Александр Слепаков - Вся история Фролова, советского вампира

Но прошло ещё три томительных часа, прежде чем этот сигнал поступил. Люди на границе света и темноты так и стояли всё это время неподвижно. Они смотрели на танкистов, танкисты смотрели на них. Потом Гена сказал в телефон:

– Товарищ подполковник, есть сигнал! Ломайте стену и выезжайте. Надо потом обязательно вернуться и её отремонтировать, чтоб нас местные не вспоминали… незлым тихим словом.

Головной танк попятился, натягивая тросы креплений. Стена рассыпалась вместе с прикрывавшим её снаружи слоем земли. Десантники вбежали в тоннель и быстро освободили танк от креплений и тросов. Махнули флажком: можно ехать! Четыре танка вышли из тоннеля и медленно пошли к той стороне оврага, где выбраться из него можно было по покатому склону.

Жугдер Гунгаевич не участвовал в событиях, происходивших в штольне, открытой, можно сказать, под его руководством. У него было другое важное дело. Он пробовал установить контакт с рыжим полковником, который, как он узнал от Анатолия и Константина, играл важную роль при главной фигуре заговора. Этот рыжий полковник оказался доступным для такого рода контактов, Жугдер Гунгаевич умел почувствовать, что чувствует этот полковник. И даже влиять на него. И полковник стал ощущать беспокойство. Неосознанное предчувствие катастрофы. Когда Жугдер Гунгаевич убедился, что контакт есть, он решил провести шаманский обряд, чтобы полковник стал у противника слабым звеном. Обряд заключался в том, чтобы послать гонца. А Жугдер Гунгаевич хотел послать сразу двух гонцов.

Важно то, что Жугдер Гунгаевич вмешивался в полковника с целью разрушить его планы, но не с целью принести ему зло. Наоборот, Жугдер Гунгаевич считал, что сами планы полковника принесут ему самое главное зло, если претворятся в жизнь. Очень большое зло, намного большее, чем, например, просто умереть. Жугдер Гунгаевич не считал полковника своим врагом. А врагом он считал того, кто этим полковником командует.

Вмешиваться в полковника Жугдер Гунгаевич мог, а выше – нет. Он это хорошо понимал. Он понимал, какое место он сам занимает в иерархии, хотя и не был военным человеком и никогда не научился думать и выражаться как военный человек. «Командует полковником…» – так Пушкарёв, например, никогда бы не сказал.

Жугдер Гунгаевич происходил из небольшого городка недалеко от Улан-Удэ. Он родился и вырос в этом городке. В доме на окраине, недалеко от берёзовой рощи. Между домом, в котором жила его семья, и берёзовой рощей стоял огромный старый кедр. Если подойти к кедру близко, было видно, что в его кроне много дорог, и каждая иголка связана со всеми другими иголками. А если стоять в отдалении, то было видно, что у кедра, как и у мира, несколько вершин.

Мама Жугдера Гунгаевича очень любила этот кедр. Она приходила к нему, била в бубен, что-то говорила кедру и напевала. А кору кедра поджигала в доме, чтобы все в нём были здоровыми и сильными. И Жугдер Гунгаевич рос здоровым и сильным. Мама Жугдера Гунгаевича умела кормить огонь и переселять болезни людей в кукол или в деревья. Она умела ещё много полезных и нужных людям вещей, и была шаманкой, как и её мама, и бабушка, и прабабушка и так далее. Берёзы в роще она тоже очень любила и украшала их лентами и приносила туда зёрна и водку, и там было её место, где она разговаривала с душами и разными существами.

А отец Жугдера Гунгаевича верил в Будду и был ламой. Он, как и мама, понимал, что мир – живой. Но он считал, что у всех страданий общий источник. Понимал, что один человек не сможет перекрыть этот источник, но когда-нибудь люди объединятся и сделают это все вместе. И надо помочь людям стать на этот путь. Пусть немногим, но каждый из этих немногих поможет другим немногим и так далее.

Он очень любил свою жену, шаманку, и никогда не обижал её. Жугдер Гунгаевич был похож на мать. И он не стал ламой, а стал шаманом, чтобы облегчить страдания по мере сил, но сейчас, а не когда-то.

С Пальчиковым Жугдер Гунгаевич познакомился в военном госпитале, куда попал после того, как его избили солдаты его роты. Его взяли в армию, и он не мог научиться ходить строевым шагом. Этим он приносил вред всей роте. Солдаты решили, что, если его сильно избить, он научится от этого ходить строевым шагом. Но избили сильней, чем хотели. У него было сотрясение мозга.

Пальчиков попал в госпиталь после неудачного прыжка с парашютом. Он был ещё курсантом. Его поразила способность человека идти иначе, чем сто человек, идущих вместе с ним. Жугдера Гунгаевича комиссовали, но Пальчиков списался с ним. Это была странная дружба совершенно непохожих друг на друга людей. Когда Пальчиков вернулся из Африки, он предложил Жугдеру Гунгаевичу работать вместе. Уговорил своё начальство придумать для него какую-то гражданскую должность. Оказалось, что Пальчиков был прав. Жугдер Гунгаевич многократно помог ему в разных ситуациях. А также воспитал Жору и Гену.

Обряд посылки гонца заключался в том, чтобы полковник увидел живыми людей, которых он считал мёртвыми. Таких людей в распоряжении Жугдера Гунгаевича было двое. Их нельзя было просто как-нибудь показать полковнику, например, на улице. Реакция полковника была бы непредсказуема, потому что человек находится под влиянием многих сиюминутных факторов, его сознание контролируется им в степени намного меньшей, чем это представляется. В нём может, например, под влиянием внезапного сильного переживания вспыхнуть агрессия. Он может в Анатолия и Константина выстрелить из пистолета. А может просто их не заметить, решить, что кто-то похож на них, даже удивиться этому, но через пять минут вообще об этом забыть. А вот во сне, когда он сконцентрирован на самом себе, человек всё увидит и поймёт. Поймёт, что ход событий, которые должны стать его ближайшим будущим, дал трещину, и всё теперь пойдёт по-другому.

Жугдер Гунгаевич забрал Анатолия и Константина в большую комнату, приготовил для них два матраса на полу. Дал им выпить какой-то отвар, жутко противный, как обычно. Сказал лечь на спину, скрестить ноги, положив правую на левую. И скрестить руки на груди, тоже положив правую на левую. Он долго что-то говорил про себя, поджигал какие-то травы, чем-то дымил. Просыпал зёрна из ладони. И говорил, говорил, просил кого-то. Просил, уговаривал. Потом взял лежавшие до этого рядом с ним на полу два больших пера чёрного аиста. Птицы, живущей на его, Жугдера Гунгаевича, родине. Птицы перелётной, большой, сильной, согласившейся помочь. Он вытянул ладони обеих рук перед собой. Перья лежали в них. Жугдер Гунгаевич убрал ладони. Оба пера остались лежать в воздухе горизонтально. Птица сдержала обещание.

Анатолий и Константин почувствовали, как их тела становятся тяжёлыми, головы немного кружатся, это было приятно. Но они не почувствовали, когда их действительность перешла в сон. Во сне они оба были лодками и лежали неподвижно на поверхности воды. Они чувствовали то, что могла бы чувствовать лодка, если была бы живой. Спиной, то есть дном, они чувствовали воду, в которую были погружены. Боками, то есть бортами, они чувствовали линию поверхности воды, и как на них находят маленькие волны и всплески воды. Они чувствовали ветерок и свет начинающегося утра. И, без всякой причины, острейшее чувство радости. Такое сильное, какое они, может быть, испытывали в детстве, а может, вообще никогда не испытывали.