Эмма Скотт - Свет между нами

Воскресный вечер. Последний вечер. Я позволила себе поплакать в подушки Ноя. Весь день прошел в приготовлениях к утреннему отъезду, а он так и не позвонил. Неужели он и правда отпустит меня из города, даже не попрощавшись? Или это я уезжаю, не позвонив ему, так и не сказав, что тоже его люблю?

Это неважно. Я не могла сесть в самолет, не услышав голоса Ноя и не узнав, что он думает или чувствует. Я схватила с тумбочки мобильный, нашла его номер и нажала на вызов.

Он не ответит, потому что все кончено. Я знала это.

– Привет, детка.

Я закрыла глаза – при звуке его голоса на меня нахлынула лавина эмоций. У него был ужасный голос: уставший и хриплый, словно он не спал несколько дней.

– Привет, – ответила я. – Прости, что звоню так поздно. И что вообще звоню. Я не знала, хочешь ли ты со мной говорить…

– Конечно, хочу. Я хотел поговорить с тобой каждый день, но боялся, что от этого нам станет лишь тяжелее.

– Мне и так тяжело.

– Знаю, – он резко вздохнул. – Люсьен рассказал мне о твоем прослушивании. Это невероятно, но я ничуть не удивлен. Я очень горжусь тобой.

– Я завтра уезжаю. Об этом Люсьен тебе сказал?

– Не плачь, детка, – с болью в голосе попросил Ной. – Пожалуйста, не плачь.

– Ты не дал мне выбора. Ной, мы правильно поступаем? Я в растерянных чувствах.

– Правильно. Пожалуйста, верь мне, – он прокашлялся, прогоняя из голоса слезы. – Завтра Люсьен отвезет тебя в аэропорт. Он заедет за тобой в одиннадцать.

– А где будешь ты?

– Я хотел бы быть рядом с тобой, поцеловать тебя и обнять на прощание. Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, – прошептала я. – Я люблю тебя, Ной. Люблю.

– Счастливого полета, Шарлотта, – ответил он, и на другом конце трубки повисла тишина.

Люсьен отвез меня в аэропорт Кеннеди, на четырехчасовой рейс в Вену, Австрия. Я была благодарна за помощь и радовалась встрече с ним, так как получила возможность попрощаться с человеком, ставшим для меня феей-крестной.

– Здорово, – проворчала я, вытирая глаза. – Еще не прошла паспортный контроль, а уже расклеилась.

– Шарлотта, дорогая моя, знакомство с тобой – большая честь для меня, – сказал Люсьен, и его глаза тоже заблестели от слез. Он галантно поклонился и поцеловал мою руку. – Ты, без всяких сомнений, будешь сиять самой яркой звездой для слушателей Европы, как сияла нам в наших жизнях.

Я порывисто обняла его за шею, вдохнула аромат его одеколона и легкого запаха сигарет.

– Спасибо, – прошептала ему. – За все. За него.

Люсьен покачал головой.

– Это ты вернула нам Ноя, и я никогда не смогу расплатиться с тобой за это.

– Береги его, Люсьен. Что бы он ни делал и что бы ни думал сделать, оберегай его, – я улыбнулась сквозь слезы. – Так мы будем квиты.

Я слушал в наушниках зачитываемый компьютером пролог, когда вернулся Люсьен. Почувствовав его руку на своем плече, я отключил устройство.

– Она хорошо справилась с отъездом?

– Да, нормально.

Люсьен опустился в кресло по другую сторону письменного стола.

– Как она выглядела?

– Чудесно, bien sûr [41] Разумеется (фр.). , – судя по звукам, он достал пачку сигарет, но курить не стал: родители запрещали курение в доме. – Ты уверен, что хочешь это сделать?

Я коротко и хрипло рассмеялся.

– Как никогда уверен. Ты прекрасно знаешь, что стоит на кону. Ты только что отвез ее в аэропорт.

– И правда, – хмыкнул Люсьен. В его голосе слышалась улыбка.

Вена, Австрия

Репетиции Венского гастрольного оркестра проходили в позолоченном концертом зале Гезельшафт дер Мюзикфройнде – архитектурном шедевре великолепного кораллово-белого цвета. Сабина Гесслер сама провела всех новичков-иностранцев по этому зданию, и мы шли за ней, как собачки, вытянув шеи и чуть не свесив языки. Через две недели начнется наш тур из серии концертов, почти полностью состоящих из произведений Моцарта.

– Венские критики как-то сказали, что именно здесь оживает симфония Моцарта «Юпитер», – Сабина подмигнула мне. – Вот и проверим?

В Вене весь наш маленький оркестр из шести человек разместили в отеле «Домизил», очаровательной маленькой гостинице, расположенной в нескольких минутах ходьбы от станции Штефанплатц. Отсюда можно было начать знакомство с Веной, буквально в двух минутах ходьбы находился дом Моцарта, в котором мой любимый композитор жил и сочинил одну из своих самых знаменитых опер – «Свадьбу Фигаро».

Моей соседкой по комнате стала Аннали́ Далман: рыжеволосая флейтистка из Инсбрука и заядлая курильщица. Скорее всего, Сабина поселила нас вместе из-за того, что мы почти ровесницы. Плюс Аннали могла помочь мне с моим ужасным немецким.

Мы распаковали вещи, и Аннали с сомнением оглядела мою одолженную скрипку.

– Ты поедешь в тур с этим куском Schei ß e [42] Дерьма (нем.). ?

– Пока не смогу позволить себе инструмент лучше, придется довольствоваться этим.

Однако это же Вена. Город Музыки. Я могла зайти в любой музыкальный магазин и купить что-то в сто раз лучше неплохого американского инструмента, еще и вполовину дешевле.

Как оказалось, мне это не понадобилось.

На второй день мы с Аннали и остальными молодыми музыкантами посидели в уличном кафе. Я выпила одну порцию пива из кружки размером с бочонок и вернулась в отель слегка захмелевшая.

На маленьком столике в нашей комнате лежал продолговатый деревянный ящик. На белом дереве стояла замысловатая чернильная печать со словом «Гаага». Спереди крепился упаковочный лист. Я открыла его. Весь хмель разом выветрился из головы, и сердце забилось как сумасшедшее, когда я начала читать напечатанную записку, вложенную между документами о доставке.

Шарлотта,

Надеюсь, она придет к тебе вовремя в целости и сохранности. Я также надеюсь на то, что она не настолько древняя, чтобы ты боялась на нее дышать, не говоря уже о том, чтобы играть на ней. Люсьен уверяет меня, что это подходящий инструмент для такого виртуоза, как ты.

Заставь ее петь, Шарлотта.

И вспоминай обо мне, когда будешь делать это.

Люблю тебя всем сердцем