Жаклин Брискин - Все и побыстрее

— Похоже, все было хорошо спланировано — обычная одежда террориста, отсутствие охраны. Он должен был сначала убить Александра, а затем покончить с собой.

Джоселин включила телевизор.

«Полиция пока не знает имени убийцы и с какой целью он действовал. При нем не обнаружено никаких документов. Загадочный Гарольд Фиш бесследно исчез. Врачи университетской больницы борются за жизнь Курта Айвари, пытаясь извлечь пулю из его сердца».

Гонора посмотрела на часы.

— Уже без пяти десять, а они все еще не закончили.

— Гонора, дорогая, это же сердце.

— Я все понимаю… — Гонора закрыла глаза. Джоселин бесцельно кружила по комнате.

В дверь постучали.

— Кто там? — прошептала Гонора.

— Входите! — закричала Джоселин.

В палату вошел Гид.

— Простите, что побеспокоил вас, — сказал он.

— Ничего страшного, Гид, — тихо ответила Гонора. — Проходи.

Глаза Гида были красными, лицо опухло от слез.

— Гид, — позвала Гонора, — мне очень жаль Александра.

Лицо Гида задергалось.

— Мы с ним были очень близки с самого детства. Проводили вместе большую часть времени… — Голос Гида сорвался.

Гонора протянула к Гиду руки, как бы пытаясь обнять его, но они безвольно упали.

— Я понимаю тебя, — сказала она. — Мы с Кристал тоже были очень близки в детстве. Как она?

— Врачи дали ей успокоительное, но она очень плоха.

— Бедная Кристал…

— Спасибо, что зашли навестить нас, — сухо сказала Джоселин.

— Я бесконечно признателен мистеру Айвари за то, что он пытался защитить Александра. Как он?

— Все еще в операционной, — ответила Гонора.

— До сих пор? Мы с Энни очень волнуемся за него. — Лицо Гида озарилось счастливой улыбкой. — Энни сейчас рожает.

— Как, уже?

— На несколько недель раньше срока, но врачи говорят, что это не страшно. Я даже рад, что это произошло в Вашингтоне, а не в Новой Гвинее.

— Я уверена, что роды пройдут нормально, — заметила Гонора, — но тебе лучше быть рядом с ней.

— Она сама отправила меня к вам, чтобы узнать, как себя чувствует мистер Айвари.

Гонора тяжело вздохнула.

— Пока нам ничего не известно.

— Мы с мамой никогда не забудем, что он хотел спасти Александра.

— Он первым увидел пистолет.

— Все говорят, что он вел себя как герой. Я одного не могу понять, почему этот человек хотел убить Александра? Мы с Энни считаем, что он просто был сумасшедшим. Сейчас развелось много психопатов, и никогда не знаешь, чего от них ждать.

— Гид, — Гонора резко вскинула голову, — мы очень признательны вам за беспокойство о Курте, но мне кажется, тебе лучше быть сейчас рядом с женой.

— Да, вы правы, — ответил Гид. — Я зайду позже.

Как только шаги Гида стихли в коридоре, Джоселин засыпала Гонору вопросами. Что заставило Курта рисковать жизнью, защищая человека, который причинил ему столько горя? Как он мог спасать этого проходимца?

Гонора, сжав руки в кулаки, молчала. Лицо ее было очень бледным.

Полчаса спустя в палату вошли главный хирург больницы и его ассистент. У обоих был усталый вид, халаты забрызганы кровью. Они сообщили, что операция прошла успешно: пулю удалось извлечь, сердце работает.

— В каком он сейчас состоянии? — спросила Джоселин.

— В очень тяжелом. Пока рано делать какие-либо прогнозы, — ответил хирург.

— Значит, вы не исключаете летального исхода? — продолжала допрашивать Джоселин.

— Пока мы не можем сказать ничего определенного.

— Когда я могу увидеть его? — спросила Гонора.

— Миссис Айвари, вас просят подняться в отделение интенсивной терапии.

Джоселин и Гонора поднялись на четвертый этаж в отделение интенсивной терапии. Молоденькая сестра, раскладывавшая таблетки по пакетикам, молча кивнула им. В приемной было пусто. В дальнем углу стояла телефонная будка, и в ней на крючке висел кем-то забытый красный пиджак. Гонора подошла к темному окну и застыла в молчании. Джоселин в нервном возбуждении мерила шагами комнату.

Наконец она не выдержала и подошла к Гоноре с очередным вопросом.

— Все-таки мне хотелось бы знать, что заставило Курта так поступить?

Гонора только пожала плечами.

— Нет, ты мне ответь, какого черта он бросился защищать Александра? Я понимаю, что он его отец, но ведь их никогда ничто не связывало. Я не успокоюсь, пока не пойму, что им руководило.

— Это судьба, — не оборачиваясь, ответила Гонора.

— Судьба? Ты что, начала верить в судьбу? Или, может, ты стала последовательницей друидов?

— Я высказала тебе свое мнение.

— Тогда объясни мне, что ты понимаешь под словом «судьба»?

— Судьба связала их.

— Как отца и сына. Это я понимаю.

— Это не просто биология. Здесь все гораздо сложнее. Курт всегда пытался противостоять судьбе, а Александр — нет. Он знал, что рожден для того, чтобы стать Немезидой для Курта.

— Судьба, Немезида, — фыркнула Джоселин, — бред какой-то.

— Помнишь, я рассказывала тебе, что Александр приехал в Марракеш с единственной целью — разлучить нас. У меня тогда создалось впечатление, что он действовал вопреки своей воле. Ты же сама мне говорила, что он всегда пытался отобрать любой контракт у компании «Айвари». А затем эти слушания…

— Здесь может быть простое совпадение.

— Ничего подобного. Курт был уверен, что за всем этим стоит Александр.

— Да, я знаю, но в последнее время Курт очень нервничал и был совершенно измотан. Возможно, ему все это показалось. Какой дурак будет организовывать подобные слушания, понимая, что в любой момент все может обернуться против него самого. Компания «Талботт» вовсе не такая безгрешная, как это пытался представить Александр. Так что мне непонятна твоя теория судьбы-Немезиды.

— Я часто думала, почему Кристал сказала Александру, кто его отец, и пришла к выводу, что это было сделано неспроста. Она открыла тайну, и колесо судьбы завертелось…

Гонора замолчала. В комнату вошел невысокого роста, похожий на подростка человек, снял с крючка в телефонной будке красный пиджак и, бросив беглый взгляд на сестер, исчез.

Джоселин попыталась продолжить разговор, но Гонора молча указала ей на табло: «Не шуметь. Никаких посетителей с 12 ночи до 7 утра».

Джоселин провела ночь, растянувшись на жесткой кушетке в приемной, размышляя над теорией Гоноры, которая так и не сомкнула глаз, сидя в неудобном больничном кресле.

В начале восьмого, когда за окном забрезжил серый рассвет, в приемную вошла сестра и пригласила Гонору пройти к мужу.

Курт лежал на кровати в сплетении проводов и пластиковых трубочек, многочисленные бутылочки были укреплены над его головой. Грудь Курта была туго забинтована, в рот и ноздри вставлены тонкие трубочки. Легкий румянец был похож скорее на слой румян, нанесенный на лицо мертвеца.