Елена Рахманова - Женское счастье

Никто теперь не мельтешил перед глазами, обуреваемый идеями, никто не переставлял мебель, не пилил, не копал, что было как-то привычнее.

У Людмилы имелось перед подругами одно существенное преимущество. У нее была своя голова на плечах, причем трезвомыслящая.

Вечером, когда старушки засели перед телевизором, их «деточка» с приятельницей расположились на складных стульях возле бассейна – черт побери, как эффектно звучит! – и стали подводить итоги наблюдений и анализировать имеющиеся в наличии данные.

Разграфив лист бумаги на две колонки, Людмила вписала туда аргументы, требующие остерегаться соседей, и соображения, почему не стоит этого делать. В первую графу вписали невыясненную, но наверняка плачевную судьбу Семеновны, внешний вид обоих корешей, черный джип, Гошину золотую цепь и, естественно, кражу кресла.

– Ни стыда, ни совести, – возмущенно произнесла Татьяна. – Так афишировать свои противоправные действия!

– Почему – афишировать? – спросила Людмила.

– Так они кресло демонстративно поставили перед сарайчиком. Своими глазами видела! – заверила Татьяна подругу.

Та оглянулась на соседний участок и с сомнением покачала головой:

– Отсюда толком и не разглядишь!

– Почему отсюда? – прозвучало в ответ. – На нем же моя сумка стояла, когда я за ней ходила. Правда, была ночь, но я кресло хорошо рассмотрела. Точно наше, я просто не сразу это поняла. У него еще передняя ножка проволокой обмотана.

– Постой-ка. Какая сумка и почему ночью? – тут же заинтересовалась Людмила.

Татьяна поняла, что проболталась. Делать было нечего, пришлось открыться…

– Значит, подвез. Но это еще не говорит в его пользу. Может, хотел мосты навести, чтобы выяснить то, что ему было нужно… – принялась размышлять вслух Людмила. – Ты ему, надеюсь, ни о чем таком не рассказывала?

Подруга промямлила нечто невразумительное, глядя в сторону.

– Это хорошо, – кивнула Людмила, занятая своими мыслями, – потому что по всему выходит, что, кроме того что они мастеровые ребята и практически не матерятся в нашем присутствии, остальное говорит не в их пользу. Ясно?

– Куда уж яснее, – понурилась Татьяна, но услужливый мозг тут же подготовил для нее лазейку, уводящую в сторону от разговора с его тревожными выводами. – Люд, скажи, а это правда, что ты тоже наведывалась к ним ночью?

Как говорится, откровенность за откровенность. И Людмиле пришлось рассказать, как в одну из первых ночевок на даче, выйдя на улицу, она сбилась с пути в прямом смысле и чуть было не сбилась – в переносном и забрела на соседний участок. Чисто случайно, естественно. Гоша выскочил из кустов, как черт из табакерки – тут Татьяна понимающе закивала, – и повел себя с ней отнюдь не по-джентльменски.

– А как? – тут же спросила подруга и окинула ладную фигурку собеседницы ревнивым взглядом.

– Ну, дал понять, что мне нечего делать на их территории. Даже обозвал нас всех троих… уж и не помню как.

– А-а… – Татьяна неосознанно перевела дыхание, – курицами, наверное, обозвал. Это он любит, – со знанием дела произнесла она.

Но Гоша любил не только это. Еще ему очень нравилось, чтобы все вещи были на своих местах и делали его жизнь комфортнее. Вот, например, как кресло, которое он приобрел у местного бомжа на обочине дороги. Наверняка краденое, но не потащишь же его по улицам поселка с криком: «Чье, признавайтесь!» А бомж – кажется, Ваней зовут – постоянно пребывает не в том состоянии, чтобы помнить, где и у кого он позаимствовал ту или иную вещицу. Сидеть же в кресле было намного удобнее, чем на чурбачке или на сколоченной наспех скамейке.

Даже закатом сразу хочется любоваться. Вот как сейчас. Или предаться всяким разным размышлениям. Например, о соседке Татьяне. Действительно, навязалась на его голову да так там и засела. Хорошо хоть Василич отбыл в город за стройматериалами и никто не будет поглядывать на него и ехидно посмеиваться.

Слов нет, соседка его – женщина привлекательная и аппетитненькая, в смысле всяких там внешних округлостей. А ее всегдашняя готовность всем помочь в сочетании с полнейшей неприспособленностью ко всем тем делам, что испокон веку считаются мужскими, теперь в глазах Гоши выглядела просто умилительной и очень симпатичной. На то они и мужские дела, чтобы ими мужчины занимались. Кто же виноват, что ей не встретился подходящий? Да и где их теперь взять-то, настоящих? – это Гоша и сам хорошо понимал, благо что был мужчиной. Сколько он насмотрелся на бравых мужей и отцов семейств, у которых только и забот было, что донести себя после службы до дивана. И это при том, что их жены и дом вели, и детьми занимались, и вкалывали на работе, лишь бы не лишиться места.

А Танюшу многому можно попытаться научить. Если не получится, то она все равно будет рядом – отвертку подать или там паяльник подержать…

Гоша не заметил, как сполз в кресле, вытянул вперед ноги и словно в зале кинотеатра стал не без удовольствия смотреть сцены из фильма «Моя совместная жизнь с соседкой». Очнулся он от грез, только когда немилосердно заныл копчик и затекли ноги.

– И придет же такое в голову, – проворчал Гоша, поднимаясь и с хрустом потягиваясь. – Мне и одному хорошо, – наставительно произнес он, обращаясь к самому себе.

Тут как раз подъехала битая серая «газель» и из ее кабины выбрались двое. Водитель пошел открывать задние дверцы машины, а Василич крикнул приятелю:

– Чего встал? Давай иди разгружать!

Гоша поспешил к нему, полностью переключившись на строительные заботы. Но на сердце осталось странное ощущение тепла, будто он пообщался с хорошим человеком. И не просто с хорошим, а вроде как с родным. Вот ведь нелепица какая!

Раздался знакомый треск, затем взвыл двигатель, и, судя по звукам, машина продолжила свой путь.

«Опять повалили забор, – пронеслось в сонном мозгу Татьяны. – Сколько можно? Они что, все как один слабовидящие или ездят поддатые?»

Чтобы не видеть огорченно вытянутых лиц трех старушек, Татьяна ощупью, не открывая глаз, дабы продлить сладкие мгновения сна, оделась, пятерней пригладила волосы и побрела к входной двери. Путь по участку она продолжила, отчаянно зевая и не глядя по сторонам. К чему? Ноги сами привели ее к тому месту, где покореженные секции забора валялись поверх двух кольев, которые их поддерживали между наездами. Такая вот оригинальная сборно-разборная конструкция!

Татьяна нагнулась и, собрав силы, стала поднимать часть изгороди.

– Это не выход, – раздалось возле ее уха, и она от неожиданности разжала руки. – Осторожнее! Вы же так ноги себе покалечите!

Гоша еле успел подхватить серые планки, соединенные между собой двумя перекладинами, и теперь стоял перед Татьяной, легко удерживая их в вертикальном положении.