Александр Слепаков - Вся история Фролова, советского вампира

– Идите в лодку садитесь, нечего таращиться, – сказал отец Иларион и, обернувшись к девушке, добавил: – Всё будет, как я обещал. А то они мне нужны для одного дела.

Девушка кивнула головой, потом наклонилась, подвинула камень обратно, и он снова закрыл вход в маленькое углубление, из которого вылезли Степан и участковый. Потом ещё раз посмотрела на них, на этот раз в её глазах промелькнуло что-то вроде любопытства. Но ничего не сказала. А жаль, подумал участковый, а то интересно, какой у неё голос.

Они плыли в лодке, грёб отец Иларион. Грёб он спокойно, без одышки, но лодка, судя по звуку рассекаемой носом воды, шла довольно ходко. Они плыли долго, и на участкового напала опять дремота. Он клевал носом, засыпал. Потом лодка ткнулась в берег. Отец Иларион положил вёсла.

Когда они выходили из лодки, у участкового вдруг возникло такое ощущение, что он о чём-то забыл. Что-то такое было, то ли сон какой-то необыкновенный, то ли что-то ещё. Но что, он не помнил, и это было как заноза в мозгах. Всё время хотелось вспомнить это что-то, и оно не вспоминалось. Забегая вперёд, следует сказать, что ощущение беспокоило участкового несколько дней. Он даже пробовал спросить у Степана, не помнит ли он что-то такое, о чем участковый мог забыть. Степан сказал, что не помнит, но сам как-то странно при этом смотрел. Видно было, что ему тоже не по себе. Потом это ощущение у участкового полностью прошло. Как-то сгладилось. Перестало беспокоить. К тому же были другие поводы для беспокойства. Ящер приплыл и держался неподалёку от того места, до которого люди Снегирёва довели под землёй узкоколейку. Назревали события.

Два раза Снегирёв приглашал Иевлеву в Москву. Не важно: балет, бокс… всё, что угодно. Два раза Иевлева не смогла поехать. Оба раза Снегирёв проверял причины отказа и оба раза они оказались реальными, не выдуманными и вполне уважительными. Действительно не могла. В первый раз – научная конференция, во второй раз – приезд её родителей из Новосибирска. Взамен их квартиры в Новосибирске горисполком Ростова-на-Дону предложил им три квартиры в Ростове-на-Дону на выбор. Надо было им приехать и этот выбор сделать. Итак, приглашение поступило в третий раз на балет «Лебединое озеро» в Большой театр (не бокс всё-таки), и оно было принято.

С майором Ершовым Иевлева, как и в прошлый раз, встретилась по дороге в аэропорт. Как и в прошлый раз, он попросил довезти себя до автовокзала. Он спросил, помнит ли она, о чём они говорили в прошлый раз. Она сказала, что прекрасно помнит. Он сказал, что на этот раз просит её сделать именно то, чего в прошлый раз просил не делать. Она посмотрела на него внимательно и сказала, что понимает. Он спросил, есть ли у неё возможность связаться непосредственно. Она сказала, что да, такую возможность она найдёт.

– Когда? – спросил Ершов.

– Я постараюсь ещё сегодня, – ответила она.

Он сказал, что знает, с кем она должна встретиться сегодня в Москве, и просит быть предельно осторожной. Она ни в коем случае не должна показать этому лицу, что знает о нём больше, чем он думает. Сказал, что на всякий случай сам тоже вылетит в Москву и вообще всё время будет недалеко. Сказал, что фактически ситуация входит в кризисную фазу из-за событий, о которых она не знает. Просит её вести себя так, чтобы у этого человека не закралось никаких сомнений и даже их тени, иначе ситуация может выйти из-под контроля.

– Я знаю, – сказала Иевлева, – что вы в меня верите, иначе вы б меня просто не пустили.

– Вы совершенно правы, – ответил Ершов.

– Так вот, – сказала Иевлева, – я сыграю так, что все народные артистки умрут от зависти; я буду сама открытость, сама искренность. Уверяю вас, он ничего не заподозрит.

– Да, – ответил Ершов, – я понимаю. Вы очень на него злитесь.

– Очень, – согласилась Иевлева, – это меня мучает. Я не умею долго злиться. Я вообще редко злюсь на кого-то. Но это особый случай. Вы же понимаете, речь идёт о моём мальчике.

– Я понимаю, – сказал Ершов.

Иевлева предупредила референта Снегирёва, что приедет прямо в театр, поскольку ей необходимо навестить больную подругу. Больная подруга на этот случай в Москве была, однокурсница из Новосибирска, при случае можно организовать подробности. Вещей при Иевлевой почти не было. Поэтому она доехала из Внуково автобусом до Юго-Западной, пересела в метро, вышла на проспекте Вернадского, погуляла немного по тихим улицам за кинотеатром, убедилась, что никто за ней не ходит, зашла в телефон-автомат, бросила две копейки, позвонила Максиму и сказала, что ей необходимо срочно, прямо сейчас увидеться с её пациентом. На вопрос, к чему такая спешка, ответила, что речь идёт о его здоровье и серьёзной для него опасности, что это её ощущения, в которых Максим всё равно ничего не поймёт, но что они её никогда не обманывают, что ей это представляется очень важным, что встреча не должна состояться позже, чем в течение полутора часов, и что никто об этом не должен знать.

Максим сказал, что он заинтригован, и спросил, не может ли она позвонить через пять минут. Иевлева ответила утвердительно, держа в руках ещё одну двухкопеечную монету. Через пять минут Максим сказал, что пациент, к счастью, находится в Москве, в Кремле, и спросил, где её можно подобрать. Узнав, что она находится на проспекте Вернадского, Максим сказал, чтобы она вышла на улицу Коштоянца. Она увидит аптеку. Там её подберёт такси, Максим назвал номерные знаки. Действительно, такое такси через десять минут появилось и подъехало прямо к Иевлевой, хотя Иевлева и не голосовала. Водитель вежливо поздоровался и довольно проворно привёз её на территорию какого-то предприятия, огороженного бетонным забором. Там её встретил Максим и предложил пересесть в его машину. Это была серая «Волга»-24. Они тронулись и Максим сказал:

– Вас расспрашивать?

– Я вам могу ответить только одно, – ответила Иевлева, – я видела сон. Вас это устраивает?

– Как вам сказать? – ответил Максим. – Если бы мне так сказала моя жена, я хлопнул бы дверью и уехал с ребятами париться в баню дня на два. Но с вами ситуация сложнее. К тому же пациент вам очень верит. Правда, он занят, но для вас обещал выкроить пять минут. И скажу вам честно, для меня это полная неожиданность, что он согласился. Просто дело в том, что это вы.

– Я очень рада, – ответила Иевлева. – Он очень хорошо делает, что мне верит. И вы очень хорошо делаете, что мне верите.

Они опять въехали на территорию какого-то предприятия, огороженного забором. Максим припарковался рядом с конторой и предложил Иевлевой пересесть в чёрную «Волгу» с тонированными стёклами. Это была характерная машина, предназначенная для перевозки руководства. «Волга» выехала за ворота и оказалась в центре небольшого кортежа машин, впереди милиция на сигнале, за ней такая же «Волга», и сзади тоже милиция на сигнале. Кортеж летел довольно быстро, и вскоре Иевлева въехала на территорию Кремля так, как въезжали высшие партийные советские руководители, прямо через Спасские ворота.