Тереза Ромейн - Исполнение желаний

Хавьер скрестил руки на груди.

– Пожалуйста, продолжайте, я вас слушаю.

– Ладно, сойдемся на глупости. Вся ваша глупость имеет под собой лишь несколько строчек из расшифрованной книги. Ваша гордость была задета потому, что вы подумали, будто Локвуд имеет на вас компромат, и потому вы дали ему еще большую власть над собой.

Граф провел рукой по волосам.

– Локвуд действительно имеет надо мной власть, и дело совсем не в той книге. – Вот, незадача. Наверняка можно подобрать нужные слова, только вот он не успел подготовиться. – Булочка, – произнес Хавьер в отчаянии, – он имеет власть надо мной из-за вас.

– Ах, да. Ваше пари. Я знаю. И мне от него ни жарко, ни холодно. Честно. Вы не успели прогнить насквозь, и я это вижу.

– Премного благодарен, – с шутовским поклоном произнес Хавьер. – Но вы меня, должно быть, неправильно поняли. Локвуд, при всех его недостатках, довольно проницательный парень. И, как только он поймет, что удар по моей репутации не будет для меня смертельным, он станет искать то, что сможет меня добить. И вскоре найдет. Вас.

– Вы хотите сказать, что Локвуд пытался причинить вам страдания, обижая меня?

– Это было бы для меня самым болезненным ударом. – Удивительно, но ему удалось произнести эту фразу легким, почти шутливым тоном.

– Я могла бы сказать то же самое о вас. – Луиза провела рукой по кушетке, затем прошлась по библиотеке. Подошла к столу, за которым они впервые заключили альянс. К полке, на которую он поставил особенно дорогой ему томик Данте.

– Мне жаль, что я заключил это пари, – вдруг сказал Хавьер. – Ну, отчасти жаль, отчасти нет. Если бы я на то пари не согласился, вы бы ко мне не приехали.

– Верно. – Луиза прикусила губу. – Алекс, я ничего не имею против того, что вы на меня поспорили. Как вы правильно заметили, между нами никогда ничего бы не было, если бы не ваш спор с Локвудом. Меня беспокоит другое. Почему вы позволяете такому ничтожеству, как он, собой манипулировать? И…

Последний вопрос остался невысказанным, но граф все равно его услышал. Случится ли это снова?

И в этом была вся загвоздка.

Он крепко стиснул кольцо в руке, так что оно впилось в ладонь.

– Потому что я всем позволяю себя травить.

Гордиться тут нечем.

– Луиза, можно мне сесть?

Она кивнула, и Хавьер присел на краешек кушетки. Мисс Оливер продолжала стоять, пристально глядя на него. Слушая его. Слава богу!

И Хавьер рассказал ей всю правду. Правду, к которой пришел не скоро. Правду, с которой смирился.

– В младенчестве я остался сиротой. Я не прошу вашего сочувствия, я говорю об этом лишь для того, чтобы вы поняли: я сам себя воспитал. К лучшему это или к худшему – не мне судить. Денег у меня было не счесть, да еще и титул. Не было такого учителя, которым я не мог бы манипулировать; не было такого друга, которого я не мог бы впечатлить.

Он еще крепче стиснул кольцо и опустил глаза на сжатые в кулак пальцы с потрескавшейся на костяшках кожей.

– Я приобрел кое-какие привычки, назовем их так. Я всегда был при деньгах, я всегда был лидером, у меня всегда были самые смелые и необычные идеи. Но это означало, что я должен всегда оставаться таким. Вы понимаете?

Луиза присела на другой край кушетки.

– Вы оказались в ловушке.

Он кивнул.

– Любовью к Данте свет не впечатлить. И свет не прощает таких человеческих слабостей, как болезнь или желание побыть одному, в тишине и покое.

– О, я в курсе, – сухо заметила Луиза.

Хавьер поднял голову. Она улыбалась ему. Сочувственно и нежно.

– Я тоже через это прошла. Но, пожалуйста, говорите.

И Хавьер угрюмо продолжил:

– Собственно, я уже все объяснил. Я согласился заключить с Локвудом пари, потому что всегда соглашался. Потому что если бы я постоянно не притворялся, если бы я не был тем, о ком пишут скандальные газеты, если бы я не продолжал заполнять книгу ставок в «Уайтс», никому до меня не было никакого дела.

– А как же все ваши любовные интриги? – помолчав, спросила Луиза. – Какой цели служили они?

Она не улыбалась. В ее глазах была боль и обида.

Ага! Все-таки есть кое-что, на что она реагирует, как все женщины. Ревность ей все же знакома.

Хавьер придвинулся ближе и положил ее ступни себе на колени. Продолжая сжимать кольцо в одной руке, другой он стащил с ног Луизы туфельки цвета слоновой кости, и они одна за другой упали на пол.

– Не думаю, что вы отдаете себе отчет в том, как много в моей жизни было лжи. Особенно в том, что касается женщин.

– Вы признаетесь в обмане? Какой необычный способ убедить меня в том, что вы достойны доверия. – Она провела рукой по бархатной обивке кушетки. В одну сторону, потом в другую. При этом все время держала глаза опущенными и смотрела куда-то в сторону.

И тогда Хавьер понял, что Луиза не ревновала его. Она была напугана.

Возможно, ее пугало то, что она не сможет соответствовать его ожиданиям. Раз ее жизнь не была наполнена событиями, раз к ней никто не испытывал особого интереса, то и ему она может быть не интересна. Но Хавьеру был знаком этот страх. В глубине души, спрятанный под всей этой бравурной мишурой, скрывался страх быть отвергнутым.

Его сердце сжалось от сочувствия и нежности. Как избавить ее от этого чувства? Или, на худой конец, заставить на время о нем забыть? Кажется, он знал способ. Граф погладил пальцы ее ног в шелковых чулках, благодарный ей за то, что она не оттолкнула его, что дала возможность и ему отвлечься, согреться этой скромной близостью.

– Луиза, послушайте, я не девственник, но… Я давно ни с кем не был. Пищу для слухов может дать все, что угодно, даже попытка их опровергнуть. Так что лучшая тактика – не вмешиваться в процесс их распространения. – Хавьер закрыл глаза. – Я утратил контроль над ситуацией, – признался он. – Моя репутация стала навозной кучей, горой хлама, куда каждый норовил бросить дурной слух или мерзкую сплетню. Почему, собственно, «норовил»? Все и сейчас так.

Ему хотелось, чтобы Луиза его обняла и сказала: «Не говорите глупости. Все это в прошлом. Все это неважно».

Но это было бы не правдой. Это не осталось в прошлом, потому что сейчас ему приходится бороться с последствиями. И борьба еще далеко не закончена. И, как следствие, ей тоже придется нелегко. Даже сейчас, когда он гладил ее обтянутые шелком пальчики, Луиза казалась недостижимо далекой.

И чтобы сделать ее ближе, он посмотрел ей в глаза.

– Я понял, что утратил контроль, не так давно, – продолжил Хавьер. – Меня никогда не будут считать респектабельным, как бы я этого ни хотел. Как бы я ни вел себя.

– Пожалуй, добиться уважения вам будет нелегко. Вы заставили свет влюбиться в маску. С чего бы им любить вас за то, что под ней?

Граф замер.

– Мне неприятен лорд Хавьер, но Алекс мне нравится. И я верю, что Алекс может добиться всего, чего по-настоящему желает.