Эмма Скотт - Свет между нами

После того как рапорт был составлен и все документы подписаны, мы вернулись в таунхаус на такси. Дверь я открыла около четырех часов утра, но закрыть ее не успела – к дому подъехало еще одно такси, и из него вышла Валентина, красивая и элегантная даже в столь ранний час. Она попросила водителя подождать и быстро поднялась по ступенькам, держа в руках трость и солнцезащитные очки.

– Прощу прощения за свой приезд. Подумала, что это понадобится Ною.

Я перевела на него неуверенный взгляд. Он уже поднимался к себе.

– Все нормально. Я не хочу вас беспокоить. Передай ему… – Валентина покачала головой. – Не знаю, что сказать.

– Я тоже.

– Я поцеловала его, – избегая моего взгляда, призналась она. – Дикон сказал, что Ной хочет встретиться со мной, хочет помириться. Поэтому я согласилась подняться на смотровую площадку.

Я скрестила руки. Ее слова ранили, впиваясь в сердце острыми иглами.

– Он не ответил на поцелуй, – поспешно добавила Валентина. Ее губы изогнулись в печальной улыбке. – Ной никогда не любил меня, но я все равно лелеяла надежду. И мне сложно расстаться с ней, – она подняла на меня взгляд и пристально посмотрела в глаза. – Я не должна была верить Дикону, но мне хотелось поверить. Понимаешь?

– Понимаю, – и это было правдой, только мне от этого было не легче.

Валентина кивнула, все с той же грустной улыбкой на красивом лице.

– Хорошо. Спокойной ночи, Шарлотта.

Я проводила ее взглядом. Она села в такси и уехала. Я закрыла и заперла дверь.

Ной был наверху, на третьем этаже. Я нашла его в гардеробной, кидающим одежду в открытый чемодан на колесиках.

– Приезжала Валентина. Привезла тебе трость и очки, – медленно произнесла я, не вполне осознавая, что вижу.

– Она рассказала тебе о случившемся? – спросил Ной, бросив в чемодан пиджак.

– Она сказала, что поцеловала тебя.

– Да, поцеловала. Я оттолкнул ее, но что с того? Сам знаю, как жалко это звучит, – Ной остановился и повернулся ко мне. – Ты не видела этого?

– Нет. Дикон неплохо все устроил. Я видела вас… вдвоем, – мне вдруг стало холодно, и я обняла себя за плечи. – Ной, что ты делаешь?

Стоя на коленях возле чемодана, он пытался нашарить молнию.

– То, что должен был сделать сразу, как только понял, насколько ты мне небезразлична. В ту же секунду, как что-то почувствовал к тебе. Я должен был сразу же уйти.

– Ты… уходишь?

Ной уронил руки на колени и поднял голову. Его лицо искажало страдание, глаза блестели от слез. Но он не говорил или не мог говорить. Он поднялся, подхватил чемодан и забросил его на кровать. Нашел сложенную трость с очками и кинул их внутрь.

– Поговори со мной, – прошептала я. – Почему ты молчишь?

– Потому что я настолько противен себе, что не могу… – Ной зарылся пальцами в волосы. – Когда я думаю о произошедшем… О том, что чуть не случилось с тобой… А если бы он тронул тебя? Боже, Шарлотта… Если бы причинил тебе боль? Меня тошнит от одной мысли об этом. Я в этом виноват, я это допустил.

– Это Дикон виноват. Ты не можешь винить себя…

– Разве? – он посмеялся коротко и резко. – Ты просила не оставлять тебя с ним наедине. Заставила меня это пообещать, и что же я сделал? Напился и оставил тебя с ним. Чтобы он втолкнул тебя в лифт и попытался… – Ной оборвал себя и покачал головой с гримасой боли на лице. – Я задыхаюсь, думая о том, что могло произойти. И главное, почему? Потому что я думал только о себе! Мне хотелось доказать, что я могу работать на «Планету Х» и делать вид, будто ничего не изменилось, когда изменилось абсолютно все. Моя прошлая жизнь канула в Лету, и пока я не научусь с этим жить, тебе будет грозить подобное дерьмо. Больше и еще больше боли. Я буду вываливать ее на тебя снова и снова.

От страха меня пробила дрожь. Куда его слова нас заведут?

– Нет, это неправда…

– Неужели? Моя поездка на метро… – Ной зажмурился. – Я все еще слышу твои рыдания, боль в твоем голосе, страх за меня, потому что я эгоистичный и безрассудный кретин. Это я довел тебя до слез, Шарлотта. Я! А ограбление? Из-за меня ты потеряла скрипку. И теперь этот вечер. О боже. Этот вечер…

– Ной…

– Мне необязательно было проходить через это жуткое унижение, чтобы понять, что я не смогу вернуться в «Планету Х». Ты это знала. Ты сказала мне об этом, но я тебя не послушал. В глубине души я тоже это знал. Меня ждало не прошлое, а крушение надежд, злость и ярость, – он зло дернул ярлычок молнии, закрывая чемодан. – Я должен уйти. Должен понять, как мне отпустить свою прошлую жизнь, и должен сделать это самостоятельно. Я не могу все время опираться на тебя, обременять тебя и продолжать причинять тебе боль. Не могу.

Ной повернулся ко мне, взял меня за плечи и напряженно посмотрел в лицо.

– Единственное, что сейчас имеет значение, – твое прослушивание. Для гастрольного оркестра. Ты получишь в нем место, Шарлотта. Иди и возьми его. Займи его, поскольку оно твое, и ты это знаешь.

Ной выпустил меня и зашарил рукой в поисках чемодана. Нашел и поднял его за ручку. Потому что действительно уходил. Я не могла и не хотела в это верить.

– Ной, что ты собираешься делать? Куда пойдешь?

– Я вызвал такси. Сначала поеду в Коннектикут. После? Не знаю, а если бы знал, то не сказал бы тебе.

Он замер, на его скулах заиграли желваки, голос охрип.

– Знаю, это больно. Боже, поверь, я это знаю. Сердце готово взорваться от боли, которую я тебе причиняю, но так будет лучше. Ты этого пока просто не понимаешь. Я должен уйти и стать достойным тебя, Шарлотта. Я готов пройти ад, если только так смогу быть с тобой, если только так смогу заслужить место возле тебя.

Я смотрела на него и не находила слов для ответа.

– Я не знаю, что должна сказать или сделать. Попрощаться? Должна дать тебе уйти? Нет, – я загородила собой чемодан. – Я знаю, что должна пойти на прослушивание. Чувствую, что этот тур меня ждет. Но как мне оставить тебя? Я думала… – слезы наконец пробились сквозь потрясение. – Я думала, ты поедешь со мной.

На этот раз Ной обнял меня. Его руки обвили меня, губы коснулись щеки, и я услышала его шепот.

– Я найду тебя, Шарлотта. Вернусь к тебе мужчиной, который заслуживает тебя. Настоящим человеком, а не калекой. Не прощайся со мной. Жди меня. Пожалуйста. Больше я тебя ни о чем и никогда не попрошу. Жди меня. Верь мне, и я вернусь к тебе. Клянусь. Хорошо?

– Нет, – я вцепилась в него, – я не могу…

Он взял в руки мое мокрое от слез лицо, его ореховые глаза сияли.

– Я люблю тебя, Шарлотта, – надломлено сказал он. – Люблю больше, чем себя, и только поэтому мне хватит духу выйти сейчас за дверь.

Я закрыла глаза, ощущая его губы на своих губах. Он обнимал меня, и я чувствовала исходящую от него боль. Ной порывисто поцеловал меня, а потом отстранился. С его губ сорвался короткий болезненный стон. Руки отпустили меня.