Кэтрин Манн - Две тайны Элоизы

Гостиная просторная, потолки высокие. Все, как и сам дом, выполнено в стиле начала века. Элоизе явно нравятся четкие линии. Белые стены, деревянный пол, мягкая мебель с голубыми, кремовыми и светло-коричневыми подушками. И везде книги — на столах, на полках, в застекленном шкафу. Она и в Испании всегда носила в сумочке книгу и в перерывах читала.

Тростниковые жалюзи скрывали интерьер от посторонних глаз. Стеклянная дверь вела во внутренний сад, где рос папоротник и стоял шезлонг. Может быть, Элоиза садится в него, чтобы загорать и читать одновременно.

Он все отдал бы за то, чтобы увезти ее в свой пентхаус с бассейном и лежаками на крыше. Там они могли бы загорать, не обременяя себя тесными купальниками.

Джон снял пиджак и повесил его на вешалку, сделанную из весла для каноэ:

— У тебя очень хорошо.

— Не сомневаюсь, что ты привык к гораздо большей роскоши, но мне мой дом нравится.

— Это очень приятный дом. Не стоит объявлять меня плохим мальчиком только для того, чтобы легче было от меня отделаться.

Элоиза обернулась. Ее сумочка соскользнула с плеча и упала на столик, стоящий между гостиной и кухней. Она бросила ключи в сумку:

— Очень мило с твоей стороны!

Джону не раз доводилось спать в палатках и трейлерах во время первых этапов реставрационных работ, но он не собирался оправдываться перед ней.

— Ты хотела бы жить в большей роскоши? — спросил он.

Его братья осыпали своих жен разнообразными подарками, и, хотя те клялись, что им ничего не нужно, Джон заметил, с каким удовольствием они пользовались всем, что получали.

Он указал на толстую серебряную рамку с фотографией Одри и ее жениха.

— Ты говорила, что должна заниматься подготовкой свадьбы. — Джон постучал по рамке. — Если мы будем жить у меня, тебе не придется убирать или готовить. Ты сможешь принимать спа-процедуры. Хороший массаж снимет стресс в конце дня. Ты, твоя сестра и все подружки невесты могут посетить салон в день свадьбы. Это мой подарок невесте.

Элоиза сняла босоножки на высоких каблуках и поставила их на коврик у двери в сад:

— Тебе не удастся купить меня, как не удалось моему отцу.

Джон последовал ее примеру: снял туфли и поставил рядом с ее босоножками. Интересно, как далеко продвинутся они по пути раздевания?

— Меня воспитали в уверенности, что дело не в том, сколько стоит подарок, а в том, насколько он приятен и нужен, — заметил он.

— Это хорошо. — Элоиза присела на стул.

— Тогда возьми какие-нибудь вещи и поедем ко мне в пентхаус.

Она похолодела:

— Я никуда не поеду.

— Тогда, я полагаю, мне придется устроиться на твоем диване.

Джон внутренне содрогнулся при мысли о том, что ему придется спать на ложе сантиметров на тридцать короче чем нужно.

— Неужели ты действительно хочешь, чтобы мы были вместе? — Ее глаза расширились от шока. — Все женщины в Мадриде знали, какой ты плейбой.

— Был когда-то. А теперь я — женатый человек. — Их обручальные кольца лежали в его номере. Джон сам не понимал, зачем привез их.

Элоиза покачала головой и тяжело вздохнула:

— Сегодня я слишком устала, Джон. Возвращайся к себе в отель. Мы поговорим завтра, когда оба хорошо выспимся.

— Я тебе не доверяю.

— Что? — возмущенно выкрикнула молодая женщина.

И вдруг нечто странное мелькнуло в ее глазах. Сознание своей вины?

— Ты не рассказала мне о своем отце, я почти ничего не знаю о твоем прошлом. Тебе, возможно, удавалось скрывать правду все эти годы. Но когда мой адвокат, начав заниматься разводом, сравнил то, что ты вписала в церковную книгу, с тем, что значится в твоем паспорте, всплыли некие несоответствия. Он копнул глубже и нашел твое свидетельство о рождении. Настоящее, а не то, которое выписали, когда Гарри Тейлор тебя удочерил. — Джон не забыл, какое потрясение он тогда испытал. — Частный детектив, поработав немного, сложил вместе все кусочки мозаики, касающиеся твоего настоящего отца. Удивительно, как ты могла морочить людям голову так долго.

— Ты не имел права позволять частным детективам копаться в моей частной жизни.

Ее слова только подогрели и без того ярый гнев Джона.

— Я — твой муж. Думаю, это дает мне некоторые права. Подумай сама, Элоиза, что было бы, если бы я женился опять, считая, что мы разведены?

— Ты с кем-нибудь встречаешься?

Ух ты, она говорит сурово, как чопорная библиотекарша. Такой тон может напугать целую армию.

— Нет, черт возьми. Я ни с кем не встречаюсь. — Джон постоянно сравнивал других женщин с Элои- зой, и сравнение было не в их пользу. — Дело в том, что я тебе не доверяю. Однажды ты уже убежала от меня. Так что теперь я собираюсь находиться рядом с тобой, пока мы не завершим это дело.

Элоиза указала на фотографию в рамке:

— Моя сестра выходит замуж. Я никуда не уеду.

— Есть много способов не подпускать человека к себе.

Например, Себастьян Лэндис и его жена сумели наглухо отгородиться друг от друга, живя в одном и том же городе.

— Но ты не можешь остаться здесь, в моем доме, — сказала Элоиза.

Джон предпочел бы, чтобы они поселились в его номере, где у него больше возможностей ублажить ее, но пока хватит и того, что они будут спать под одной крышей.

Он взял цепочку с ключами и повернул так, что свет отразился от испанского брелока:

— Нам обоим предстоит многое сделать за две недели. Давай использовать каждую минуту.

Элоиза смотрела на ключи в его руке так долго, что Джон начал опасаться, не гипнотизируют ли они ее.

Наконец она потерла лоб:

— Хорошо. Я слишком устала, чтобы спорить. Можешь оставаться. Но, — Элоиза подняла палец вверх, и ее взгляд ясно говорил, что больше она не отступит ни на шаг, — ты будешь спать на диване.

И все-таки Джон не мог удержаться и не поддразнить ее, потому что у него вдруг возникла потребность увидеть, действительно ли она улыбается так лучезарно, как он запомнил,

— И никакого поцелуя под девизом «С возвращением домой»? — игриво поинтересовался он.

Элоиза нахмурилась:

— Не искушай судьбу.

— Надежда умирает последней.

Джон включил лампу и посмотрел на стеклянное пресс-папье, в которое были вделаны засохшая роза и морская ракушка. Он взял его, подкинул, поймал, подкинул, поймал…

— Будь любезен, положи его на место! — крикнула она.

Такой тон он не слышал с того утра, когда Элоиза уехала.

Джон внимательнее присмотрелся к пресс-папье. С ним связано что-то сентиментальное? Может быть, это подарок другого мужчины? Ему не понравилось, что он ощутил укол ревности. Но, черт возьми, Элоиза — его жена, пока, по крайней мере.

— Мне становится не по себе, — пробормотал он. — Неужели какой-то парень хочет отнять то, что принадлежит мне?

— Давай лучше поговорим о тебе, — предложила она. — Как ты провел этот год, считая себя холостяком?