Александра Таневич - На краешке любви

– Нет, пьяный. Красный весь...

– Во жрут! – гоготнул милиционер. – Назовите себя и координаты.

Женя автоматически сказала свое имя, номер дружины и адрес, где они обнаружили «отдыхающего».

– Ждите, сейчас дежурка подъедет.

Когда милицейский «газик» увез пьяного, Матвей взял Женю за локоть и повел по улице. Они вошли в парк и сели на скамейку у заброшенного фонтана. У Жени перед глазами стояло лицо «красного человека», а в ушах звенели слова, которые он пробормотал: «Не дойдешь...»

Матвей встряхнул девушку:

– Да очнись ты. Что с тобой стряслось?

И тут Женя не выдержала и рассказала ему все: и про свои кошмары, и про ссору с Димкой, и про тот ужасный вечер у Цезаря. И даже про то, как бабушка нагадала ей бубнового короля... Матюша выслушал, не перебивая, а потом обнял ее за плечи и прошептал:

– Бедная моя Женечка...

Девушка уткнулась в плечо друга, не в силах говорить.

– Таких дурех я еще не встречал, – ласково произнес Матвей, погладив ее по волосам. – Да у него рубаха красная и штаны. И что из этого? Мало, что ли, всяких придурков землю топчет?

Они долго сидели так, обнявшись.

– Слушай, – вдруг сказал Матвей, первым нарушив молчание, – я сейчас буду говорить, а ты не перебивай, ладно?

Женя удивленно посмотрела на него.

– Этот твой Дмитрий – самый настоящий моральный урод. Я давеча попытался поговорить с ним, кончилось все дракой, к тому же они напали на меня втроем. Молчи! – Он больно сжал ей плечо. – Ради бога, не перебивай, а то я больше не решусь сказать тебе то, что давно хочу сказать. – Он помолчал минуту. – Женька... Только не считай меня сволочью...

Девушка напряглась. Матвей немного отстранился от нее и, глядя в землю, произнес:

– Выходи за меня замуж. Мы ведь друзья, и ты хорошо ладишь с моей мамой.

Девушка опешила: «Что он такое говорит? Не ослышалась ли я?»

– Женя, ты должна знать о таком понятии, как брак по расчету. Я предлагаю тебе именно такой брак. Ты будешь вольна любить кого угодно и... – он судорожно сглотнул, – спать с кем угодно... То, что ты моя жена, будет значиться только в твоем паспорте. Ну что ты молчишь?

– Ты просил не перебивать, – ответила Женька сиплым шепотом.

– Ах да...

Матвей замолчал.

– Матюша... – хрипло проговорила Женька. – Я поняла тебя. Но... скажи, пожалуйста... зачем тебе это нужно? Для чего?

Парень пристально посмотрел на нее:

– Понимаешь, моя мама очень хочет, чтобы ты стала моей женой...

Женька нервно рассмеялась: «Что за чушь он несет!»

– Ты... ты хоть... любишь меня? – спросила она, и этот вопрос вновь вызвал у нее нервный смех.

– Нет! – воскликнул Матвей. – Как... ну, как любят женщину – нет. Но друга дороже тебя у меня нет!

– Ага, поняла... – Женя грустно усмехнулась. – Ты хочешь закрепить нашу дружбу штампом в паспорте? Чтоб надежней было, да?

– Перестань, мне не до шуток...

– Мне, знаешь ли, тоже!

– Понимаешь, я еще не все тебе сказал... – Матвей замялся. – Жень, я должен сказать тебе одну вещь. Дурак, что скрывал. Теперь это видно. В общем... в общем, понимаешь, я... я не такой, как все.

Девушка ничего не поняла из его слов, но ее сердце забилось учащенно: «Вот она, та злосчастная шестерка!»

– Жень, я – «голубой», – выдохнул Матвей.

– Ты?! – изумилась Женька.

– Да, – кивнул Матвей. – Я сплю с мужчиной. Я гомосексуалист. Так нас называют. – Кривая усмешка исказила лицо парня. – Меня не волнуют женщины. Понимаешь?

Женя смотрела на него широко раскрытыми глазами: «Нет, так не бывает. Матвей? Так не бывает. Это сон. Красный человек. Сон. Надо проснуться».

– Но я? – промямлила Женька, с трудом справившись с вмиг пересохшим горлом. – Зачем тебе нужна я?

– Понимаешь, мне нужен штамп в паспорте. – Голос у Матвея набрал силу, стал ровным. – Только ты не подумай, что я хочу использовать тебя как... как орудие в достижении своих целей. Несмотря ни на что, даже если ты сейчас плюнешь мне в лицо, ты все равно останешься для меня самым близким другом. Жень...

– Целей? Каких целей? – как эхом отозвалась Женя.

– Понимаешь, нас нигде не ценят. Разве что в шоу-бизнесе... Но это меня не привлекает. Политика – вот где я хочу добиться успеха. Но... политик-гей?! Это только в Америке реально, а у нас заклюют заживо. Понимаешь? Я должен стать добропорядочным семьянином, и тогда все у меня получится. И успех на выборах, и деньги, и поездки за границу... Если станешь моей женой, обещаю – не пожалеешь об этом. У нас будет красивая жизнь. Париж, Рим, Барселона... Ты увидишь весь мир!.. Жень?

Матвей замолчал, и на несколько долгих мгновений воцарилась тишина. Наконец Женька мотнула головой:

– Извини... Что-то башка разболелась. Ничего, если я пойду домой?

Она встала и пошла прямо через кусты и, только придя к Марине, обнаружила, что забыла снять с рукава красную повязку.

Инга Константиновна торжествовала: ее сын наконец бросил свою пигалицу и сделал нормальный выбор. Ей казалось, что невеста должна быть красавицей и любить ее Диму безмерно.

Она с мужем и дочкой вышла из вагона, взглянула на невесту и мгновенно испытала разочарование. Лицо девушки ей показалось каким-то одутловатым, в пятнах, волосы лохматятся, глаза безжизненные, а голос... «Говорит, словно три дня не ела», – тяжело вздохнула Инга Константиновна. Мать невесты была не лучше дочери – такая же невзрачная, как серая мышь. Единственным, кто произвел на Ингу Константиновну хорошее впечатление, был Геннадий Петрович. Столь видного мужчину зоркий глаз заместителя мэра зацепил сразу. «Конечно, росточку бы ему побольше да на макушке лысину покрасивее зачесать... Но фигура у полковника крепкая, выправка самая военная, а лицо – вполне интеллигентное и интересное...»

Инга Константиновна заулыбалась будущим родственникам, думая о том, что надо будет не забыть потихоньку разузнать, на что они потратили те деньги, которые она выслала на свадьбу. Вначале она рассердилась, что сын решил играть свадьбу не дома, но, увидев невесту, обрадовалась: «Такую замухрышку стыдно людям показывать».

– Пап, мам, давайте быстрее, там машина стоит, – поторопил родных Димка. Он уже успел вынести из вагона чемоданы.

Геннадий Петрович ухватил чемодан побольше и двинулся на привокзальную площадь. За ним гуськом потянулись остальные.

Нина Николаевна догнала Ингу Константиновну:

– Ох, вы знаете, я так переживаю. Ирочка так тяжело переносит беременность, сразу после свадьбы ложится на сохранение.

– Что? – Инга Константиновна остановилась как вкопанная.

– А разве Димочка вам не писал? – удивилась Нина Николаевна. – Для нас для самих это было полной неожиданностью, но что взять с нынешней молодежи, у них все так быстро... А по телефону мы об этом не захотели говорить, сами понимаете, это деликатный вопрос.