Эмма Скотт - Дотянуться до звёзд [litres]

– Извини. Желаю тебе сломать ногу.

– Теперь мне точно конец. Катись отсюда.

Отем засмеялась и цапнула росток фасоли с моей тарелки. Она сунула его в рот, как травинку, и мне внезапно захотелось увидеть ее на ферме; сейчас этот дикий цветок носит дорогие на вид платья, но ботинки у нее поношенные, да и рюкзачку этому, пожалуй, лет десять.

– Пока, Уэстон, – сказала Отем и махнула мне рукой.

– Пока, Отем.

Я смотрел, как она здоровается с Филом, исчезает в двери за прилавком, потом снова появляется, держа в руках сложенный лист бумаги. Она опять мне помахала и улыбнулась, потом вышла из пекарни, прямо в рыжий закат.

«Она увлечена Коннором».

Теперь это ясно как божий день. Это голый факт, неопровержимый, как надпись черными чернилами на белой бумаге.

«Это больно, да?»

Я схватил ручку, придвинул к себе открытую тетрадь и начал писать.

Отем

– Позволь уточнить, – сказала Руби. – Мы пришли поддержать Уэса, ради того чтобы ты могла потусить с Коннором?

– А также ради возможности появиться на людях в трезвом виде, – уточнила я. – Мне нужно как-то загладить тот факт, что в пятницу я так напилась.

– Ну, не так уж и сильно. Ты же не помочилась на стопку чистого белья, думая, что это унитаз. – Руби покачала головой. – Боже мой, помнишь ту бедняжку на вечеринке у Марти в прошлом году?

Я хихикнула.

– Кажется, на следующий день она уехала учиться в другой штат.

– Умный ход. – Руби поправила дизайнерские солнечные очки.

Купаясь в ослепительных солнечных лучах, мы шли к беговым дорожкам на поле имени Ричарда Ф. Габера. Вместо своих любимых мешковатых нарядов Руби надела джинсы и кремового цвета блузу с V-образным вырезом, красиво оттенявшим ее карамельно-коричневую кожу.

Я же, напротив, нарядилась в светло-голубое, довольно закрытое летнее платье, застегивавшееся на пуговицы под горлом. Но я легко обгорала и, кроме того, уже намазалась таким количеством солнцезащитного крема, что его запах перекрывал аромат моей туалетной воды.

– Неважно. Все равно в баре «У Янси» я выглядела не блестяще, сегодня нужно произвести лучшее впечатление.

– На Уэса или на Коннора?

Я сердито зыркнула на подругу, но та ответила мне насмешливым взглядом.

– Вчера я встретила Уэстона в пекарне.

– Вот как?

– Мы немного пообщались.

– И?

– И он мне нравится. С ним интересно разговаривать.

– Да, в баре «У Янси» мне показалось, что вы нашли общий язык.

– Не мой тип. – Я покачала головой. – Он немного… Слишком мрачный для меня.

– Ну, не знаю, как по мне, он прямо-таки сияет, – протянула Руби, чуть опустила очки и, прищурившись, посмотрела на другой конец поля.

Я проследила за ее взглядом и увидела Уэстона, одетого в белую с пурпурным (цвета Амхерста) форму – он вместе с другими членами команды разогревался перед забегом. Их соперники из университетов Тафтс, Уэслиан и Уильямс стояли поодаль, разбившись на группы.

Студенты из команды Амхерста болтали и смеялись – все, кроме Уэстона; он стоял особняком и снимал тренировочные штаны и куртку. Раздевшись, он остался в белой футболке и фиолетовых шортах, и этот облегающий наряд подчеркивал совершенные линии его подтянутого тела. Под бронзовой кожей перекатывались мускулы.

«Господи, он прекрасен».

– Ты уверена, что пришла сюда не ради этого? – спросила Руби. – Потому что я пришла именно за этим.

– Черт побери, Руби! – одернула я подругу, не сводя глаз с Уэстона.

– Я говорю про всю команду, а не только про Уэса. Ух, я только что стала страстной любительницей легкой атлетики. – Она указала на парней, выполнявших растяжку. – Только посмотрели на них. А скоро они будут бегать, прыгать, потеть…

Я засмеялась, радуясь, что прохладный ветерок обдувает мои пылающие щеки, а сама пожирала Уэстона взглядом.

– Да-а, этот Уэс просто красавец, – протянула Руби. – Но ты права: он вечно мрачный как туча. Хотя, вероятно, он просто хмурится, чтобы поддерживать свой имидж Амхерстской Задницы.

– Даже если и так, он хороший парень. Просто он…

– Не Коннор. – Руби белозубо улыбнулась. – Надо же, помяни хорошего человека, он сразу появится. Будет весело.

Я обернулась и проследила за ее взглядом. Коннор бежал вниз по лестнице амфитеатра, перепрыгивая через две ступеньки зараз, – так торопился предстать перед нами.

Он был одет в джинсы, футболку и легкую куртку, при этом выглядел как кинозвезда из фильма про известного спортсмена.

– Ты это сделала! – Лицо Коннора осветила открытая, беззаботная улыбка. – Ух ты, выглядишь потрясающе.

Я протянула ему руку, помня, что сегодня ни в коем случае не должна произвести впечатление излишне эмоциональной дурочки.

Моя рука утонула в ладони Коннора, а потом он меня обнял.

Я жила ради хорошего объятия, такого, чтобы я почувствовала себя в безопасности, в тепле. Долгое время такие объятия поставлял мне Эдмон де Гиш, но когда я оказалась в кольце сильных рук Коннора, вдохнула запах его одеколона, ощутила тепло кожи…

«Это несправедливо!» – подумала я, пока мое тело таяло, прижавшись к широкой груди.

Он выпустил меня и потрепал Руби по плечу.

– Я так рад, что вы пришли. Видели нашего чемпиона? – Коннор приставил ладонь козырьком к глазам и оглядел поле. – Ага. Вон он. – Он пару раз хлопнул в ладоши, потом приложил их рупором ко рту и прокричал: – «Ты мой мальчик, Блу! [9] Цитата из американской комедии «Старая закалка». »

Уэстон вскинул голову и оглядел толпу, нашел взглядом Коннора, показал тому средний палец, потом заметил меня. Я помахала ему рукой. Секунду Уэстон смотрел мне в глаза, потом снова начал делать растяжку.

– Старина Тёрнер как всегда само обаяние, – сказал Коннор и рассмеялся.

– Почему он держится в стороне от остальных членов команды? – спросила я.

– У Уэстона не получается работать или играть с другими.

Я нахмурилась.

– Не жалей его, – хмыкнул Коннор. – Сначала погляди, как он бегает.

У меня в груди потеплело: Коннор смотрел на друга с любовью и гордостью.

Тренер команды Амхерста собрал всех своих подопечных в кружок. Только Уэстон остался стоять в стороне, уперев руки в бока: он слушал все, что говорил тренер, но не подошел, когда члены команды громко завопили: «Впере-е-ед, мамонты!»

Первый забег был на шестьдесят метров. Уэстон встал перед стартовой чертой вместе с другими восемью бегунами, один из которых тоже был из команды Амхерста. Я обнаружила, что стою у самого края трибуны и кусаю нижнюю губу, глядя, как бегуны занимают каждый свою позицию, пригибаются к земле, упираются пальцами в дорожку. Вот они все разом выпрямили ноги, не отрывая пальцев от земли. Стадион напряженно замер, а в следующую секунду грянул выстрел. Участники забега сорвались с мест, и мы закричали, подбадривая их.