Кристин Хармель - Забвение пахнет корицей

– Гэвин, – хватаю я его за руку. – Я знаю, где он.

– Что? – Он даже отступает на шаг от удивления.

– Я знаю, где Жакоб, – повторяю я. – Королева. Королева с факелом! Господи, да я же точно знаю, где он!

МЕРЕНГИ ЗА НОЧЬ

Ингредиенты

2 яичных белка

½ стакана сахарного песка

1 ч. л. ванильного экстракта

½ стакана шоколадной крошки

Приготовление

1. Разогреть духовку до 180 °C.

2. В большой миске взбить яичные белки венчиком на большой скорости до мягких пиков.

3. Добавлять сахар, по 1/8 стакана за раз, не переставая взбивать. Продолжать взбивать до твердых пиков.

4. Продолжать взбивать, но менее интенсивно, добавляя ваниль.

5. Аккуратно деревянной ложкой добавить шоколадную крошку.

6. Чайной ложкой выложить полученную массу на противни, выстеленные пергаментом. Следить, чтобы в каждой порции был хотя бы один кусочек шоколада. Порции должны держать форму и не растекаться.

7. Поставить противень в духовку и сразу же выключить огонь.

8. Оставить на ночь. Не заглядывать! На следующее утро, как только проснетесь, сразу открыть духовку. Меренги к этому времени будут готовы.

Был июль 1980 года, и Роза сидела, закрыв глаза, в гостиной дома, который Тед построил для нее. На улице стояла жара, такая жара, что даже соленый морской ветер, дующий в окна, не мог с ней справиться. В такие дни, как этот, она томилась, скучала по Парижу, по той жизни, которая била там ключом даже в самый зной. Париж, казалось, всегда искрился. А здесь ничего не искрилось, кроме воды, и этот блеск казался Розе просто злым искушением. Он дразнил ее, напоминая, что, если бы она села на корабль и поплыла на восток, то рано или поздно оказалась бы дома, на дальних берегах своей родной страны.

Но ей никогда не вернуться назад. Она знала это.

Роза слышала отдаленные крики в прихожей. Она хотела встать, сказать, чтобы перестали ссориться, но не могла. Она не у себя дома. Жозефине уже тридцать семь, она совсем взрослая, мать не может ей указывать, что делать. Да, поздно уже, в свое время Роза не сумела защитить своего ребенка, внушив то, что должна внушить дочери хорошая мать. Если бы пришлось повторить все сначала, она поступила бы по-другому. В молодости она просто не понимала, что вся судьба подчас зависит от маленьких, казалось бы, неважных решений и поступков. А между тем именно они и формируют нашу жизнь. Сейчас она это знала, но уже поздно, слишком поздно что-то менять.

Потом в комнату вошел Тед. Роза услышала его тяжелые, уверенные шаги, почувствовала слабый сладковатый аромат сигар, которые он любил курить на передней веранде, слушая по радио репортажи об игре бейсбольной команды «Ред Сокс».

– Джо снова принялась за свое, – заговорил он. Роза открыла глаза и увидела его взгляд, полный тревоги. – Слышишь, что там у них?

– Слышу, – коротко ответила Роза. Тед поскреб затылок и вздохнул.

– Не понимаю я. Ей нравится с ними скандалить.

– Я не научила ее любить, – тихо сказала Роза. – Это моя вина.

Она знала, почему Жозефина отталкивает от себя мужчин, которых любит. Потому что она, Роза никогда не была близка с дочерью, держала ее на расстоянии. Она до сих пор так и не смогла прийти в себя от ужаса из-за того, на что обрекла одного человека – самого любимого. И знала: тех, кого ты любишь, однажды могут оторвать от тебя и увезти прочь, даже не предупредив. Не такие уроки она хотела бы преподать Жозефине. Но что поделаешь.

– Родная, в этом нет твоей вины, – возразил Тед. Он сел рядом с ней на диван и привлек к себе. Глубоко вздохнув, Роза позволила ему обнять себя. Она любила мужа. Не такой любовью, как Жакоба или свою французскую семью – их она любила всей душой. А если душа окаменела, невозможно чувствовать то же самое. И все же она любила Теда, как только могла, насколько это было ей доступно, и знала, что это взаимно – он тоже крепко любил ее. Роза понимала, что ему хотелось разрушить тончайшую преграду, существующую между ними. Она бы подсказала ему, как это сделать, но вот беда, она и сама не знала как.

– Конечно, виновата я, – после паузы настойчиво повторила Роза. Они снова замолчали, а Жозефина как раз в этот момент выкрикивала, обращаясь к своему приятелю, что рано или поздно он все равно ее бросит – так к чему ей терять даром время и в который раз прощать его?

– Только послушай ее, – заметила Роза. – Эти слова, их могла бы сказать и я.

– Ерунда. Ты никогда меня так не отталкивала, – возразил Тед. – Ты не подавала ей такого примера.

– Ну да, – грустно кивнула Роза. А сказать ей хотелось другое: она никогда Теда не отталкивала прежде всего потому, что никогда и не подпускала его к себе. Она была как неприступный замок, окруженный множеством укреплений. Теду позволялось лишь взойти на травянистый холмик за первым рвом. Но, чтобы проложить путь к ее сердцу, нужно было бы вскарабкаться на множество крепостных стен и сразиться во множестве битв. Впрочем, Тед об этом даже не догадывался. И пусть, так оно и лучше.

Они вдвоем следили из окна, как домой возвращается Хоуп – она играла в песке на заднем дворе, там, где начинались дюны. Девочке было всего пять лет, Роза за ней приглядывала. Она надеялась, что та играла далеко и не слышала, как ее мать скандалит с очередным мужчиной, которого впустила в жизнь дочери.

– Пойду отвлеку ее, – сказал Тед, вставая.

– Нет, сиди. – Роза поднялась. – Я сама.

Она поцеловала Теда в щеку и быстро пошла к двери. Хоуп обернулась, глазенки у нее загорелись при виде бабушки на веранде. На миг Роза онемела, задохнулась. Хоуп была так похожа на маленькую Даниэль. Розе иной раз невмоготу было смотреть на внучку – прошлое вставало у нее перед глазами, она видела в ней сестренку, о судьбе которой могла лишь догадываться.

– Мами! – радостно вскрикнула Хоуп. Ветерок с моря колыхал ее каштановые кудряшки, того же цвета, что и локоны, какие в юности были у самой Розы, а удивительные глаза – зеленые или, скорее, цвета морской волны, с золотыми искорками, светились от восторга. – Я поймала краба, Мами! Большого! С клешнями, вот такущими!

– Краба? – Роза заулыбалась внучке. – Да неужто? И куда же ты его дела?

Хоуп лукаво хихикнула и подмигнула бабушке.

– Мами, я его отпустила! Как ты мне говорила!

– А я тебе такое говорила? Хоуп важно и уверенно кивнула:

– Ты же говорила, чтобы я не делала никому больно, а старалась помочь.

Роза, растроганно улыбаясь, наклонилась, чтобы обнять Хоуп.

– Ты все правильно сделала, лапонька, – сказала она.

Из дома доносились крики Жозефины и ее любовника, их перебранка набирала обороты. Роза покашляла в надежде заглушить их голоса.