Сьюзен Филлипс - Великий побег

– Ворчи–ворчи, – сказала она ему. – Только именно ты пригласил меня в эту увеселительную поездочку, а я просто не плюнула на это дело.

Он бросил на стол несколько банкнот резче, чем нужно:

– Ну что ж, это твои проблемы...

Небольшой арендованный домик стоял на одном из отдаленных, скрытых от людских глаз рукавов озера Каддо–Лейк. Из выцветшей горчичного цвета обшивки выступала пара встроенных в окна старых кондиционеров, переднее крылечко покрывал квадрат искусственного дерна. Прошлую ночь путешественники провели в мотеле около Накогдочес, где Панда подчеркнуто не замечал Люси. Рано утром они отправились на северо–восток к озеру, располагавшемуся на границе Техаса и Луизианы: как утверждал подобранный Люси на какой-то заправке проспект, самому крупному пресноводному водоему на Юге – и уж точно самому жуткому с этими возникшими в незапамятные времена болотами с проступавшими прогалинами, где стояла коричневая вода.

Домик хоть и выглядел убого, зато был чистым, с небольшой гостиной, двумя крошечными спальнями и старой кухней. Люси выбрала комнатку с парой одинаковых кроватей. Оранжевые клетчатые обои заворачивались на швах и совершенно не подходили к фиолетово–зеленому цветастому стеганому покрывалу, но Люси было наплевать. Главное, что между ней и Пандой пролегала стена, и уже за это Люси была благодарна…

Переодевшись в шорты, она отправилась в кухню. Та была оборудована металлическими шкафами, тут же имелись истертые столешницы, на полу лежал серый линолеум. Окно над раковиной смотрело на водную гладь, а ближайшая дверь выходила на маленький деревянный настил, на котором стояли литой пластиковый столик, складные стулья, гриль на газе, и валялись какие-то рыболовные снасти.

Люси обнаружила Панду, пялившимся на поросшие пальмами берега. Ноги он задрал на перила настила, а в руках вертел баночку коки. Слава богу, хоть не расправлялся с еще одной упаковкой пива. Он ничем не выдал, что заметил Люси, пока та проверяла гриль, а потом стала изучать удочку. Это молчание действовало на нервы.

– Здесь жарко, – наконец, произнесла она.

Хлебнув коки, он даже не соизволил поддержать разговор. Люси отвела взгляд от отвратительной футболки, до этого весь день притворяясь, что не замечает ее. Представление Панды о мужской моде и элегантности не простирались дальше душа и чистых джинсов. Люси ощутила непрошенную боль от тоски по Теду, милому, чувствительному уравновешенному жениху, которого именно она же и бросила под асфальтовый каток.

– Зонтик от солнца пришелся бы тут кстати, – заметила Люси.

Гробовое молчание.

В отдалении она увидела экскурсионный катер, рассекавший заросли болотного кипариса, поросшего болотным мохом.

– Будь я байкером, придумала бы имечко получше Панды.

Гадюка, например.

Он смял в кулаке банку и удалился с настила на задний двор, по дороге швырнув ее в черный мусорный пластиковый бак. Пока Панда шагал к озеру, Люси упала на стул, который он покинул. Тед был отличным собеседником и лучшим слушателем из ее знакомых. Он вел себя так, словно его восхищало все, что она говорила. Конечно, он вел себя так со всеми, даже с сумасшедшими, но тем не менее… Она никогда не видела, чтобы он раздражался или терял самообладание, не слышала ни одного грубого слова. Всегда добрый, терпеливый, чуткий, понимающий, а еще она бросила его. Вот кто она после этого?

Почувствовав в сей момент еще большее уныние, Люси подтянула пятками поближе один из соседних стульев. Панда дошел до пристани. На берегу валялось перевернутое каноэ. Какая-то птица скользнула по поверхности воды. Он не сказал Люси, на сколько снял домик, только что она вольна в любое время его покинуть. И чем раньше, тем лучше. Но действительно ли Панда этого хотел? В ней все больше и больше росла уверенность, что он умнее, чем делал вид, а она не могла отделаться от раздирающего душу страха, что спутник названивал в таблоиды. А если он сообразил, что может получить гораздо больше пресловутой тысячи долларов, продав информацию о Люси?

Она спустилась по ступенькам и направилась к воде, туда, где Панда стоял над каноэ. По дороге с чавканьем угодила пяткой в грязь. Он даже не взглянул. Хотелось бы ей найти попутчика, который бы не находил удовольствие в гнетущих паузах и не имел пристрастие к гадким бамперным наклейкам. Впрочем, мало ли чего она хотела. Например, чтобы избрала и покинула другого жениха, такого, кто совершил хоть что-то – что угодно, служившее оправданием, почему его бросили у алтаря. Только Тед ничего этакого не совершил, и некий крошечный мерзкий червячок внутри нее ненавидел бывшего жениха за то, что он намного лучше ее, Люси.

Ни секундой дольше она не могла больше выдержать такие мысли.

– А я люблю ловить рыбу, – произнесла она. – Только выпускаю всю назад. Разве что когда занималась на курсах физической и волевой закалки. Я тогда забрала рыбу, потому что…

– Мне пофиг. – Панда выпрямился и смерил ее долгим взглядом – не раздевая глазами, этим он прекратил уже заниматься – а глядя так, что она чувствовала, словно он видит каждую ее частичку, даже ту, о которой она прежде и не подозревала. – Позвони Теду и скажи, что сожалеешь. Позвони родственникам. Три дня прошло. Уже нагулялась. Настало время богатенькой девочке отправляться домой.

– Хватит, наслушалась уже этих подколов насчет богатенькой девочки.

– Что вижу, то и говорю.

– То, что тебе хочется видеть.

Он долгое мгновение изучал ее так, что ей стало не по себе, потом мотнул головой в сторону каноэ:

– Помоги спустить эту штуковину на воду.

Они вместе перевернули каноэ и столкнули в озеро. Люси без спроса схватила одно из весел и ступила в лодку. Она надеялась, что Панда отойдет, но он подхватил второе весло и забрался в каноэ, да так ловко, что то даже не шелохнулось.

Весь следующий час они скользили по озерной глади, уклоняясь от водных гиацинтов, заполонивших заболоченные просторы. Пока переплывали из одной протоки в другую через зловещие кипарисовые заросли, поросшие испанским мхом, Панда почти не проронил ни слова. Люси оглядывалась на него. Когда он греб, мускулы играли на груди и натягивали белую футболку, подчеркивая нарисованную черными буквами надпись. Футболка была не из недавних приобретений, а, видать, завалялась в седельных сумках, когда он покидал Уинетт. Хоть бы там и оставалась.

– Та отвратительная наклейка – просто дрянь, – заметила она, – но, по крайней мере, ее видно только тому, кто может очутиться рядом с твоим байком.

Панда наблюдал за аллигатором, нежившимся в лучах солнца на дальнем берегу:

– Я уже объяснял тебе насчет наклеек.