Эдди Кливленд - Американский плохиш (ЛП)

— Я хочу, чтобы тебе помогли. Тебе нужна терапия.

— Нет.

В его голосе нет злости, но его единственное слово бьёт по мне, будто кулак по грудной клетке.

— Мак, пожалуйста, просто послушай.

— Нет, это ты послушай, — он опускает голову и его голос звучит едва ли громче шёпота. — Со мной нет ничего неправильного. Мне не нужен анализ меня от шарлатана и вопросы о том, любил я свою мать или нет. Я — солдат, Лорен. Я был на войне, и видел, как умирают мои люди. У меня есть плохие дни. Так это работает. Мне не нужно ходить к какому-то священнику Кумбая или на сеансы а-ля «обними меня», чтобы узнать это.

— Послушай, не мне судить, ладно? Так что я не собираюсь притворяться, что могу поставить тебе диагноз или что-то в этом роде, но я думаю, у тебя может быть посттравматический стресс, Мак. — Он фыркает, и кривит губы в возражении. — В этом нет ничего позорного! — быстро добавляю я, пытаясь сгладить удар по его эго. — Чёрт, после того, через что ты прошёл, было бы более шокирующе, если бы у тебя не осталось шрамов, которые нужно исцелять. Я просто хочу наилучшего доля тебя и для нашей семьи. Я не могу позволить, чтобы в жизни Криса ты ходил, словно тикающая бомба.

— Не говори мне о бомбах, Лорен. Я достаточно их видел. Ты единственная, кто раздувает из этого проблему. Я не собираюсь отсиживаться на кушетке терапевта просто потому, что у меня был плохой день. Этого не будет. Конец. Грёбаной. Истории. — Он вколачивает свой кулак в другую свою ладонь с каждым отчеканенным словом.

Огромная часть меня хочет просто отпустить и поставить точку в этой истории. Вспоминаю лицо нашего сына, когда он увидел Мака в смятении, и ярость бурлит в моём мозгу. Я не могу поставить точку в этой истории. Крису нужна стабильность, ему нужен отец, а Мак не в том состоянии, что им быть.

— Это не просто плохой день, Мак, и ты это знаешь. Челси рассказала мне о том, что случилось возле фруктового вагончика. Я знаю об этом. Крис сказал мне, что на кладбище с тобой было что-то не так. Мак, ты бросил меня на землю, когда мы были на беговой дорожке. Ты помнишь? Я думала, ты просто пытался валять дурака, но я много об этом думала. Это случилось потому, что раздался скрип тормозов машины, не так ли? Это не просто единичный случай, или один день. Становится хуже, и я не могу позволить этому стать частью нашей жизни.

Я тянусь через машину и кладу свою руку в его. Он пялится на меня, как и его сын, когда ему нужно утешение. Я достучалась до него?

Внезапно он отдёргивает свою руку, словно от укуса змеи. Нет, нет, не достучалась.

— Ты сама сказала, не тебе судить, Лорен. Ты не терапевт. В последний раз, когда я проверял, ты была медсестрой. Так что, что насчёт того, чтобы позволить большим мальчикам делать свою работу, а тебе переживать о своей? — Его глаза блестят от ярости, и лицо обретает алый цвет. — В последний раз говорю, со мной всё нормально. Я не какой-то изящный цветок, поняла? Мне не нужно сидеть и рыдать над и чувствами. И я не собираюсь на сраную терапию! — он выплёвывает последние слова, словно ядовитую отраву.

В машине воцаряется молчание, и накрывает нас, словно волной прилива.

— Хорошо, — я нахожу свой голос и смотрю на руль. — Если ты не хочешь помощи, тебе придётся уйти. Я не могу взять тебя домой, Мак, — слёзы колют глаза, когда я понимаю, что мне нужно сделать.

— О чём ты говоришь? Ты пытаешься шантажировать меня?

— Шантажировать? Нет. Это ультиматум. Ты или получаешь помощь, в которой нуждаешься, или больше не сможешь стать частью нашей жизни. Я не могу постоянно думать о том, когда же ты снова взорвёшься. В этот раз ты вытащил невинного человека из машины. Ты знаешь, как увиденное сегодня расстроило Криса? Что ты сделаешь в следующий раз? Изобьёшь кого-то до смерти? Нет. Ты или получаешь помощь, или уходишь, — мой голос дрожит, но я приняла решение.

Снова молчание. Оно режет мой слух больше, чем мой крик или крик Мака. Я продолжаю пялиться на руль, надеясь, что Мак услышит причину. Что он поставит семью, не говоря уже о его здоровье, выше своего раздутого эго и упрямства.

— Хорошо, — вздыхает он.

О, слава Богу. Я молча молюсь. Спасибо тебе!

Мак тянется к дверной ручке и открывает дверь, выходя из машины прежде, чем я полностью понимаю, что происходит.

— Значит, я уйду.

Он хлопает дверью перед моим лицом, и марширует назад в полицейский участок, пока я, не веря, наблюдаю за ним.

Мак Форрестер менее чем неделю назад, только вошёл в мою жизнь снова, и теперь он опять сбегает. И в этот раз, я думаю, это к лучшему.

Глава 36

Мак

2014

Дубовый стол под моей рукой — твёрдый, а кружка пива — холодная, словно мороз. Оба чувства удерживают меня в приземлённом состоянии. После того, что случилось сегодня, я знаю, что мне нужно это состояние. Нахмуренные брови Лорен и её мягкие глаза отпечатались у меня в мозгу, и внезапно я больше не хочу этой приземлённости. Я хочу нажраться в хлам.

Сейчас всего лишь четыре часа дня, и паб больше напоминает город-призрак. За исключением бармена есть молодая пара, хохочущая в кабинке и неряшливый пьяный парень, который вцепился за барную стойку, будто это жена, которая от него ушла.

Напротив меня новостной канал рассказывает нам своё мнение о фактах. Ведущие новостей продолжают кричать друг на друга, словно дети, сражающиеся за внимание матери. Они обсуждают каждый момент, будто всё имеет одинаковый вес, будь то инцидент с пьяным водителем, или Ким и Кейн — всё под одну гребёнку.

— Будут ли отбивание на каблуках в моде для хип-хопа? Выясните это в новостном обзоре для грядущего лета, который пройдёт в следующем часе.

Комментарий пытается заманить нас энергичными историями. Серьёзно? Это новости, или доктор Сьюс, мать его? Это раздражает больше, чем белый шум. Пока моё лицо не мелькает на экране.

О, это не хорошо.

Конечно, они используют фотографию с моего выпускного в военном училище, где я одет в униформу. Как долго нужно побыть бывшим военным, чтобы они перестали использовать такие фото? Пять лет? Десять?

Мой мозг возвращается к моему первому дню в Вест Поинте, когда Старший Сержант Скильник построил нас в гражданской одежде и обратился к нам со вступительной речью.

— Добро пожаловать в Вест Поинт, дамы и господа. Давайте я проясню вам, что это будет последний раз, когда кто-то обращается к вам таким образом. Отныне не важно, что вы делаете. Не важно, куда вы идёте. В первую очередь вас будут узнавать по вашему отношению к армии. Для некоторых быть награжденными — честь, и ни с кем не будут обращаться как с принцессой. Так что запомните это, когда будете покупать свой первый дом или когда вас арестуют за первое преступление. Это будет ваше звание, ваша служба, и именно армия Соединённых Штатов — та, кто открывает для вас эти двери, и та, которую вы запятнаете плохими решениями. Выбирайте осторожно.