Лина Диас - Жертва ради любви

– У него был с собой нож, когда он к вам вошел? Или он взял его с кухни? Или отобрал его у вас?

– О чем вы говорите?

– Не схватились ли вы первой за нож? Ваш муж не отбирал его у вас?

– У меня в руках не было ножа.

– Тогда мы не сможем найти на нем ваших отпечатков?

Она развела руки в стороны.

– Я не знаю.

– Вы не знаете? – Его вопрос прозвучал скептически.

– Когда я вышла из спальни, передо мной стоял Алан и держал в руках нож. Я не знаю, принес ли он его с собой или взял у меня в кухне.

– Вы должны знать, какие ножи с собой привезли, когда сняли этот дом. Судя по коробкам, которые я видел, у вас не было времени распаковать вещи до прихода вашего мужа.

– Я распаковала коробки с кухонными принадлежностями, собиралась приготовить свой первый скромный ужин в Дестини. Я правда не знаю, взял ли он один из моих ножей или принес свой собственный.

– О чем вы спорили? – снова спросил он, едва давая ей возможность перевести дух.

– Я попросила его оставить меня в покое. Почему вы все время задаете мне один и тот же вопрос?

– Потому что у меня что-то не сходится. Если бы целью вашего мужа было вас убить, он бы к вам подкрался и зарезал или застрелил прежде, чем вы его успели бы заметить. Вместо этого он стал с вами разговаривать. Значит, на самом деле вопрос в следующем: чего так хотел от вас ваш муж, что решился рискнуть своей жизнью?

Рубашка Криса наконец высохла настолько, что ее можно было снова надеть. Он натянул ее через голову и как следует разгладил на себе руками.

– Мне кажется, Алан говорил что-то про ключ от сейфа, – ответила Джули, сидевшая на стуле напротив него.

– От сейфа? Какого сейфа?

– Когда мы с Аланом расстались, около девяти месяцев назад, он стал злым, капризным, агрессивным – точнее, он часто злился, но никогда по-настоящему на меня не срывался. Раньше он таким не был, и это меня напугало. Я через суд добилась того, что ему было запрещено появляться у меня дома. И сменила замки. Это только еще больше разозлило его. В последовавшие за этим месяцы он одолевал меня бесконечными звонками. Всякий раз он говорил, что ему нужны какие-то вещи из нашей квартиры, и я отправляла их с курьером. Но он не унимался. Казалось, он пытается каким-то образом заставить меня впустить его. Эти споры продолжались четыре месяца. Затем, однажды ночью, он проник ко мне, а остальное вы знаете.

– Какое событие заставило вас расстаться с ним девять месяцев назад?

Она подумала над его вопросом, потом пожала плечами.

– Может быть, не какое-то одно, а несколько событий сразу. В первые годы нашего брака он никогда не упоминал моих родных. А в последний год то и дело заговаривал о них без какой-либо видимой причины. Он спросил, не осталось ли у меня от них чего-нибудь на память. Я ответила, что у меня осталась от них единственная важная вещь – воспоминания. Кажется, мой ответ его не на шутку разозлил. Тогда я сказала, что те немногие вещи, которые мне от них остались, были коробка с фотографиями и безделушками. Он потребовал, чтобы я ему все показала. Но он так странно себя вел, что я отказалась. Он пришел в ярость. На следующий день я поменяла замки.

– Вы говорили о каком-то сейфе. В нем у вас хранилась коробка с фотографиями?

– Нет. Фотографии, бижутерия, заколки Наоми, отцовские билеты на бейсбол – все они хранятся в сейфе в банке, и я ни разу не открывала эту коробку с того момента, как они умерли. Сейф, о котором я говорила, стоит в нашем доме в Нэшвилле. Когда Алан проник ко мне в дом здесь, в Дестини, он ругал меня на чем свет стоит, обвинял в том, что я стреляла в него и трусливо сбежала. В какой-то момент он потребовал, чтобы я дала ему ключ.

– Какой ключ? – спросил Крис.

– Я как раз собиралась спросить его о том же, когда пришли вы, и ситуация совершенно вышла из-под контроля. У меня сложилось впечатление, что он собирался сказать что-то. Но ему не удалось этого сделать. Если он думал, что у меня в сейфе было что-то, принадлежащее ему, то он ошибался. Дело в том, что после того, как Алан на меня напал, я подала на развод. Я отдала ему все, что было обозначено в судебном решении о разводе, – это помимо всего того, что я уже ему отослала. Так что я могу только предположить, что он потерял что-то важное, может быть, какие-то важные документы, о которых никто не должен был узнать. Я не знаю. Но, как вы и сказали, это было, наверное, что-то важное. Мне только что пришло в голову, что он мог иметь в виду большой сейф в нашем доме в Нэшвилле. Я помню, когда мы купили дом и переехали, он говорил, что там будет удобно хранить наши свидетельства о рождении и подобные вещи. Но потом я об этом забыла. Я никогда не пользовалась этим сейфом, а он, может быть, пользовался. И, может быть, он думал, что ключ от него – у меня.

– А он у вас?

Она пожала плечами.

– Я правда не знаю. Алан был своего рода барахольщиком. Я изо всех сил старалась поддерживать в доме чистоту и порядок. Всякий раз, когда он оставлял в доме что-нибудь не на месте, я за ним прибирала. Очень может быть, что он оставил этот ключ в каком-нибудь неподходящем месте, и я его положила в какой-нибудь ящик с другим барахлом. Но даже если он думал, что ключ у меня, разве не проще было проникнуть в дом и попытаться, скажем, подобрать ключ? Неужели он выследил меня только для того, чтобы забрать ключ?

– Зависит от того, что находится в этом сейфе. Он не мог просто так проникнуть к вам в дом, и, если он не был медвежатником, ему пришлось бы прихватить с собой слесаря, чтобы его взломать. А найти такого слесаря, который без лишних вопросов взломал бы и входную дверь, и дверь сейфа, не так-то легко. Слесарь понял бы, что дело нечисто, и позвонил бы в полицию.

Она кивнула:

– Может быть, у него были совершенно другие мотивы. Но это – единственный ключ, который мне приходит в голову.

– Вы рассказывали о сейфе Нельсон?

Она покачала головой.

– С какой стати я стала бы ей о нем рассказывать? Я вообще вспомнила о сейфе только потому, что вы спросили меня, о чем мы говорили с Аланом.

– Не говорите.

Она нахмурилась.

– Не говорить помощнице прокурора? Почему?

– Насколько хорошо вы ее знаете?

– А почему вы спрашиваете?

– Потому что именно она посоветовала вам уехать из города, чтобы спрятаться от мужа. И все-таки он вас нашел. Кто, кроме нее, знал, что вы здесь, в Дестини?

Какое-то время Джули молчала.

– Больше никто. Кэти – единственная, с кем я поделилась. Но она бы не стала говорить Алану, где я. Кэти помогала мне бороться против него в суде.

– Тогда скажите мне, как вашему мужу удалось вас найти?

– Вы же следователь. Вот вы и скажите.

Нотки сарказма и отчаяния в ее голосе заставили его улыбнуться.