Александра Таневич - На краешке любви

Женя прикрыла ему рот своими губами...

– ...Ну, Женечка, развлекайся тут на полную катушку, а мы пошли, – сказала Ируся, и Женя вздрогнула, приходя в себя от воспоминаний.

Ближе к зиме Женя стала реже ходить с Галей, а завела дружбу с Мариной – той самой девочкой, о которой у нее поначалу было не очень высокое мнение из-за еженощных походов за фанерную перегородку в совхозе. Удивительно, но в университете у Марины не было парня. Если ко многим часто на переменах подходили ребята с других факультетов и курсов, то Марина всегда ходила одна. Подруг у нее тоже не было. Она сидела, как правило, в первых рядах ближе к краю, и места по бокам всегда пустовали.

Девушки никогда раньше не разговаривали, а тут вдруг встретились в кафе за одним столиком. Вернее, Марина сама подсела к Жене. Да не с пустыми руками – с бутылкой хереса.

Обычно Женя с Галей в обеденный перерыв ходили в пирожковую, но в тот день Галя болела, и Женьку понесло дальше по улице – до кафе «Елочка». Цены здесь были выше, но зато можно было спокойно посидеть, а не толпиться в очереди и потом не давиться горячим чебуреком, стоя у высокого, заставленного грязными стаканами столика.

– Привет! – просто поздоровалась Марина. – Вина хочешь?

– Хочу, – так же просто ответила Женя и отставила чашку с недопитым кофе.

К их столику подошел суетливый официант, и перед девушками оказались два бокала и вазочка с закуской очень аппетитного вида.

– Ой, булочки! – не удержалась Женя от возгласа.

– Это не булочки, – с достоинством поправил ее официант, – это профитроли с печеночным паштетом.

Марина подождала, пока молодой человек откупорит бутылку и разольет вино, и, взяв свой бокал, сказала с улыбкой:

– Я все время сюда хожу, но тебя тут первый раз вижу.

– Подруга заболела, – объяснила Женя. – Мы с ней чебуреками с пивом обедаем. А тут решила сюда заглянуть. Но здесь студенту не по карману.

– Да, – усмехнулась Марина, – нашей стипендии и на один хороший обед не хватит.

– Как же ты умудряешься здесь каждый день обедать? – удивилась Женя.

– А мне родители дают. Отец генерал, у него этих денег... – Марина состроила презрительную гримасу. – Мама коммерческий директор, так вся ее зарплата мне достается.

– Ого! – откровенно поразилась Женя.

Она откусила от профитроля и, закрыв глаза, стала жевать.

– Дурочка, – засмеялась Марина, – ими надо вино закусывать, а не есть как хлеб. А ты даже не отпила нисколько.

– Да я только попробовать, – смутилась Женя.

Девушки незаметно просидели целый час. Ни о каких занятиях и речи быть не могло. Кое-как они вышли из кафе и направились к остановке. Женя вздыхала: выпитая жидкость уже переварилась и просилась наружу.

– Поехали ко мне, – предложила Марина. – У меня своя квартира.

– Вот это да! – восхитилась Женя. – Ты прямо как царевна.

Но Марина криво усмехнулась. Даже сквозь хмельной туман Женя заметила в ее взгляде грустную безысходность.

– Странно... – проговорила Женя.

– Что тебе странно?

– Странно, что ты все время одна. Даже парни тебя сторонятся. А ведь в совхозе...

– А что в совхозе? – спросила она с вызовом, но без злости. – Ты думаешь, я там спала со всеми подряд? Ну, скажи, что молчишь?

– Естественно... А что ты там делала? По-моему, все предельно ясно.

Подошел пятый троллейбус, студентки сели в него и поехали в противоположную от общежития сторону.

Марина была высокой – в сравнении с Женей – брюнеткой с карими глазами. Нос горбинкой, чуть впалые щеки. В ее облике было то, что называется «скрытой красотой» – разглядеть такие милые черты может только любящее сердце. И еще она была доброй – довольно редкое для генеральской дочери качество. Так думала Женя, искоса поглядывая на сокурсницу.

– В детстве у меня были собачки, кобелек и сучка, – усмехнулась Марина. – Они так любили друг друга! Я была уже в том возрасте, когда кое-что понимают. Можно даже сказать, что те собачки воспитали во мне высокие чувства... Смешно?

– Совсем не смешно, – покачала Женя головой. Ей нестерпимо хотелось в туалет, и она не очень вникала в то, что рассказывала Марина.

– Кобелька звали Бим, а сучку – Монашка. Отец так назвал. – Марина вдруг злобненько усмехнулась. – Когда Бим умер от чумки, Монашка тоже умерла. На следующий день. Но она ничем не болела.

Женя была рада, что дом подруги оказался недалеко от остановки. Пятиэтажка без лифта. Квартира на втором этаже. Марина еле поспевала за Женей, запыхавшись, говорила что-то смешное, но та ее не слышала, неслась вверх, перепрыгивая через две ступеньки.

– Где тут у тебя большой белый друг? – жадно спросила Женя, едва переступив порог квартиры.

Марина поняла. Показала на дверь с изображением пухленького беби на горшке. Когда Женя в великом облегчении вышла оттуда, девушки взглянули друг на друга и засмеялись.

– Ты что-то рассказывала про собачек, – напомнила Женя, немного успокоившись.

– Потом-потом. Проходи давай в комнату. А я сейчас... тоже на минутку. Все-таки бутылку выдули!

Она надела симпатичные пушистые тапочки с кроличьими мордашками и длинными ушами и скрылась за дверью туалета. Женя подумала, что Марине подходят именно такие тапочки – было в ней самой что-то доброе и пушистое, несмотря на ее слова и злобные усмешки, – и босиком прошла в глубь квартиры.

У Марины была одна комната, но зато большая и уютная. Плотные шторы создавали полумрак. На полу лежал однотонный коврик. У стены тахта, торшер с висюльками, в углу – гитара. Над тахтой – стилизованный портрет незнакомого мужчины в красивой позолоченной рамке (как потом выяснила Женя, это был Кастанеда). Небольшой шкаф с книгами и видеокассетами. Стол, на котором ничего не было, кроме лампы и будильника. У окна на низкой одноногой стойке с колесиками – телевизор и видеомагнитофон.

Голова приятно кружилась. Женя присела на тахту. Потом прилегла... и проснулась уже на следующее утро.

Марина по-настоящему приучила новую подругу к вину. Но они не пьянствовали. Постепенно, не сразу Женя переняла у Марины умение разбираться во вкусе напитков, различать оттенки букетов, даже правильно подбирать посуду. Согласно этой науке шипучие напитки следовало наливать в узкие высокие фужеры, чтобы газ не выходил быстро и чтобы можно было полюбоваться игрой пузырьков, а вино, наоборот, – в широкогорлые бокалы с вогнутыми внутрь стенками, и не более трети бокала, тогда вкушающий напиток мог в полной мере насладиться его ароматом.

У Марины в кухонном столе всегда толпились чудесные разнокалиберные бутылочки, и для ее восторженной подруги оставалось загадкой, как они там появляются. Первый раз в жизни Женя почувствовала себя полным профаном в винах, потому что дома у нее пили только напитки собственного приготовления. Она понимала, что эти вина дорогие.