Яна Егорова - Русский [СИ litres]

– Не родная я ему! – выпалила неожиданно даже для самой себя.

– Не родная, – невозмутимо парировала Ольга Николаевна, помешивая густой суп, – и что? Воспитал-то тебя он. Да ты не волнуйся, Леночка. Тебе нельзя волноваться. Кстати, тебе на учет надо становиться. Сама тебя не возьму, чтобы не смущать лишний раз. Но есть у меня одна хорошая знакомая коллега – за ней, как за каменной стеной. Она за моих внучат глотку кому хочешь перегрызет! И выносишь, и родишь под полным контролем.

После ее визита несколько раз звонил и приезжал Жук. Орал на меня. Требовал, чтобы уехала. Они взяли Мирона вместе с папой. Юра сказал, что это я виновата в том, что случилось с Андреем. В который раз. Это я его чуть было не убила.

– Из-за таких глупых баб одни неприятности! Вали в свою золотую клетку к папочке и скажи ему, чтобы перестал Андрюхе проблемы на службе создавать!!!

Папа мне тоже поставил ультиматум. Вернусь – перестанет преследовать Соколова. Тем самым он подтвердил все то, что перед этим сказал Жук. На следующий день мне позвонила Ольга Николаевна и сообщила радостную новость – Андрей пришел в себя. Именно тогда я собралась съезжать.

На учет встала на следующий день в Самаре.

С утра льет проливной дождь. Я опять живу в своей «золотой клетке», как мой дом назвал Жук. Мои родители снова стали только моими. В общем и целом, жизнь решила восстановиться. За исключением того, что я теперь не одна. Внутри меня растет маленькая жизнь.

Рассказала родителям, как только приехала. Отец не ругался. Он все это отнес на вину Андрея, хотя я пыталась его переубедить. Сделать аборт мне никто не предлагал, как и избавиться от ребенка.

– Он будет Егоровым. Мне все равно, кто его отец, главное – кто его мать. Моя девочка, какие бы ошибки ты не допустила, я всегда буду тебя любить.

Папа обнял меня, когда вернулась – он действительно был рад и успокоился. Еще с порога потребовала, чтобы он позвонил своим знакомым в Москву и выполнил свое обещание – снял давление с Соколова. Он выполнил.

На этом все кончилось.

День совсем серый. По металлическому подоконнику барабанят капли, без конца хочется спать. Доктор сказал, что это нормально. Теперь меня ждут очень сонные девять месяцев.

Звонила Оля, сказала, что Андрей звонил ей, так как я не беру трубку. Она проболталась, что пять дней назад лично проводила меня на вокзале обратно в Самару. Он и мне звонил – не отвечала. Жук был прав. Чем дольше об этом думаю, тем больше уверяюсь, что его друг был прав. Все это рассеется, любовь… Мы с ребенком не пропадем. У нас все будет настолько хорошо, насколько об этом только можно мечтать. Папа вчера говорил с дизайнерами, в квартире планируется ремонт и серьезная подготовка к пополнению семейства. Моя мама погрязла в Интернете, уже ищет детские вещи. В общем, мне не на что жаловаться. Вроде как каждый получил свое и все должны быть счастливы.

Папа настоял, чтобы я поговорила с психологом. Седой мужчина несколько часов меня безуспешно убеждал, что все, что ни делается, все к лучшему. Все наладится. Ребенок – это счастье. Согласилась с ним. Папа и психолог счастливы.

Стоя у окна и глядя на дождь, заливающий городские улицы, я теребила занавеску, когда в квартире раздалась мелодичная трель звонка. К нам домой постоянно кто-то приходил. Всегда. Папины знакомые, курьеры, доставка, тетя Зина – наша домработница, выгульщик маминых собак.

Это мог быть кто угодно, но услышав именно этот звонок – мои руки вцепились в занавеску мертвой хваткой.

Сейчас… сейчас тетя Зина откроет ему дверь. Спросит, к кому и начнет выставлять вон, потому что у нее приказ.

«Давай же, иди. Что стоишь?» – велела себе мысленно, и так и не смогла пошевелиться.

Она же выставит его. Не станет он против пожилой женщины… Не такой. Он не такой.

И я уже не такая.

В последнее мгновение сорвалась с места и, распахнув дверь из своей спальни, метнулась в холл. И уже там, буквально в паре метрах от него, словно ударилась о невидимую стеклянную стену.

– А я вам говорю, молодой человек, у меня приказ! – тетя Зина действительно выставляла его вон. Однако он ее не слышал.

Андрей при своем могучем росте возвышался над ней почти в два раза. Естественно, его черные глаза мгновенно отреагировали на мое появление позади домработницы. Мои же глаза с жадностью ощупывали его фигуру. Живой. Здоровый. Он снова был в темной рубашке и брюках, нарядившись в историю не про него. Все эти деньги, амбиции – это не про Андрея. Он человек с большой буквы. Он живет ради других и лишь раз позволил слабину ради себя, за что чуть было не лишился собственной жизни.

– Привет, – произнесли его губы, броситься навстречу которым мне так хотелось в этот момент. Но я опять не сдвинулась с места.

– Привет, – ответила тихо.

– Я разобрался с Жуком. Он идиот.

Сказали его черные глаза.

– Как и ты? – поддержали мои губы.

– Как и я, – вмиг севшим голосом покорно подтвердил омоновец и тоже не шелохнулся, ожидая моего приговора.

– Как и я, – кивнула голова упрямой сестрички. – Мы… семья идиотов.

Сказала ему и поймала его улыбку. Неуверенную, недоверчивую, только начинающую быть счастливой.

– Так! Лена, я умываю руки! – тетя Зина отступила назад и направилась к себе на кухню. – С отцом будешь сама разбираться, если что, меня здесь не было!!!

Руки омоновца поймали меня в тот же миг, как только бравая защитница квартиры Егоровых покинула поле боя. Мои слезы залили чуть жесткую ткань его рубашки.

– Где ты… где ты… – всхлипывая у него на груди бормотала какую-то ерунду.

– Что? – склонившись ко мне, чтобы расслышать мой бред, обеспокоенно спросил он.

– Где ты купил эту дурацкую рубашку?

Вцепилась в него пальцами, ощупывала, гладила это тело, этого человека, которого многие последние дни уже не знала ждать или хоронить. Вот он живой, стоит передо мной, и лишь теперь я понимаю, насколько внутри меня все умерло, пока его не было рядом.

С этого момента, как и с момента нашего знакомства, жизнь не была спокойной. Отец, естественно, не принял этого. Но я все равно уехала с Андреем в Москву. В его квартиру. Из-за возобновившегося давления отца Соколову пришлось уволиться со службы. Но на второй день его вольной жизни, нам позвонили. Его позвали на немного другую должность, в немного другую структуру, о которой вслух говорить не рекомендовалось. Там уже его мой отец достать не смог.

Я научилась варить борщ с мясом и после декретного отпуска отправилась учиться в медицинский. Решила пойти по стопам отца, чуть, правда, другим стопам. Более честным. За время беременности мы вместе сделали ремонт. Я уже его не хотела, Андрей настоял. Он мечтал, чтобы мне все нравилось. Он ошибался, мне и так все нравилось.