Кассандра Брук - Прикид

Я держала глаза закрытыми и вскоре поняла, что, как ни странно, вроде бы еще жива. Чтоб убедиться в этом, я, собравшись с духом, приоткрыла один глаз, всего на секунду. И тут вдруг во мне проснулось любопытство. Раз я пока что еще жива, может, попробовать расслабиться и получить удовольствие? И я открыла оба глаза и огляделась.

И словно по мановению волшебной палочки перенеслась на небо. Летела по небу точно во сне.

Джош взглянул на меня.

– Ну как ты? В порядке?

Я кивнула. Более чем в порядке. После всех страхов и опасений я испытывала не только облегчение, но и восторг. Боже, до чего же чудесно плыть вот так, вдвоем, сквозь облака! Мне хотелось смеяться. Хотелось петь. Хотелось остановить самолет в воздухе и заняться любовью. И тут же вспомнился вчерашний день, унылый завтрак в Брайтоне с мужем, который забыл о моем дне рождения.

Я глянула вниз: может, как раз сейчас мы пролетаем над Брайтоном. Но увидела лишь неровную линию берега и море, испещренное крохотными белыми пятнышками. Я робко опустила руку на колено Джоша – не уверена, что такие штуки можно проделывать с пилотом. Но он улыбнулся и обнял меня за плечи. А потом наклонился и расстегнул пуговку на блузке.

– Все нормально, никто не увидит, – сказал он.

Но меня куда больше беспокоил самолет. Может ли он лететь сам по себе, без управления? И мне тут же представились заголовки завтрашних газет: «В проливе найдено тело матери, без блузки и бюстгальтера». Мне захотелось расстегнуть ширинку на брюках Джоша. Почему бы и нет? Ведь если самолет управляется автопилотом, можно на время позабыть о рычагах управления и подержать в руке нечто более существенное. А тем временем пальцы Джоша продолжали исследовать всю меня, словно по методу Брайля 48. Гладили груди, живот, бедра… О Боже! Я содрогнулась и кончила. И замутненным от оргазма взором вдруг увидела, что небо с облаками находится внизу, а море – над головой.

– Это что… я виновата? – задыхаясь, спросила я, когда самолет вновь принял нормальное положение.

Джош смеялся.

– Кто ж еще! Власть секса! Элементарные законы аэродинамики. – Он наклонился и поцеловал меня: – С днем рождения, дорогая!

Я приникла к нему. Сердце у меня стучало громче, чем мотор.

– Так вот для чего ты научился летать… – пробормотала я. – Устраивать своим дамочкам «мертвую петлю», да?

Он улыбнулся:

– Лучшее лекарство от боязни высоты.

Я сунула ладонь ему под рубашку и впилась ногтями в спину.

– Зверь! Я хочу тебя! – сказала я.

На самом деле мне хотелось сказать: «Я все время хочу тебя!»

Джош покосился на меня.

– Я все время хочу тебя… – пробормотал он, словно прочитав мои мысли. – И ты это прекрасно знаешь! – Затем, словно спохватившись, что сказал лишнее, добавил: – Вон, посмотри! – И указал вниз. – Мы уже на подлете. Так что прошу привести себя в порядок.

И он наконец занялся какими-то кнопками и рукоятками на приборной доске, и звук мотора тут же изменился. Я почувствовала, что самолет снижается. Джош говорил по радио по-французски, в ответ ему сквозь шумы и треск доносился голос. Из окна были видны отвесные береговые обрывы, мы пролетали почти вровень с ними. Двускатные крыши домов поблескивали под солнцем. Внизу, по шоссе, тянущемуся вдоль пляжа, проезжали машины. С высоты они казались крохотными – точь-в-точь игрушечные модели производства фирмы «Динки той».

– Где мы, Джош? – спросила я, застегнув последнюю пуговицу на блузке и оправив юбку.

– В Ле-Туке, – ответил он.

Теперь мы пролетали уже на уровне деревьев и домов. Проваливались в ямы, скользили. Снова проваливались. Желудок у. меня спазматически сжался. Затем самолет со стуком коснулся земли, его тряхнуло. Потом еще раз и еще. Что ж, по крайней мере здесь хоть более нормальная взлетно-посадочная полоса и даже стоял регулировщик, размахивающий двумя пинг-понговыми ракетками. Спазмы в желудке прекратились. Я посмотрела на часы. Одиннадцать. По французскому времени – полдень.

И тут мною овладело радостное ребяческое возбуждение. Мы во Франции! Просто не верится!

– Господи, Джош! – воскликнула я. – А как же паспорт? У меня же нет паспорта! Выходит, я нелегальная иммигрантка.

Джош не ответил. Он был занят приборами. Пропеллер остановился, мотор выключился. Он поднял руку и сдвинул крышу над головой. В кабину ворвалось солнце. Затем обернулся ко мне и вынул из кармана маленький бумажник. Открыл. Я увидела карточку, на которой крупными буквами значилось: «Пресса». И с улыбкой снова убрал бумажник в карман.

– Кроме того, начальник этого маленького аэродрома – мой приятель. Я скажу ему, что прилетел с любовницей. Он француз, поймет.

Я рассмеялась.

– Оригинально! Что ж, так оно и есть. Я действительно твоя любовница.

– А потому, – добавил он, – пора начинать обращаться с тобой соответствующим образом.

И с этими словами, демонстрируя недюжинную силу, Джош обхватил меня за талию, приподнял и высадил из самолета. Сразу видно, что изрядно поднаторел в этом деле, подумала я. Должно быть, успел повытаскивать из самолета не один десяток дам.

Мы стояли на асфальтовой дорожке. Джош забрал из самолета чемодан и летные карты.

– Ты больше чем просто любовница, – тихо заметил он. – Ты – моя любовь…

Я была потрясена до глубины души. Впервые между нами прозвучало это слово. Мне хотелось ответить, сказать нечто соответствующее случаю. Слова должны были исходить из самого сердца, но я не знала, что это за слова. И молча сжала руку Джоша в своей. Он обнял меня за плечи.

– Так, посмотрим, – спокойно произнес он, когда мы подошли к зданию аэровокзала. Как только ему удается сохранять такую невозмутимость?

На вывеске значилось: «Douane» 49. Джош подвел меня к другой двери с табличкой поменьше: «Passage Interdit» 50. Помахал своей карточкой «Пресса» перед носом жандарма и назвал чье-то имя. Неприветливое выражение на лице жандарма тут же сменилось почтительным, и он начал названивать кому-то по мобильному телефону. Произнес несколько слов, затем протянул трубку Джошу, который оживленно затарахтел по-французски. Я не понимала ни слова. Затем он вернул телефон жандарму, тот повесил его на пояс и продолжил с любопытством таращиться на нас.

Я услышала, как наверху хлопнула дверь, кто-то торопливо сбегал по ступенькам. И вот на лестнице появился низенький полный мужчина лет пятидесяти. Завидя нас, он так и расплылся в улыбке. Джош обнял его. Затем представил меня: «mon collegue» 51. Хорошо еще, что не «та maitresse» 52. Мне Джош объяснил, что это и есть начальник аэропорта, его давнишний друг.

– Прости, мы отойдем на минутку, – добавил он, и они с начальником отошли в сторону, к двери. Я поняла, что речь идет о моем паспорте. И, напустив на себя безразличный вид, начала озираться по сторонам.