Ксения Ласкиз - Я люблю свою работу?

– Отличный парень, говоришь? – я усмехаюсь. – Завтра поинтересуемся у Алевтины, согласна ли она с тобой.

Выхожу из ванной, закутавшись в халат, и ложусь в постель. От подушек приятно пахнет лавандой, и я делаю глубокий вдох через нос. Прекрасно! Улыбаюсь и закрываю глаза: наконец-то я высплюсь! И никто не сможет мне помешать…

– Да… Да… – раздаются через стенку женские стоны.

Что?

– О…О… Да…

Они, что, издеваются?! Накрываю голову второй подушкой и лежу так несколько минут: но даже запах лаванды не может меня успокоить. Между тем, стоны становятся все громче. Шаров специально поселил в соседнюю комнату какую-то парочку?

– Да… О-о-о…

Конечно, он сделал это нарочно! Ненавижу его и этих кретинов за стенкой! Ненавижу всех! Швыряю подушку и встаю с кровати. Стоны не утихают. Это же не будет продолжаться всю ночь? А вдруг будет? Роюсь в сумке в поисках наушников: но, как назло, я оставила их дома. Направляюсь в ванную и осматриваю банные принадлежности на предмет наличия берушей. Владельцы гостиницы, забыв об этом прекрасном приспособлении, видимо рассчитывали на хорошую звукоизоляцию либо на порядочность постояльцев!

Возвращаюсь в комнату, снова ложусь в постель и включаю телевизор.

– Да… О да…

Выбираю музыкальный канал и прибавляю громкость: лучше не спать под регги, чем под стоны какой-то озабоченной особы за стенкой!

Через полчаса выключаю телевизор и прислушиваюсь: похоже, любовнички вдоволь насладились друг другом. Отлично! Вдыхаю запах лаванды и закрываю глаза. Тишина… Она божественна… Но длится недолго: мой мобильный несколько раз пищит – новое сообщение. От Шарова. «Лучше не выключай ТВ – все только начинается». НЕНАВИЖУ ЕГО!!!

Понедельник, 15.04.2013.

– Не опаздывай! – строго говорит мамá. – Мы ждем тебя в семь.

Как можно, когда такое событие: шестнадцатилетие Сонечки, дочери Алексея Константиновича! И мы должны отметить это событие вшестером, в тесном семейном кругу. Как будто мы родственники! Теплоты моих чувств к Кузнецовым недостаточно для подобных мероприятий, но разве у меня есть выбор? Непозволительная роскошь, когда речь идет об интересах семьи!

В час дня выхожу из офиса, чтобы в близлежащем торговом центре купить подарок для Сонечки. На улице сталкиваюсь с Шаровым и прохожу мимо, бросив холодное «Добрый день» в ответ на его приветствие.

– Стой! – он догоняет меня. – Давай мириться.

– Мы и не ссорились.

– Да ладно? Уехала рано утром и даже не попрощалась. Разве мы не классно повеселились?

– Наши представления о веселье не совпадают.

Говорю подчеркнуто тактично, хотя с большей радостью послала бы его к черту. Наши представления ОБО ВСЕМ не совпадают! Так зачем тратить время на Шарова? Пусть веселится где-нибудь подальше от меня.

– Ладно, прости. Я – говнюк, – он грустно улыбается. – Слушай, давай еще один вечер проведем вместе. Обещаю быть… Паинькой.

Он даже выглядит искренним, но я сильно сомневаюсь в том, что это не очередная игра.

– Зачем тебе это нужно?

– Приелось мое окружение. И я уже говорил, что ты мне нравишься. С эстетической точки зрения.

И как я могла забыть, что он – тот еще эстет? Меня не покидает ощущение, что Шаров снова затеял какую-то гадость.

– Зачем это нужно мне?

– Потому что тебе скучно. И ты хочешь развеяться.

Скучно? Я и забыла, каково это! Последний месяц моя жизнь похожа на дурдом – скучать не приходится! Я не хочу развлекаться. Я мечтаю о том, чтобы все оставили меня в покое. ВСЕ! Кроме Терехова. Вьющиеся смоляные волосы, легкая небритость, узкий разрез черных глаз… Через мое тело снова пропустили разряд тока. Почему, ну почему он не звонит и не пишет?

– Мои знакомые выступают в одном пабе. В четверг в девять.

– Я подумаю. А сейчас – у меня дела.

Если он что-то скажет, то я точно пошлю его к черту! Но, к моему удивлению, Шаров лишь улыбается в ответ, убирает руки в карманы брюк и уходит.

В 18-45 я в сопровождении хостес прохожу к столику, за которым сидит Алексей Константинович.

– Добрый вечер. Вы один?

– Добрый. Пока да – все застряли в пробках.

Занимаю место напротив него и ставлю на стол бумажный пакет с подарком для Сонечки.

– Как твои дела?

– Неплохо, спасибо. А ваши?

– Соня странно себя ведет. Устраивает истерики, учиться не хочет. Сегодня утром поругалась с нами и обещала уйти из дома.

Сонечка всегда слушалась родителей, безропотно подчиняясь каждому их велению: музыкальная школа по классу скрипка – пожалуйста! Верховая езда – как можно отказаться! Китайский язык – конечно! Особая диета ввиду предрасположенности к полноте – куда же без нее!

– Наверное, это переходный возраст. Не расстраивайтесь.

– Она тебя боготворит. Пожалуйста, поговори с ней.

Алексей Константинович смотрит на меня с мольбой, но мне не хочется ему помогать. Какой в этом смысл? Проблема вовсе не в Сонечке, а в ее родителях – я это прекрасно понимаю. Что за глупость – пытаться реализовать свои несостоявшиеся амбиции на детях? Почему бы не дать ребенку свободу выбора? Почему бы не приказывать, а просто направлять? Не в этом ли задача старшего поколения?

– Пожалуйста, – повторяет он.

Разве у меня есть выбор? Непозволительная роскошь, когда речь идет об интересах друзей семьи!

– Конечно, – изображаю улыбку. – Я обязательно с ней встречусь на неделе. Не переживайте.

– А вот и твои родители!

Мамá, как всегда, великолепна: идеальная укладка, легкий макияж, аккуратный маникюр. На шее – нитка жемчуга. Она одета в коралловое платье-футляр с рукавами ¾. Замечаю обращенные в ее сторону взгляды присутствующих мужчин: заинтересованные, восхищенные, даже похотливые – грузный тип за соседним столиком даже забыл о своей молодой спутнице и пожирает глазами мамá. Она в очередной раз произвела впечатление – в этом ей, настоящей леди, нет равных. Как невыносимо тяжело быть дочерью совершенства!

– Алексей, здравствуй, – она улыбается. – Мари. Ты в брюках?

– Я только что из офиса. И добрый вечер.

Не обращая внимания на мое крайнее возмущение, она садится рядом и затевает с Алексеем Константиновичем светскую беседу обо всем сразу и ни о чем конкретно. Папá, избавившись от большого букета белых роз, погружается в изучение винной карты. Мне не остается ничего иного, кроме как последовать его примеру.

Спустя десять минут к нам присоединяются Ольга Михайловна и Сонечка. Виновница торжества выглядит расстроенной, хотя и пытается это скрыть. Еще бы! В шестнадцать лет нет ничего ужаснее, чем сидеть в дорогом ресторане с друзьями родителей и выслушивать фальшивые комплименты в свой адрес. В действительности родители считают тебя лишь на пару дюймов выше планки посредственности, и эту пару дюймов приписывают отнюдь не твоим стараниям, а своим генам. Что до их друзей – то восторги в твой адрес являются всего лишь проявлением любезности: плевать они хотели на тебя и все, что с тобой связано. С возрастом учишься относиться к этому философски, но в шестнадцать лет каждая мелочь приобретает вселенский масштаб.