно… Зачем вам надо, чтобы я била по клавишам? Обещаю вам, что даже если вы и заставите меня сесть за рояль, я ни слова не расскажу вам про свои видения.

Больше того, я напридумываю вам такого, что у вас ум за разум зайдет, если, конечно, вы обременены этим самым умом. Если же перед вами поставлена задача свести меня с ума, то непонятно, зачем было тратить, как вы говорите, столько денег, чтобы снимать этот замок, покупать наряды, нанимать горничную и дешевых ресторанных клоунов?.. И…

Она вдруг увидела, что манжет белой шелковой рубашки Луи вымазан чем-то, сильно напоминающим кровь, и поспешила отвести взгляд в сторону, чтобы он не понял, куда она только что посмотрела…

– Что с вами? – Он сощурил глаза, и Наталии показалось, что в комнате находится еще кто-то.

Она обернулась, но поняла, что все дело в нервах, она действительно взвинчена до предела… Да и кровь ей могла померещиться, но теперь уже было трудно что-либо определить: Луи повернулся к ней спиной и, пробормотав что-то, вышел из комнаты.

Она некоторое время лежала на кровати, пытаясь расслабиться и собраться с силами, которые, как она думала, должны были ей пригодиться этой ночью. Она решила обследовать заново замок, спуститься в подвал, еще раз осмотреть кухню, все кладовые и холодильные камеры в поисках какого-нибудь черного хода; кроме того, было необходимо разыскать телефонные аппараты… Мыслей было много, а планов и того больше.

Она лежала без движения, пока не почувствовала, что проголодалась. «Да, плохо без Гаэлль…»

Она встала, умылась и, выйдя из комнаты, спустилась в кухню.

Первое, на что она обратила внимание, когда оказалась в коридоре, – это необычайная тишина. Звуков словно не существовало, разве что стук ее собственного сердца или ее же шаги… А как же было раньше? А раньше из кухни доносились какие-то фарфоровые, металлические звуки, которые возникают при мытье посуды, при готовке… Кроме того, женщины на кухне перебрасывались какими-то репликами, необходимыми в их работе: подай, нарежь, убери, отбей, поджарь, наруби…

Да и Гаэлль производила изрядный шум, она, казалось, не сидела без дела, постоянно носилась с тряпкой, вытирала слепые мордашки мраморных ангелов, билась над чистотой пальмовых листьев, постоянно меняла воду в вазах с цветами… И только Луи, казалось, летал по воздуху: она редко когда слышала звук его шагов или даже дыхания. «А может, он привидение?..»

Она открыла дверь кухни и поразилась, когда обнаружила, что в ней никого нет. Все чисто убрано, на столе стоят супницы, хлебница с булочками, миска с паштетом, а на плите – еще теплая яичница из трех яиц.

Оглянувшись в надежде, что, быть может, она просто не заметила в такой большой кухне повара или посудомойку, Наталия поняла, что по-прежнему одна, села за стол, намазала зачерствевшую булочку печеночным паштетом, съела яичницу, выпила чашку бульона, закусила все это свежей земляникой, найденной ею в холодильнике, и спокойно вернулась к себе.

«А ведь он их уволил… Или же отпустил на выходные…»

Чтобы проверить, как поживает чета карликов, Наталия спустя полтора часа – ровно столько ей понадобилось, чтобы предаться послеобеденному сну, – поднялась на третий этаж и постучала в комнату, где видела спящих карликов. Комната была пуста. Тогда она прошла в лабораторию – после того, что она здесь устроила, мало что изменилось. Разве что стало меньше пахнуть химикатами.

«Я схожу с ума…»

Она спустилась на первый этаж и остановилась перед дверью в гостиную: она увидела Луи, сидящего перед камином с книгой в руках. И как всегда, у него был вид дремлющего человека: глаза были чуть прикрыты, а ровное дыхание свидетельствовало о спокойном сне.

Наталия на цыпочках вернулась в противоположное крыло и заглянула в комнату Гаэлль. Все было так же, как и тогда, с той лишь разницей, что на туалетном столике не было ножниц, они остались в гостиничном номере «Клериджа». «Хоть бы Катрин с Пьером догадались заплатить еще хотя бы за пару дней…» Она вдруг представила, как ее вещи выносят из номера и запирают в камере хранения: до возвращения хозяйки… А что, если она, эта хозяйка, не вернется?

Чтобы не думать о предстоящем – очередном! – разговоре с сумасшедшим Луи, который непременно спросит, почему она «не работает», Наталия, чтобы хоть как-то убить время, заперлась изнутри в комнате Гаэлль, открыла шкаф и достала оттуда темно-синее платье и белый кружевной гофрированный фартучек, надела все это на себя и решила испугать Луи. Игра в абсурд тоже имела свои прелести…

Стоя перед зеркалом, она забрала на манер Гаэлль волосы наверх и заколола их найденными на туалетном столике шпильками, и вдруг ей в голову пришло нечто заставившее ее призадуматься: «Почему Гаэлль не взяла с собой вот хотя бы этот шикарный косметический набор, а духи? А вот эти золотые ножнички? Или ароматическое масло для ванны?» И даже это можно было бы понять: ее уволили, она была расстроена, а потому могла уйти с шумом, со скандалом и криками… И тогда тот факт, что она могла оставить в чужом для нее доме все эти женские штучки, был бы хоть как-то объясним. Но когда Наталия в ящике стола обнаружила шкатулку с золотым колечком и золотой же цепочкой, ей стало не по себе. Здесь же, в шкатулке, лежал надушенный горьковато-терпкими духами носовой платочек – произведение искусства: вышитые гладью растительные узоры в сочетании с мережкой, и в самом центре сине-желтые буквы: «Rebecca».