Диана Блейн - Неторопливая игра

Не сводя с Кины глаз, Николас провел ладонями по ее телу снизу вверх, до бедер, а затем к талии и груди. Кину пронзило странное чувство: ей вдруг по­казалось, что любой другой мужчина на месте Нико­ласа был бы ей неприятен. Она припомнила, как много лет назад Джеймс Харрис торопился овладеть ее юным телом, не уделив ему и сотой доли того внимания, каким щедро осыпал ее Николас. В результате ей было всего лишь больно и стыдно, и она не получила ни­какого удовольствия.

Но сейчас все было иначе. Кина недавно обна­ружила, что Николас совсем другой. Для него она не просто женщина на одну ночь. Она читала это в благодарном и внимательном взгляде его темных глаз.

Николас наклонился и прижался губами к нежно­му теплому животу, продолжая поглаживать ладоня­ми ее грудь.

Пальцы Кины запутались в пышной гриве его во­лос. Николас приподнял голову и вгляделся в ее гла­за, в ее пылающее лицо.

— Ты не знаешь, как на это ответить, верно? — спросил он хрипло.

Кина провела пальцами по его губам и замерла, оча­рованная наслаждением, которое это ей доставило.

— Как ответить? — шепотом повторила она. — Я хочу тебя, Ник. И ты это, должно быть, уже понял.

— Ты не девственница? — проговорил он вопро­сительно.

Кина прикусила губу.

— Нет.

— Проклятие, не надо так бояться! — проворчал Николас, не давая Кине спрятать лицо в подушку. — Я ведь уже сказал тебе: для меня это не имеет ника­кого значения! И это правда. Но ты ведешь себя как совсем неопытная женщина. Я просто хочу знать, насколько мне следует быть осторожным!

Кина тихо вздохнула.

— Первый и единственный раз в своей жизни я занималась любовью с Джеймсом, - стиснув зубы, пробормотала она. — Но все было так неудобно ив такой спешке... — Ее голос прервался.

— Продолжай, — настаивал Николас.

— Я думала, что умру от стыда, когда узнала, что он вовсе не собирался жениться на мне. Он просто хотел меня. А потом он сказал своему брату, что заниматься любовью со мной — все равно, что с муж­чиной.

Николас не произнес в ответ ни слова. Он просто молча смотрел на нее, и лицо его застыло, как гра­нитное изваяние. Теперь он понял, какую боль Харрис причинил ей.

— Не презирай меня, — взмолилась Кина.

— Ты с ума сошла! — выпалил Николас. — Разве похоже на то, что я могу презирать тебя, глупенькая?

Слезы покатились по ее щекам. Николас сел на постели, и Кина уткнулась головой в его грудь. Его большие ладони были такими теплыми! Прильнув к нему, Кина с наслаждением вдохнула его запах.

— Ник... — шепнула она.

— Что, моя милая?

Кина слегка отстранилась и заглянула ему в лицо.

— Люби меня, — проговорила она чуть слышно. Николас откинул с ее лица прядь волос, но не сде­лал попытки вновь поцеловать ее.

— Что ты сейчас чувствуешь к Харрису? — спросил он и заметил, как в ее глазах мелькнуло удивление.

— Сейчас? — переспросила она. — Ну не знаю...

— Не кажется ли тебе, — мягко проговорил Нико­лас, — что тебе лучше сперва разобраться с этим?

Кина всмотрелась в его глаза в поисках ответа, но не нашла его. С таким же успехом можно выслежи­вать льва, который твердо вознамерился спрятаться.

— Ты меня хочешь? — спросила она. Приподняв темную бровь, он слегка улыбнулся.

— Да, я хочу тебя, — ответил он. — Но я и пальцем не шевельну до тех пор, пока ты не оставишь Харриса в прошлом, где ему и место. Ты была девушкой, Кина, — добавил он. — Ты думала, что он относится к тебе искренне, но ошибалась. Однако в этом нет ничего страшного. Все это осталось в далеком про­шлом. — Он наклонил голову и медленно скользнул губами по ее губам. — Это, черт побери, не имеет никакого отношения к нам с тобой!

Кина ответила ему таким же дразнящим поцелуем.

— Ник... — с мольбой шепнула она.

Он осторожно прикусил ее нижнюю губу.

— Интересно, почему он сказал, что ты похожа на мужчину? — пробормотал он, не отводя от нее глаз. — Ты что, была такой худенькой?

— Плоскогрудой, — поправила она с легкой оби­дой в голосе.

Николас отстранился и уставился на ее прелест­ные груди. Губы его изогнулись в улыбке.

— Ты? — недоверчиво хмыкнул он.

— Ох Ник! — выдохнула она и снова прижалась к нему.

Николас крепко обнял ее и принялся ласково по­глаживать.

— До чего же не хочется останавливаться, — про­бормотал он. — Но даже в моем возрасте невозможно слишком долго просидеть с роскошной нагой брю­неткой на коленях, не зайдя слишком далеко. Давай-ка одевайся, а я налью нам кофе.

— Давай лучше я уложу тебя на кровать, — про­шептала Кина. — Если только ты научишь меня, как тебя все-таки соблазнить.

Николас рассмеялся с откровенным восхищением и снова сжал ее в объятиях.

— При первом же удобном случае, — пообещал он. Кина неохотно высвободилась из его объятий и принялась собирать свою одежду.

— Одевайся скорее, — проговорил он, натянув на себя свитер и останавливаясь у двери, чтобы еще раз поглядеть на нее с задумчивой улыбкой. — Ты даже в одежде чересчур соблазнительна.

— Ты мне льстишь, — пробормотала она, пытаясь попасть руками в рукава.

— Нет, любимая, — тихо возразил он. — Я говорю то, что думаю.

И Николас закрыл за собой дверь. Пять минут спустя она присоединилась к нему, усевшись рядом на диван в гостиной. На ней были теперь черная шел­ковая блуза и бежевые замшевые брюки. Она приче­салась, слегка подкрасилась, но в глазах ее светилась одна лишь мысль — о Николасе. Николас тихо при­свистнул.

— Какое зрелище! - одобрительно пробормотал он.

Вручив Кине чашку с черным кофе, он откинул­ся на спинку дивана, а Кина опустила голову на его плечо.

— Ты когда-то говорил, что тебе больше всего нра­вится сочетание черного с бежевым, — проговорила она.

— На тебе — да. — Николас отхлебнул кофе и по­глядел на нее поверх чашки. — Я до сих пор чувствую вкус твоих губ, — прошептал он и улыбнулся, заме­тив, как Кина смущенно потупилась. — О мисс Утон­ченность, — хохотнул он. — Мне кажется, ты — первая женщина в мире! Я чуть с ума не сошел в тот вечер, когда уезжал в Париж... ну, когда ты отколола тот номер! — При виде ее удивленного лица он припод­нял бровь. — Я решил отомстить. Я заметил, какими глазами ты на меня смотрела тогда, в лифте, и мне захотелось выяснить, как далеко я смогу зайти, — пояснил он с улыбкой. — Тогда это была игра. Ниче­го более. Но потом...

Прежде чем он успел договорить, зазвонил теле­фон, и Кина встала, чтобы снять трубку. Достоинст­во ее была растоптано окончательно. Игра! Жестокая игра, которой Николасу следовало бы стыдиться так же, как стыдится теперь она! Подумать только, она позволяла ему смотреть на нее без одежды, прикасаться к ней, ласкать ее!

— Алло? — угрюмо проговорила она в трубку.