Наталья Ручей - Дыхание осени

— Ну? — подначиваю продолжить, но Яр зевает. Подозреваю, притворно зевает, потому что обычно он ложится гораздо позже, и засыпает не сразу.

— Ну что еще? — удивляется. — Сейчас они в Нидерландах.

— Отдыхают?

— Живут.

— Давно?

— Года два-три.

— А Егор?

— А Егор живет со мной, строит козни моей жене и вводит меня в траты.

Поражаюсь, как просто он говорит обо всем, потому что если перевести на мой язык, получается, что родители подкинули Яру своего младшего отпрыска, который обходится в копеечку, а сами беспечно так прожигают жизнь. Но больше меня удивляет намек мужа на некие траты.

— А я тоже тебе дорого обхожусь? — спрашиваю, затаив дыхание и мысленно подсчитывая, сколько потратил на свадьбу, а сама делаю вид, что ответ меня мало интересует.

— Конечно, — говорит Яр, и я уже вспыхиваю праведным гневом, когда чувствую поцелуй в шею и слышу смех.

— А, так ты пошутил?

— Ничуть, — дарит еще один поцелуй. — Я докажу тебе позже.

— Как?

— Позже.

— Сейчас.

— Нет.

— Почему нет? — размахиваю, как шпагой, бокалом.

— Я в прокуратуру не записывался, — отбирает бокал, ставит его на столик и все, не подливает, но и не возвращает, хотя вино в нем еще оставалось.

— Ни тайну узнать, ни напиться, — ворчу, но Яра мое недовольство не впечатляет.

— Думаешь, я тебя прячу от своих родителей? — ага, зрит в корень. — Они знают, что я женился, так что нет здесь никакой тайны, а моя работа… У меня есть несколько предприятий, которые приносят доход, я ни у кого не ворую — мне кажется, вот и все, что нужно знать моей молодой жене. Ты же не планируешь пристроить мне резюме по блату?

— А что, можно? — загораюсь я, потому что сидеть дома порядочно притомилась и потому, что у меня прекрасное настроение после слов Яра.

Он смеется.

— Я помню, что у тебя высшее образование, в курсе, что ты бойкая, но работать на меня ты не будешь.

— А что я буду делать? — дурачусь.

Задумывается. Серьезно задумывается, потому что молчит минут десять. А потом выдает:

— Хочешь руководить салоном?

— Каким салоном? — спрашиваю, а на душе уже как-то не хорошо.

— «Песком». Там как раз уволилась администратор.

Значит, он не просто поговорил с ней. На душе еще паршивей: не хочу, чтобы из-за меня кому-то становилось хуже. У человека может быть ребенок, которого нужно кормить, или муж, с которым они выплачивают кредит, или… Да масса вариантов, а я не хочу вбивать гвоздь в крышу чьей-то карьеры — как минимум.

— Ты уволил ее из-за меня?

— Я уволил ее, потому что она плохо справлялась со своими обязанностями.

— Значит, из-за меня…

— Значит, ты не слушаешь то, что я говорю, — строго внушает Яр. — На месте тебя и Ларисы мог оказаться совершенно любой человек, да, я мог не узнать, как ведет себя администратор, в обязанности которого входит удерживать и привлекать клиентов, а не выставлять их за двери. Но это оказалась ты и я узнал, вот и все.

— Но ведь сама я вряд ли могла стать клиентом твоего салона.

— Почему? — такое искренне удивление, тогда как ответ очевиден.

— У тебя, знаешь ли, там очень дорого.

— Да? — удивляется еще больше.

— Нет, ну для богемы в самый раз, наверное… я не знаю… но я…

— Надо пересмотреть цены, — выждав, когда я промямлю объяснения, говорит Яр. — Но ты права, салон не для бедных. Бедному человеку проще отращивать косы, — накручивает мои волосы на кулак, — а деньги потратить на продукты. Но он и не для богемы. Это средний уровень. По крайней мере, так изначально задумывалось. Иногда туда приходят барышни, которые не могут заработать даже на семечки, но у них есть тот, кто за все платит. Иногда клиентки в таких диких нарядах, что кажется, только что из рядов сэконд-хэнда, но ты бы, конечно, поняла, что одежда дизайнерская.

— Конечно, — киваю уверенно, — до агентства недвижимости я целых три месяца работала в бутике.

Уловив нотки иронии, Яр улыбается.

— А еще где?

— Много где еще, — так же, как он, напускаю тумана. — Но, думаю, что для молодого мужа знаний обо мне пока хватит.

— Как скажешь, — салютует бокалом, и отпускает мои косы, — у меня свои методы сбора информации.

У него, кстати, бокал, а у меня только он, и я обнимаю его двумя руками, удобно пристроившись на груди.

— Опять будешь пытать Ларису?

— С этим прекрасно справляется Стас.

И вот мы смеемся вдвоем, и почему-то ни капельки не обидно, что подруга падка на красивых мужчин. Она заслуживает немного счастья, и если я поучаствую в этом пусть даже косвенно…

— А он женат?

— Поздно встрепенулась, ты замужем.

— Да я не за себя переживаю.

— Твоя подруга нигде не пропадет, — уходит от ответа и думается мне, уходит потому, что там не все чисто, а не просто ответить лень. Достаю одним и тем же вопросом — держится, прибегаю к опробованному методу с поцелуями — вздыхает, но сдается. — Не женат, но я не думаю, что у него и твоей подруги может быть серьезно.

— Почему нет?

Опять долго отнекивается, пока я не обцеловываю все лицо и не спускаюсь к шее, и вообще я готова спуститься и дальше, но ведь в гостиной камеры.

— Лариса ему не подходит, — утешительно целует в уголок губ. — Стас ищет… такую, как ты.

— Как я? — переспрашиваю, а в горле ком. — Ну да, вам всем подавай по девственнице, а сами!..

— А сами, — перехватывает мои руки, прижимает к своей груди, — а сами делаем все, чтобы не только удовлетворить выбранную девственницу, но и обеспечить.

Он говорит тихо, не повышая голоса, но мне кажется, где-то вдали предупреждающе гремят барабаны. Он поднимается, подходит к камину, он в трех шага от меня, а мне кажется, между нами образуются горы и океаны. И так холодно, и так одиноко и так пусто становится, и так плохо… Мне так плохо, что я, подавив стон, сгибаюсь пополам, едва не расквасив нос, падаю на пол и сквозь приступы боли слышу родной, почти потерянный мною голос. Он волнуется, он зовет меня, зовет еще кого-то… Паника… Сильные руки… Мой любимый запах сандала с грейпфрутом… Не хочу его отпускать… Не хочу… Он уходит?..

— Не бросай меня, — не уверена, что он слышит, но снова улавливаю запах сандала и успокаиваюсь.

Мы едем… Нет, меня куда-то несут… Тепло, мягко, и так плохо… Так плохо, что… Ох, нет… стыдно…

— Уйди, — прошу его, но он рядом.

Спазм скручивает меня вновь, и я обнимаю холодную миску, пытаясь приложить ее ко лбу. Кажется, у меня температура. Кажется, я умираю. Кажется, я как Винни-Пух, переела, а теперь вот чуточку спухла… только никуда меня не несите больше, а то мне все еще дурно…

— Уйди, не хочу, чтобы ты видел…

И падаю в забытье, и знаю, что не уходит, держит за руку, кому-то настойчиво звонит и очень зло говорит в трубку. Оставляет в покое невинный телефон, чем-то прохладным обтирает мое лицо, и дышать легче. Постепенно в мой мир врываются голоса, и я могу различать их, и даже понимаю, о чем речь. Вот голос Яра, а вот кого-то незнакомого мне, кто садится на кровать, чем-то тарахтит, дает что-то выпить и долго молчит. Так долго, что я успеваю вздремнуть, потому что когда открываю глаза, незнакомца в комнате нет. Только Яр, окрашенный заходящим солнцем, и он так обвиняющее на меня смотрит, что натягиваю плед по самые глаза и подсматриваю из убежища.