Джун Зингер - Звездные мечты

— Нет, конечно. То есть никакой другой, кроме «Мизрахи — Роса фильм компани», — с раздражением ответила Кики.

— О чем ты говоришь?

— Ладно, потом. Сейчас пойдем, посмотришь все остальное в этом миланском чудище. Ну и с племянницей, конечно, познакомишься.

— Мама говорила, что она очень умненькая.

— Если о ребенке нельзя сказать, что он хорошенький, говорят, что он умненький, а Никки уж точно призов за красоту получать не будет.

— Неужели внешность имеет такое большое значение?

— Очень даже. Как будет себя чувствовать Никки, когда узнает, что она — гадкий утенок — является сводной сестрой Мисс Вселенная?

Они вошли в дом и очутились внутри дворика с крышей из цветного стекла.

— Это центр дома, — сказала Кики. Здесь все напоминало джунгли, даже воздух был влажный, как в тропиках. — Весь дом построен вокруг него, — объяснила она. — Понимаешь, все окна в доме выходят сюда, во дворик, включая спальни на верхнем этаже.

— Так здорово, Кики! Очень красиво!

Они открыли полированные стальные двери и вошли в гостиную.

— О, Кики, это действительно очень красиво!

Вся мебель здесь была сделана в стиле артдекор — сплошные изгибы и углы, обитые темно-зеленым атласом; мраморные полы. Столовая была отделана сталью, стеклом и полированным хромом. В библиотеке стояли черные кожаные диваны; кресла, обитые замшей, стальные книжные шкафы и всевозможные оловянные безделушки.

— Не хочешь искупаться в бассейне? — спросила Кики; она все еще была в своем подбитом соболями плаще и, откинув полы, стояла, сунув руки в карманы черных брюк, — больше, чем когда-либо, похожая на мальчишку. — Он, разумеется, закрытый и с подогревом. Туда можно пройти прямо из гостиной.

— Ради Бога, только не сейчас, Кики. Я хочу познакомиться с Никки!

Они поднялись по стальной лестнице в детскую. Пожилая женщина и ее молодая помощница склонились над Никки, сидевшей в манеже необычной конструкции. Кики что-то сказала им по-итальянски, и молодая женщина, вытащив девочку из манежа, поставила ее на пол. Та постояла с секунду на месте, затем заковыляла к Кики.

Кики подхватила ее и расцеловала. У девочки были густые черные кудри, черные, как смородина, глазки и носик, немного великоватый для крохотного личика. Нижняя губка чуть отвисла. Кики передала малышку Анджеле.

— Ей повезло, что у нее богатый отец, потому что красоткой ее не назовешь.

— Перестань, пожалуйста! Она очаровательна. Такой пупсик! А какие кудри! Просто прелесть!

— Да, — протянула Кики. — Когда не могут придумать, что о ней сказать, говорят о ее кудрях.

Анджела ласково заговорила с девочкой, стараясь растормошить ее, однако та молчала.

— Она не станет разговаривать, — объяснила Кики. — Она вообще еще не говорит. Только «папа», когда видит Вика, а мне — ничего!

Пожилая женщина что-то тихо сказала Кики.

— Верни-ка эту мартышечку ее няням. Ей пора обедать.

— Почему бы нам самим ее не покормить? Мы еще толком не познакомились.

— Да ты что?! Они рухнут в обморок, если графиня будет сама кормить своего ребенка. Мы увидим Никки позже. Пойдем, я покажу тебе твою комнату.

Комната для гостей была оформлена в черных тонах, кругом все сверкало хромом, стояли обитые замшей кресла, на полу лежал черный ковер, покрывало на кровати было из серой замши. Кики засмеялась, увидев выражение лица Анджелы.

— Не очень-то уютно. Пошли ко мне.

Комната Кики была веселее. Пол был покрыт бархатистым темно-розовым ковром, стены обиты розовым шелком, потолок выложен дымчатыми розоватыми зеркалами.

— Ну и как тебе?

Анджела засмеялась:

— Напоминает теплое розовое чрево.

— Она и предназначена для того, чтобы трахаться. Если, конечно, хозяин дома бывает здесь, чтобы трахаться.

— А где Вик?

— Одну секундочку. — Кики подошла к ванной, дверь которой была открыта, и что-то сказала девушке, протиравшей розовый мрамор. Когда та ушла, Кики пожаловалась: — Ей-богу, нельзя пойти пописать, чтобы здесь кто-нибудь не крутился. Прислуги в доме должно быть не менее двадцати человек. Можно и больше. Я не очень-то соблюдаю все эти правила. Мама обожает иметь много прислуги, но меня она просто бесит. Все здесь настолько запрограммировано. В Беверли-Хиллз у меня были Ханна и Карлотта. Если нужно было помыть окна, то Ханна и не спрашивала меня — она просто нанимала кого-нибудь. Если надо было натереть полы, она вызывала полотеров, и я даже не знала, кто там приходил. Если мы приглашали двадцать человек, Карлотта прекрасно справлялась, если же гостей было человек пятьдесят, то нанимали людей из ресторана. Никаких проблем. Здесь же даже у шофера есть помощник для мытья машин.

Кики бросилась на кровать, затем тут же вскочила и подошла к шкафу. Она нажала на кнопку, дверцы открылись, и Анджела увидела бар, отделанный розовым каррарским мрамором.

— Бурбон? — спросила Кики. — Мартини?

— А можно шампанского?

— Почему бы нет? — Кики нажала на другую кнопку, и открылась дверца холодильника. Вынув бутылку, она достала два бокала и вернулась на кровать. Кики поставила бокалы на розовое бархатное покрывало и разлила шампанское.

Анджела посмотрела на этикетку и вздохнула.

— Прекрасно. Тысячу лет не пила французское шампанское. Мы пьем только калифорнийское.

— Ну, это еще не самое страшное, — мрачно заметила Кики. — Относительно алкоголя.

— Так где же Вик?

— В Израиле.

— И что он там делает?

— Снимает фильм. Я думала, что говорила тебе. С этой израильтянской актрисой — Дорит Авнир.

— Но почему? Что происходит, Кики? Почему ты живешь в Милане, если тебе хочется жить в Риме? Почему Вик перенес студию сюда? И почему он снимает фильм в Израиле, вместо того чтобы снимать его здесь, с тобой?

— Могу ответить тебе только одним словом — Мизрахи. Самым черным днем в нашей жизни был день, когда Вик стал его партнером. Мы думали, что заключим договор и на этом все кончится, однако постепенно он стал все прибирать к рукам. Это он настоял, чтобы мы перевели студию сюда. Он сказал, что ситуация с рабочей силой здесь лучше, и с финансированием тоже, и я, как основная исполнительница в фильмах Вика, нахожусь в большей безопасности, поскольку здесь меньше вероятность похищения.

— Это действительно так?

— Вероятность похищения? Ну, в Риме всегда есть такая опасность. Но кто на это обращает внимание? Мне кажется, Мизрахи просто не хочет, чтобы мы жили своей собственной жизнью. Понимаешь ли, в Риме мы жили так, как хотели. У нас там были друзья, мы общались с другими киношниками. Это было здорово. Здесь — совсем другие люди, другой климат. И похоже, Вику здесь труднее найти тех людей, которые ему необходимы. Ему нелегко здесь работать, поэтому Мизрахи решил, что Вик должен сделать пару фильмов на его студии, в Хайфе.