Марго Романова - Тайга

Натужно крякнув, он все же поднялся и, слабо пошатываясь, пошел вдоль берега к ступенькам, ведущим в парк. Рябинушка молча направилась за ним.

— Ты обиделся на меня? — преданно глядя на него, спросила она в машине.

— С чего бы это?! — неожиданно вспылил Николай. — Подумаешь, моя любимая девушка решила искупаться в Финском заливе! При этом отшвырнула меня, как ненужную вещь! Зашла в воду и пропала! Какие пустяки! Мелочи!

Обуреваемый эмоциями, Николай припарковался возле обочины и посмотрел на Рябинушку.

— Ты обо мне подумала!? — почти заорал он. — Или ты решила, что я такой чурбан, что мне все безразлично?

— Не злись на меня, Коленька, — взмолилась Рябинушка. — Я не смогла удержаться. Вода имеет над нами особую силу. Она насыщает нас жизненной энергией. Даже сейчас, став человеком, я слышу и понимаю ее. Она звала меня, тянула в свою глубину. У меня не было сил сопротивляться.

— Но ведь теперь ты человек, не берегиня, — отчаянно сжимая руль, выговорил он.

— Теперь я ни то, ни другое, — покачала головой берегиня. — Нахожусь где-то посерединке, недочеловек и недоберегиня. Я перестала понимать языки животных и птиц, но отчетливо слышу призыв водяного нутра. Замерзаю от малейшего ветерка, но хорошо чувствую себя в ледяной воде. Я потеряла способность быстро перемешаться в пространстве, зато острые камни не ранят мне ступни. Вчера я порезала руку ножом. Шла кровь и мне должно было быть больно. Но я ничего не чувствовала. Странно все это и непонятно. Такое чувство, что меня уже отверг мой мир, но еще не принял ваш. А, может быть, и не примет никогда.

Тайга отвергла меня, зато вода по прежнему принимает за свою. Там, на песчаном дне я вновь почувствовала себя берегиней. Такой легкой, счастливой и беззаботной, какой не стану больше никогда. Вода обнимала и ласкала меня, как свое дитя. Только она не предала меня и не забыла. Как настоящая мать, всепрощающая и все понимающая.

Рябинушка сидела в мягком кресле, обреченно опустив плечи и глядя в одну точку. Она говорила и говорила, словно выливая наружу всю боль, скопившуюся в ее сердечке за те несколько дней, которые она провела в человеческом облике. Она не знала, не могла даже предположить, что быть человеком так тяжело, что их мир намного сложнее и многограннее того, в котором она привыкла жить.

Николай вдруг подумал, что она никогда не станет до конца его. Ее душа всегда останется для него загадкой и скорее всего она не сможет влиться в насыщенную городскую жизнь, став ее частью. Она — другая, недочеловек и недоберегиня.

— Бедная, маленькая моя девочка, — чуть не заплакал он и сжал ее в своих объятиях. — Хочешь, мы переедем в деревню? В глухую, заброшенную всеми деревеньку. Чтобы рядом были лес и большое озеро. Каждый день мы будем ходить за грибами и купаться в живой воде. А зимой станем кататься по лесу на лыжах. Возьмем всех своих детей, а их у нас будет минимум трое, и пойдем кататься, на целый день. Хочешь?

— Очень, — мечтательно выдохнула Рябинушка. — Только как же ты без своих магазинов, работы, оперетты и музеев? Ты ведь будешь скучать.

— Ничего страшного, — улыбнулся он. — Для меня главное, чтобы тебе было хорошо. А я — мужчина, я справлюсь.

— Как же я тебя люблю, — она обвила его шею и начала покрывать быстрыми поцелуями любимое лицо, шею, каждую волосинку. Николай лишь смешно хрюкал и блаженно морщился.

Вечером они пошли в ресторан. Николай заказал Рябинушке аппетитные вегетарианские блюда и предложил ей выпить шампанское. В ответ она лишь округлила и без того огромные глаза. Усмехнувшись, он решил, что шампанское они все же возьмут. Ей обязательно понравится этот удивительный напиток. Полистав меню, он виновато посмотрел на Рябинушку и спросил:

— Ты не обидишься, если я в последний раз поем рыбу?

— Отчего же в последний? — хитро улыбнулась она.

— Я же вижу, как тебе неприятно, когда я ем мясо и рыбу, — отвел он глаза.

— Ничего страшного, — кокетливо взмахнула она длинными ресницами и мимолетно взглянула на официанта, который с откровенным восторгом разглядывал ее. От волнения паренек наклонил поднос и с него со звоном посыпались столовые приборы. Но Рябинушка не обратила никакого внимания на его повышенный интерес к ней и спокойно продолжила: — По телевизору говорили, что мужчинам и детям нужно обязательно есть мясо.

— Какое верное замечание! — прыснул Николай. — Это еще раз подтверждает утверждение о том, что мужчины — вечные дети. Даже продукты нам требуются одинаковые.

Когда официант принес шампанское, Николай подал один заполненный бокал Рябинушке, а второй поднял сам.

— У людей принято говорить тосты во время распития алкогольных напитков, — глядя влюбленными глазами на Рябинушку, нежно заговорил он. — И я хочу выпить это игристое вино за тебя. Ты — самая необыкновенная, самая прекрасная девушка на свете. У тебя есть удивительный дар — дар очаровывать людей. В тебя можно влюбиться сразу и на всю жизнь. Я уверен, что за несколько дней, проведенных тобой в большом мире, ты разбила ни одно мужское сердце. Но при этом меня ни разу не обожгла ревность. И это не потому, что я не дорожу тобой. Все дело в безграничном доверии. У меня и мысли не возникает о том, что ты можешь меня предать или бросить.

Ты идешь по нашему миру, как королева. Перед ней все преклоняются, а ей нет до этого никакого дела. Я горжусь тем, что рядом со мной такая спутница!

И Николай залпом выпил все содержимое бокала. Изумление, вспыхнувшее в глазах Рябинушки, тут же погасло. И она повторила его жест. Одним махом опрокинула в себя шампанское, зажала рукой рот и замерла с расширившимися от панического ужаса глазами.

— Ты все проглотила? — осторожно спросил он.

Рябинушка быстро закивала головой. Она начала медленно наливаться краской. Краснота поднималась откуда-то снизу, постепенно окрашивая руки, плечи, лицо.

— Милая, что с тобой? — почти закричал Николай и бросился к первому попавшемуся официанту. Им оказался тот самый влюбленный паренек. — Срочно вызовите врача. Кажется, у девушки аллергия на шампанское.

— У меня все хорошо! — раздался сзади веселый голосок Рябинушки. — Все просто прекрасно! Как же здесь красиво! Почему я сразу этого не заметила.

Николай повернулся к ней с полуоткрытым ртом, так и не опустив руки, протянутой к официанту. Слова колючим комком застряли в горле.

Рябинушка стояла рядом с ним, невероятно счастливая, с горящими глазами и чуть растрепанными волосами. Ее щечки по прежнему горели ярким пламенем, что делало ее только краше. Она озиралась вокруг и звонко смеялась.

— Тебе срочно нужно поесть, — с трудом проглотив колючий ком, хрипло проговорил Николай и, схватив Рябинушку за руку, усадил за стол.