Эмили Гиффин - Суть дела

— И ты еще спрашиваешь, — отвечает доктор Руссо.

Он громко напевает несколько тактов, и Чарли вступает, ведя мелодию высоким, красивым голосом:

— «Влекомые Тобой, наши души устремляются вверх! Воспаряют к нетварному свету».

Обернувшись к Вэлери, доктор Руссо снова улыбается и спрашивает у Чарли:

— Кто научил тебя всей этой музыке, парень? Твоя мама?

— Да. И дядя Джейсон.

Вэлери считает, что она здесь ни при чем, это всецело заслуга Джейсона, хотя и помнит, как во время беременности ставила диски с классикой и держала CD-плейер у живота.

Доктор Руссо кивает, возвращает айпод Чарли, который тянется к нему здоровой рукой, а потом кладет на бедро и прокручивает список большим пальцем левой руки.

— Пробуй правой рукой, приятель, — мягко подсказывает доктор Руссо. Чарли хмурится, затем подчиняется, паутина багровой кожи между большим и указательным пальцами туго натягивается, пока он прокручивает список музыкальных произведений.

— Вот, — наконец произносит Чарли, нажимая на клавишу «пуск» и увеличивая громкость. Он держит один наушник, а другой протягивает доктору Руссо, и они слушают вместе. — Вот эта вещь мне нравится.

— А. Да. Я ее обожаю, — говорит доктор Руссо.

— Классная, правда? — внимательно следя за реакцией, спрашивает Чарли.

Проходит несколько молчаливых секунд.

— Да, — произносит доктор Руссо. — Это прекрасно... И эти духовые... по-моему, они звучат радостно.

— Да, — просияв, подхватывает Чарли. — Очень, очень радостно.

Через мгновение неожиданно входит Роузмэри. У нее макет всяких занимательных штучек для Чарли, купленных в долларовом магазине, и пластиковый контейнер с ее знаменитой куриной запеканкой. Вэлери знает, что ее мать старается изо всех сил, искренне желая помочь им обоим. И тем не менее Вэлери ловит себя на том, что сожалеет о приходе матери, по крайней мере в этот момент, и удивляется ее способности одним своим присутствием изгнать из комнаты атмосферу спокойствия.

— О! Здравствуйте, — произносит Роузмэри, пристально глядя на хирурга. Они еще не встречались, но она много слышала о нем, в основном от Чарли.

Доктор Руссо резко оборачивается и стоит с вежливой, выжидающей улыбкой, пока Вэлери знакомит их с чувством неловкости и какой-то незащищенности. За время пребывания в больнице Вэлери и Чарли кое с кем подружились, но сама она не допускала утечки любой личной информации. Лишь изредка проскальзывала какая— то подробность, иногда невольно, чаще по необходимости. Доктор Руссо, например, знает, согласие на операции подписывал только один родитель, и все видят, что, помимо Джейсона, посетителей мужского пола нет.

— Очень приятно, миссис Андерсон, — говорит доктор Руссо, протягивая Роузмэри руку.

— Как я рада с вами познакомиться, — говорит она, пожимая руку хирурга с возбужденно-благоговейным видом; такое же лицо бывает у нее после разговора в церкви со священниками, особенно с молодыми и красивыми. — Не знаю, как вас и благодарить, доктор Руссо, за все, что вы сделали для моего внука.

Вполне уместные слова, но легкая дрожь в голосе матери все равно немного раздражает и даже смущает Вэлери. Но, что еще важнее, она чувствует, как Чарли внимательно прислушивается, и ее возмущает мелодраматизм, с которым ее мать напоминает, почему все они здесь находятся. От доктора Руссо, как видно, тоже не укрывается данный подтекст, потому что он быстро отвечает:

— Не за что. — Потом поворачивается к Чарли и говорит: — Что ж, парень, сдаю тебя на руки твоей бабушки...

Лоб Чарли собирается морщинками.

— Ой, доктор Ник, посидите еще, пожалуйста.

Вэлери видит колебание доктора Руссо и приходит ему на помощь.

— Чарли, дорогой, доктору Руссо нужно идти. Он должен навестить еще многих пациентов.

— Вообще-то, парень, мне необходимо переговорить с твоей мамой. Если она не против, — добавляет доктор Руссо, переводя взгляд на Вэлери. — У вас есть минутка?

Она кивает, думая о том, как сильно замедлилась ее жизнь, с тех пор как они здесь оказались. Раньше она всегда торопилась, а теперь у нее нет ничего, кроме времени.

Доктор Руссо пожимает сквозь одеяло ступню Чарли.

— Увидимся завтра. Хорошо, парень?

— Хорошо, — нерешительно отвечает мальчик.

Вэлери видит, что Роузмэри обижена своей ролью второй скрипки и компенсирует это вымученной оживленностью.

— Посмотри! Я принесла тебе книжку головоломок! — пронзительно восклицает она. — Это очень интересно, правда?

Вэлери всегда считала, что выискивание слов в сетке букв — одно из скучнейших занятий, и по сдержанной реакции сына понимает: он придерживается того же мнения. Бабушка с таким же успехом могла предложить ему считать вмятины на мячике для гольфа.

— Да, наверное, — пожимает он плечами.

Кивнув на прощание Роузмэри, доктор Руссо выходит из палаты. Вэлери следует за ним, вспоминая ночь их знакомства и первый разговор в стерильном коридоре, совсем таком же, как этот. Она думает о том, какой большой путь проделали они с Чарли за эти несколько недель, насколько улеглись ее страхи и ужас, во многом сменившись стоическим смирением с проблесками надежды.

Сейчас, оказавшись одни, они несколько секунд стоят молча лицом к лицу, потом доктор Руссо спрашивает:

— Не хотите выпить кофе? В кафетерии?

— Да, — отвечает она с участившимся сердцебиением, что удивляет и волнует Вэлери. Она нервничает, сама не зная почему, и надеется, что врач не чувствует ее смущения.

— Отлично, — говорит доктор Руссо, и они идут к лифтам.

По дороге они не разговаривают, разве что периодически здороваются с медсестрами. Вэлери внимательно смотрит на их лица, наблюдает за их реакцией на доктора Руссо, как делает это уже несколько недель. Она давно определила, что доктора Руссо обожают, почти боготворят, по разительному контрасту со многими другими хирургами, в адрес которых она слышала жалобы и обвинения в высокомерии, самонадеянности и откровенной грубости. Доктор Руссо не проявляет чрезмерного дружелюбия, он не слишком разговорчив, но обладает теплой, уважительной манерой общения, которая в сочетании с его славой, сопоставимой со славой рок-звезды, делает его самым популярным врачом больницы. Он лучший в стране — слышит она снова и снова. Но тем не менее такой приятный. И очень даже красивый к тому же.

Все это делает его приглашение еще более лестным дни Вэлери. Она уверена: он просто хочет обсудить предстоящую пересадку кожи Чарли или общий ход лечения, — но подозревает, что он редко делает это за кофе, особенно в пятницу вечером.

Через несколько секунд они уже подходят к лифту, и когда двери открываются, доктор Руссо жестом предлагает Вэлери войти первой. Внутри они оба стоят, глядя на закрывшуюся дверь, и молчат, пока доктор Руссо не говорит, откашлявшись: