Марго Романова - Тайга

— Здрасьте, — невнятно пробормотал Николай, спросонья не понимая, кто и чего от него хочет. К тому же голова разламывалась на части, а вместе с ней рассыпались и мысли, отчаянно не желая собираться воедино и рисовать четкие образы.

— Если вы не хотите меня видеть, то так и скажите, — после небольшой паузы, настороженно продолжила женщина. — Не люблю навязываться. Я лишь хотела узнать, как там Рябинушка.

— Рябинушка? — резко проснулся Николай. Всю сонливость с него будто рукой сняло. Вот оно решение всех его проблем! Если не всех, то хотя бы части! — Извините меня, Анастасия Викторовна. Я вас сразу не узнал. Конечно, мы будем очень рады вас видеть. Приезжайте скорее. Записывайте наш адрес.

Бросив на рычаг трубку, Николай набрал номер сотового секретарши и предупредил, что задержится. Девушка разговаривали с ним очень сухо, что в принципе было ей не свойственно. Раньше его бы это насторожило, но сейчас Николаю было все равно.

— Кто к нам приедет? — Рябинушка посмотрела на него одним глазом. Второе веко категорически отказывалось приподниматься, требуя продолжения сна.

— Женщина из поезда, Анастасия Викторовна, — пояснил он и радостно посмотрел на Рябинушку. — Помнишь ее?

— Помню! — улыбнулась Рябинушка и, окончательно проснувшись, села на кровати и радостно захлопала в ладоши. — И это так здорово! Значит, сегодня не буду сидеть дома взаперти, а проведу этот день вместе с этой доброй женщиной. Она так хорошо ко мне относилась! Так заботилась обо мне, как матушка когда-то!

Не успел Николай дожарить яичницу, как в дверь позвонили. Спешно вытерев руки, он открыл замок. Раскрасневшаяся, взволнованная женщина виновато посмотрела на него.

— Я побуду у вас совсем немного, — потупила она взгляд. — Только взгляну на нашу девочку и сразу уйду.

Анастасия Викторовна робко топталась на площадке и, кажется, даже не собиралась заходить в дом.

— Чего же вы стоите? — удивился Николай. — Проходите.

Но как только она решилась сделать шаг вперед, ей на шею с радостным криком повисла Рябинушка. Она выскочила на площадку босиком. В соседском глазке мелькнула тень и послышалась громкая усмешка. Чуть ли ни силком Николай втащил счастливых женщин в дом.

Анастасия Викторовна не отрывала от Рябинушки взгляд, буквально поедая ее глазами. Бросая быстрые взгляды на ее животик, женщина хмурила лоб, и откровенное беспокойство ложилась на ее лицо серым покрывалом. Но уже через несколько секунд она вновь смотрела на Рябинушку с умиротворенной радостью.

— Любимая моя, ты еще успеешь рассказать Анастасии Викторовне обо всем, что с тобой произошло, — появился из кухни Николай, прервав взволнованный девичий лепет. — Сейчас ей нужно помыться с дороги и хорошенько перекусить.

— Ой! — прижала хрупкие ладошки к разгоряченным щечкам Рябинушка. — Вы ведь, наверное, сильно устали! После моей поездки на поезде, я два дня не могла прийти в себя. Меня прямо покачивало ему в такт: чух-чух, чух-чух.

И Рябинушка закачалась в такт своим словам. Тяжело вздохнув, Анастасия Викторовна встала с дивана.

— Да я, пожалуй, пойду, — смущенно пробубнила она. — Я только хотела гостинцев вам передать, да с Рябинушкой пообщаться. Так что, я уже все сделала.

— Даже не вздумайте, — глядя на перепугавшуюся до смерти Рябинушку, покачал головой Николай. — Быстро идите в ванную, а потом мне нужно будет с вами серьезно поговорить.

— Уже бегу! — преданно посмотрела на него женщина и заспешила в ванную.

— Она сейчас уйдет, — мертвецки бледными губами прошептала Рябинушка и как-то сразу сникла, самым невероятным образом сделавшись почти в два раза меньше. Горе, обуявшее все ее существо, было так очевидно, что Николаю стало жутко.

— Никуда она не уйдет, — присев на корточки, заглянул ей в лицо Николай. — Мы ее не отпустим. Я попытаюсь уговорить Анастасию Викторовну пожить с тобой за городом, пока я буду решать свои проблемы в городе. И ты должна помочь мне убедить ее.

— Я помогу, я обязательно помогу, — воспаряла Рябинушка и, бросившись к нему в объятия, повалила его на пол.

Когда распаренная Анастасия Викторовна появилась на пороге кухни, на столе уже дымился омлет, аппетитной горкой возвышались бутерброды с маслом и сверкали своими гладкими боками розовые кружочки колбасы. Рябинушка улыбалась во весь рот, а Николай спешно разливал по бокалам чай.

— Мне нужно бежать на работу, — обжегся об горячий бок чайника Николай и, зажмурившись от боли, встряхнул рукой. — Рябинушка остается под вашу ответственность, а то она совсем не может находиться одна. Можете сходить прогуляться. Обращаться с замком я ее научил, так что проблемы это вам не составит.

— Как же это…, - промямлила женщина и еще больше покраснела. — Значит, вы меня оставляете? Но…

— Никаких но, — прижал у губам палец Николай. — Вы нам очень нужны. У нас никого кроме вас нет. Знаю, что у вас тоже.

Чуть пошатнувшись, женщина ошалело обвела комнату взглядом и остановила его на пышном омлете.

— Спасибо вам, ребятки, — сдавленно выговорила она. — А я то думала, что мне не для чего больше жить.

На этот раз Николай ехал на работу со спокойной душой. Он оставил дома двух безгранично счастливых женщин, которым было хорошо и комфортно вдвоем. Провожая его, Рябинушка радостно улыбалась, а ни с трудом сдерживала слезы, как все предыдущие дни, когда он уходил на службу. Теперь его любимая девушка была в надежных руках, а значит — у него не было поводов для переживаний. Почти не было… Но он обязательно что-нибудь придумает. Он уже почти придумал.

Зато на работе его ждали большие неприятности.

— Николай Петрович, зайдите, пожалуйста, к Николаю Николаевичу, — не глядя на него, сухо заявила секретарша, едва он появился на пороге.

Молча кивнув, он направился в противоположную сторону от своего кабинета. Распахнув дубовую дверь, Николай криво улыбнулся. Все его самые худшие опасения подтвердились.

— Доброе утро, — поздоровался он с присутствующими и с грохотом захлопнул дверь.

Ася вздрогнула, Илья Александрович ухмыльнулся, а Николай Николаевич, кажется, не обратил на резкий шум никакого внимания.

— Если двенадцать дня для вас утро, то тогда оно действительно доброе, — тяжело посмотрел на него директор. — Присаживайтесь, Николай Николаевич. Разговор нам предстоит долгий.

Странно, сегодня все называют его по отчеству, подумал Николай. Плохой знак! И оказался прав.

— Я предупреждал секретаря, что задержусь, — выдвигая офисный стул, начал Николай и сухо пояснил. — Семейные обстоятельства.

— Семейные обстоятельства — это хорошо, — ледяным тоном продолжил начальник. — Только не в ущерб работе.