Лариса Уварова - Букет кактусов

Все материалы, естественно, были подписаны разными фамилиями, среди которых были и очень известные, маститые. И все без исключения авторы ссылались на такие близкие к мафии источники информации, что... «Ближе не бывает», как выразился один паренек из «Слухов».

И только «Воронский колокол» – вопреки ожиданиям многих – ограничился вполне пристойным обозрением «Конец эпохи Старика». На фоне разнузданных откровений собратьев по перу оно казалось просто скучным.

Что касается Вьетнамца и Лени Паневича, то эти, еще не оправившись от первого шока, в один день получили анонимные письма почти идентичного содержания. Различались они, естественно, именами «виновников базара».

Расчет Александры оказался верен. Несмотря на общую сексуальную ориентацию, оба волка люто ненавидели один другого и ждали только повода, чтоб насмерть вцепиться друг другу в глотки. А после мощной «артподготовки» в прессе нервы у обоих были на пределе. Словом, еще через неделю те же газеты уже пестрели сообщениями о кровавых разборках, и Даня Кулик мог смело «выходить из подполья». Вьетнамцу теперь было не до него.

Банкет по случаю успешного завершения «воронского этапа» прошел на высоком идейном и дружеском уровне. Чтобы «не светиться», решили собраться на бывшей квартире Лены Журавлевой – той самой, которую последние два месяца снимала Александра. Присутствовали все, кто имел хотя бы самое скромное отношение к операции, для которой ее автор и разработчик предложила кодовое название «Букет кактусов». И даже Маринка, успевшая за прошедшее со дня их расставания время превратиться из Ребрицкой обратно в Воронкову.

Не было лишь Иванова-Вано. Разумеется, он должен был быть, просто обязан, но... Кулик оборвал все телефоны общих знакомых, истер все покрышки своего драндулета, разыскивая детектива в городе и окрестностях, но все без толку. С той самой ночи, когда он высадил Александру возле ее дома, и она сказала ему, что больше не нуждается в его услугах, Вано будто сквозь землю провалился. По одним слухам, он махнул на Канары с какой-то «крошкой», по другим – наступил на хвост некому «крупному зверю» и лег на дно...

В Отмашке, в Пятом железнодорожном тупике, полным ходом шел капитальный ремонт. Обе комнаты сыщика были заставлены козлами штукатуров-маляров, кишмя кишели мастеровым людом. Исчез куда-то не только компьютер, но и вся мебель и всякое, казалось, напоминание о хозяине. Могучий комендант тетя Клава, лично надзирающая за ходом работ, на все Данькины домогательства сурово отвечала: «Ничего не знаю, не видела. Не велено говорить».

Наконец Кулик вышел из себя.

– Знаешь что, Шура? Забирай-ка ты свои десять штук обратно и разбирайся с ним сама, а мне это надоело. Что я тебе, инкассатор – таскать с собой такие бабки? Ты еще не поняла, что Вано специально от тебя прячется? Не хочет брать деньги – значит, и не возьмет. Я тебя предупреждал, он такой.

Конечно же, Саша это понимала – потому и бесилась. Разумеется, она не горела желанием видеть этого угрюмого бородатого медведя. Особенно на своем прощальном банкете. Вообще никогда! Но теперь получается, что не она его отшила, а он – ее! Она все время козыряла тем, что наняла его за большие деньги, а в итоге осталась ему должна. Он опять сделал по-своему, чтобы побольней задеть свою клиентку. Видите ли, позволил себе роскошь работать на нее бесплатно! Несносный, невыносимый тип...

И все же в эти дни – в окружении всех, кого она любит, на вершине своей славы «режиссера и сценариста», «стратега и тактика», в лавровом венце победительницы, – Александра чувствовала себя почти счастливой. И сама, наверное, не могла бы сказать, в чем оно заключается, это маленькое «почти». Да нет, конечно, могла бы, если б захотела. Но она не хотела. И потому убеждала себя, что все идет отлично, что ей больше нечего желать.

Смерть Славика Филимонова внесла, конечно, грустную нотку в их торжество. Вспоминали его, вспоминали Толю Чипкова, судьба которого по-прежнему была окутана какой-то криминальной тайной. И, будто сговорившись, ни единым словом не обмолвились о Жемчужникове, который в один и тот же день со скорбным видом шел сначала за гробом Фили, а затем – погубившего его Соколова. Разумеется, это было на разных кладбищах.

Разбившись на мелкие группы, вся компания побывала на первом. На девять дней свежую могилу Вячеслава Арнольдовича завалили цветами. Посовещавшись, ребята решили сброситься и поставить здесь надгробие, достойное скромного подвига усопшего раба Божия. А на нем начертать девиз мушкетеров, которому он остался верен в буквальном смысле до гроба: «Один – за всех, все – за одного!». Данька и Нина взяли на себя все организационные хлопоты.

А еще через два дня – уже одной большой компанией – все отправились на железнодорожный вокзал. Рэй, привыкший ценить время выше, чем деньги, хотел взять для себя с Александрой и для Марины билеты на самолет, но его подруга настояла на «СВ»: «Такой романтической ночи у нас с тобой еще не было, милый».

Когда проезжали Отмашку, Сашу неприятно кольнули воспоминания, но она прогнала их. Пройденный этап!

Сейчас ее гораздо больше занимало будущее, за которым она ехала в Москву. Она не знала, что ее ждет, но была уверена: ничего, что было бы хуже уже пережитого ею. Четыре пятых из задуманного она уже сделала. Так неужели же одна пятая может доставить серьезные хлопоты?..

Борис Феликсович с сомнением смотрел на бутылку виски «Блэк Джек». Ставить ее на стол или нет? С одной стороны, ему хотелось покорить свою гостью разнообразием закусок и выпивки, а с другой... С другой стороны – он боялся оскорбить крепким мужским напитком утонченный вкус женщины, которую сегодня – Борис был в этом уверен! – он назовет своею. До сих пор он не видел, чтобы Люба Вилниньш пила что-либо, кроме легких сухих вин. Правда, они и встречались-то всего четыре раза, считая тот первый вечер, и он по-прежнему не знал об этой девушке почти ничего. Но был почему-то уверен, она именно такая, какой он создал ее в своем воображении. Наверное, это и называется любовью.

Нет, пожалуй, виски не надо. Пусть будут мартини, который они пили в день их знакомства, розовое полусладкое итальянское вино и, конечно, шампанское. Люба говорила, что обожает «шипучку», но для нее нужен особый повод. Так вот, сегодня повод есть, и без шампанского с фруктами не обойтись. А если выставить «Блэк Джек», то он, чего доброго, сам назюзюкается от избытка чувств и от смущения, и Любочка подумает, что он заурядный алкаш. А Борис Феликсович был полон решимости сегодня вечером бросить к ногам этой женщины все, и ему было далеко не безразлично, что она о нем подумает. Вполне возможно, скоро у него не останется ничего и никого, кроме этой женщины...