Александра Таневич - На краешке любви

Правда, у Иры мелькнула мысль о том, что не надо устраивать свадьбу вообще, но когда она заикнулась об этом маме, Нина Николаевна огорчилась, сказала, что свадьбу следует сыграть так, как положено.

Изредка Ира посматривала на свекровь. Хоть Ира не слышала ни одного плохого слова от Диминой матери, девушке казалось, что в глазах Инги Константиновны светится лишь ненависть. Когда Ира в очередной раз со все возрастающим раздражением зыркнула на свекровь, та в ответ уставилась на невестку и не заметила, как рядом сидящая чья-то родственница зацепила бокал с красным вином. Через мгновение светлую юбку Инги Константиновны «украсило» смачное пятно.

Родственница заохала, рассыпаясь в извинениях. Инга Константиновна резко оборвала гостью:

– Смотреть надо было лучше, куда руки кладете.

Женщина задумчиво посмотрела на испорченную юбку. Ничего не поделаешь, надо идти переодеваться. Из загса они ехали на машине, но Нина Николаевна говорила, что дворами от кафе до дома пятнадцать минут ходьбы. В чужом городе Инга совсем не ориентировалась и боялась заблудиться. Она решила найти себе провожатого. Инга Константиновна обвела взглядом гостей и поняла – лучше всего для этой цели подходит Геннадий Петрович. Он сидел напротив, и Инга громко попросила:

– Геннадий Петрович, подойди на минутку. – Еще в загсе она перешла с ним на «ты».

Инга Константиновна продемонстрировала ему пятно. Геннадий Петрович, хоть и был не совсем трезв, понял ее без слов:

– Давай-ка отвезу тебя домой, переоденешься.

– Нет уж, давай пешком, – усмехнулась Инга Константиновна. – Не хватало еще в день свадьбы сына влепиться в дерево.

Мужчина вернулся к жене и объяснил ей ситуацию. Нина Николаевна заохала, предложила посыпать пятно солью и застирать, но потом махнула рукой – некрасивый след от пятна все равно останется.

– Только вы недолго, где-то через час каравай резать будем, надо, чтобы все присутствовали, – попросила она.

– Да мы быстренько, туда-обратно, – заверил Геннадий Петрович.

До квартиры они добрались быстро и без приключений. Инга Константиновна достала из чемодана платье и принялась пристально его разглядывать. Если надеть его сегодня, то в чем она будет завтра? Значит, юбку надо застирать сейчас, чтобы в воскресенье с другой блузкой снова красоваться в старой юбке. Инга Константиновна набросила на плечи халат и отправилась в ванную.

Через час они вернулись в кафе, Инга еще вспоминала сильные руки Геннадия на своих бедрах... Но от вида свадебного застолья Ингу замутило. Димка был основательно пьян, а невеста смотрела на всех так, словно только что вернулась с похорон любимой бабушки.

Первой мыслью Инги Константиновны было: «Хорошо, что свадьба проходит в чужом городе, среди малознакомых людей, и просто счастье, что этого позорища не видят мои сослуживцы и знакомые».

В сентябре Димка надумал вернуться в казарму, о чем и объявил новым родственникам.

– Дмитрий, Ирочка будет все время думать, почему ты не захотел остаться дома, волноваться, а ей это категорически противопоказано, ты же понимаешь, – Нина Николаевна сердито посмотрела на зятя. – И проведывать, в таком случае, каждый день ты ее не сможешь.

Димка вообще не понимал, зачем ходить к Ире в больницу, если лежит она на третьем этаже, вставать с кровати ей не рекомендуют доктора, а следовательно, поговорить все равно не получается. Маячить же под окном роддома Димке не нравилось. Но Нина Николаевна и не думала прислушиваться к его доводам и, когда он только заикнулся, что не пойдет проведывать Иру, устроила форменный скандал, обвинив зятя в душевной черствости.

Димка хотел ответить, что и так испортил себе летние каникулы, оставшись на все лето в Краснодаре. А теперь начался учебный год, и визиты в больницу можно сделать не ежедневными. Но решил, что лучше переговорить с самой Ириной, вернее, написать записку, объяснить, что теперь нет времени ходить к ней каждый день. Ира должна понять.

Ире завидовали все девчонки в палате. «Такой красавец муж! И, видать, любит – зря, что ли, каждый день под окнами околачивается». Ира не разубеждала соседок, хотя самой ей было наплевать – ходит Димка к ней или нет. Иру волновал только ребенок. Когда ее уговорили лечь в больницу, она не относилась серьезно к разговорам врачей о возможных последствиях. Но в палате Ира оказалась с тридцатидвухлетней Тамарой, которая была беременна уже шестой раз. Все предыдущие ее беременности заканчивались выкидышами. Правда, Тамара все же родила семимесячную девочку десять дней назад. Но за то время, которое она лежала в палате, Ира успела наслушаться столько медицинских «страшилок», что думала теперь лишь об одном: только бы ребенок был жив. Она вбила себе в голову, что если не родит сейчас, то ее ожидает судьба еще хуже, чем у Тамары.

Прочитав Димкину записку, Ира громко сказала:

– Аня, глянь, мой муж там еще бродит под окном? Советую насмотреться на него подольше, теперь каждый день ходить не будет, он у меня увольнительную выпросил.

– Иришка, а ты ведь ни разу не подошла к окошку, а лежишь тут больше месяца, – заметила Аня.

– Да чего же это я буду живот передавливать, из окна высовываться. Не дай бог, чего с ребенком...

– И ты по нему не скучаешь?

Ира не стала говорить, что скучать можно по родному человеку, а Димка... Перед свадьбой Иру волновало только одно – как бы не сорвалось бракосочетание, а теперь – чтобы не было выкидыша.

– А мне так неуютно без моего Сереженьки под боком, – вздохнула Аня. – Мы рассчитали: если ребенок родится в октябре, то на следующий год в августе можно будет уже поехать в отпуск на море. А внука маме оставим. Ой, я в прошлом месяце себе платье купила. Без примерки. Такое ярко-красное, с длинными рукавами. Мне его мама привезет, когда нас выписывать будут. Сережа меня снова увидит красивой. Без этого живота. Надо еще маме сказать, чтобы не забыла косметичку. И пусть помаду купит красную, в тон платью. Точно, надо сегодня же маме позвонить. Хорошо, что Сережа меня в этом уродливом халате не видит.

– Хорошо вам, девки, одна любовь в голове, – с завистью произнесла Света, которая ждала третьего. – Ну ничего, вот родите, не до платьев вам станет.

– А ты разве не скучаешь без своего Андрея?

– А мне есть когда об этом думать? Главное – как там Вадик и Артемка? Как он с ними управляется? Я ему рассказывала-рассказывала, как правильно варить картошку-пюре, но боюсь, что будет малых жареной кормить. А им рановато еще. Только ведь два года отметили, и я сразу сюда загремела. Дура, она и есть дура. Потанцевать захотелось.

Света лежала в палате второй день, и подробности ее жизни девочкам были пока неизвестны.