Лиза Хилтон - Ультима

– Alors . Можете брать с собой все, что можете унести, а мы возьмем то, что нужно нам. Потом вот этот господин пойдет с вами к фургону, а мы с Абубукаром вернемся в город сами, – повторила я еще раз все инструкции по-английски и занялась подбором ключей к воротам.

По фотографиям сада, которые видела в журнале, я узнала длинный подъезд к дому, вдоль которого росли шелестевшие на ветру пальмы. Дальше я подобрала ключ к входной двери во двор, где начиналась территория самого дома. Здание было довольно живописное. Изначально здесь была римская вилла, но потом к ней пристроили несколько коробок из белого мрамора и стекла в стиле модерн. Я осветила факелом лицо Юпитера с вытаращенными глазами, державшего в руках жезл с орлом, пустой бассейн, на дне которого была какая-то грязная лужа, а в ней лежала растерзанная чайка. Повсюду пахло апельсинами из шпалерной галереи по периметру двора, заваленного грудами несобранных, гниющих апельсинов. Равнодушные и невидящие взгляды богов у нас под ногами создавали зловещую атмосферу в этом тропическом зловонии.

Да Сильва и друзья Абубукара молча шли за мной к входу в дом. Всего в доме было три двери из миртового дерева, одна из которых вела в каменный атриум со стеклянной стеной.

– Свет не включать! – предупредила всех я.

Парни разбрелись по дому в поисках добычи, но я сомневалась, что они найдут что-нибудь ценное. Вскоре после смерти Баленски из дома наверняка вывезли все подчистую. От декора могло остаться только несколько азиатских статуй, которые, возможно, оказались слишком тяжелыми для перевозки. Большая статуя яванского божества из сланца напомнила мне одну из работ Гогена, «День божества», и я решила, что это хороший знак. Свет факелов осветил стены зеленоватого цвета и еще одни двери – потрясающе изысканная марокканская инкрустация. Нет, нам нужны не они. Мраморная лестница вела вниз в комнату с низким потолком и каменными лежанками, выдающимися прямо из стен. Мне сразу представились оргии, которые устраивал здесь Баленски: ухмыляющиеся старые мужики ласкают своих мальчиков и смотрят выступление артистов.

– Давайте посмотрим с другой стороны!

В другом крыле мы обнаружили несколько спален с видом на апельсиновый сад. В одной из них на краю джакузи в стиле семидесятых стоял забытый кем-то флакон «Шанель блю», а на краю ванны бледным моллюском засох использованный презерватив. Призраки тут у них стонут, ага, конечно. Из глубины дома раздался звук бьющегося стекла. Чертовы любители! В угловой спальне была широкая терраса, выходившая на сады, деревянные колонны, а между ними две высокие узкие двери красноватого цвета. Крепление напоминало перламутровый лафет мушкета. Очень не хотелось портить такую красоту, но я сказала да Сильве начинать. Ножовкой он немного подпилил петли и потом сбил их парой ударов. Мы положили одну створку на пол, я придерживала, а да Сильва резал. Мирт – очень плотное дерево, старая пила была маленькой, но если в древесных волокнах окажется хотя бы малейший след современного металла, мы тут же попадемся. Да Сильва потел и ругался матом, а я пыталась крепче держать дверь. Через несколько минут итальянец сбросил джемпер. Свет факелов играл на мышцах его спины. Каждые пару минут я нервно поглядывала на часы, и все же панель нам удалось вырезать только через полчаса. Получилось 150 на 75 сантиметров. Утром, во время похода в Медину, я купила жуткое зеркало в серебряной раме как раз такого размера, и теперь оно ждало нас в нашем номере в «Дар Миранда». Наконец мы вдвоем вынесли панель во внутренний дворик.

– Cazzo, тяжелая!

– Остатки нужно сбросить в море. Выйдем через черный ход.

Накануне я сидела в кафе «Хафа» и смотрела на прибитые к берегу мощными волнами Атлантики коряги, напоминавшие огромных плезиозавров. В это время года на пляжах уже никого нет, а к тому времени, как начнется пляжный сезон, идентифицировать дверь будет невозможно.

– Зачем? – спросил да Сильва.

– Нельзя оставлять ее здесь с такой дырой. Слишком подозрительно.

– Согласен.

– Хорошо, тогда поторопись! Пусть мальчики заканчивают свои дела, несут доску вниз и заворачивают! – распорядилась я, и да Сильва побежал искать Абубукара.

Еще пятнадцать минут ушло на то, чтобы избавиться от обломков двери, потом парни завернули панель в одеяло и погрузили в фургон. Затем они закинули в кузов свою добычу: судя по звуку, столовые приборы. Да Сильва запрыгнул в фургон, и они неспешно уехали.

Я присела на край бассейна и закурила. На часах было около девяти, с минарета на весь город гулко раздавался последний призыв на молитву, между закатом и полуночью.

– И что дальше? – присел рядом Абубукар.

– Дальше? Дальше немного подождем, дадим им время добраться до города.

– Где мои деньги, леди? – сверкая белозубой улыбкой в оранжевых отсветах моей сигареты, спросил он, но тон меня почему-то насторожил.

– Скоро получишь. Подожди немного. Если кто-то все-таки придет, мы отвлечем их на достаточное время, чтобы дать ребятам уехать.

– Мне нужны мои деньги.

– Пожалуйста, если настаиваешь, – пожала я плечами, отдала ему пачку банкнот, и он засунул их под черную толстовку.

– Это все, что у тебя есть, леди? – спросил он уже без улыбки.

Я тихонько вздохнула про себя. Неужели он и правда собирается угрожать мне? Здесь, в темноте, вдалеке от других людей? Дружок, ты даже не представляешь, куда лезешь. Вообще не представляешь.

– Не твое дело. Кстати, я передумала. Можешь идти, Абубукар. Спасибо за все. Я подожду одна, – заявила я, но он не пошевелился. – Ты все еще здесь? – спросила я, докурив.

– Я жду, леди!

– Я отдала тебе твои деньги, а теперь вали отсюда!

Резким движением он бросился на меня, повалив на землю, и я ощутила спиной влажные камушки. Дымящуюся сигарету я из рук не выпустила, поэтому со всей силы потушила ее о его шею. Он вскрикнул, ударил меня по руке и тут же дал мне пощечину. На пару секунд в глазах потемнело, а потом лицо охватила адская боль.

– Ах ты, сучка! Думаешь, ты крутая, да? – крикнул он и плюнул мне в лицо.

От плевка пахло никотином, горелым мясом обожженной плоти. Следующая волна запаха – давно не стиранная одежда, пот, адреналин. Я попыталась отползти назад, но ноги оказались в воздухе за бортиком бассейна, и я не могла оттолкнуться. Парень был худой, но высокий – восемьдесят килограммов сухожилий и отчаяния.

– Знаешь что, – злобно прошипела я, – я тебя не боюсь! От тебя слишком сильно воняет!

– Сучка! – крикнул он и ударил меня снова, на этот раз хук в висок, а потом, прижав меня к земле бедром, начал расстегивать ширинку.

– Правда, что ли? – с трудом выговорила я. – Хочешь меня изнасиловать ? А вдруг мне понравится? У тебя тогда встанет или нет?