Марго Генер - Частицы магии. Огонь

– Ну да, – фыркнул Лодин. – Только наши с тобой урезаны из-за плотности Подмира.

Позади меня раздался смешок. Резко оглянувшись, увидела пластинчатого с улыбкой во все зубы. Он оперся плечом на стену и, видимо, уже пару минут наблюдает за разговором.

Поправив пальцем перекладину между кружками на глазах, Ян сказал:

– Очень верное замечание. Урезаны. И лучше эти силы сберечь для поиска. Сосредоточиться, так сказать, на главном.

Лава во мне забурлила. Устремившись к коже нагрела ее за мгновение, и одежда снова начала тлеть, причем куда быстрей, чем в первый раз.

Ян помахал ладонью перед носом, все еще улыбаясь, словно позирует перед многотысячной публикой.

– Поосторожней. Твоим дымом за километр пахнет. Всю рубку мне зачадила.

Мысленно ругая себя за неосторожность, я выпалила:

– Ты продажный! Как ты мог? Мы тебе доверяли! Доверяли! А ты… Ты хуже Клауса! Тот хотя бы не скрывает, что негодяй! Ты подлый и низкий подмирец!

– Я ведь предупреждал, – сообщил Ян буднично, – не стоит никому доверять.

– Но ты… ты….

Я запнулась, чувствуя, как злость, обида и жгучая досада разрывают грудь. Отступив к Лодину, который стоит, как выточенная из мрамора статуя и быстро ощупывает взглядом каюту, которая секунду назад была убежищем, а сейчас вот-вот может стать темницей.

Улыбка Яна погасла, он покривился, будто наступили на больную мозоль, потом вытер лицо ладонью и сказал:

– С вами все будет хорошо. С тобой, Агата, в частности. Им просто нужно найти точку сборки. Всего лишь. Отведите нас к ней, и все закончится.

– Да ты хоть понимаешь, – выдавила я, – что произойдет, если цветок попадет не в те руки?

Пластинчатый развел руками и проговорил:

– В это я не сильно вдавался. Но уверен, вряд ли они захотят разрушить мироздание, поскольку в этом случае все погибнет и владеть цветком, или точкой сборки будет некому. Не упрямьтесь. Поедем и все сделаем, а потом всех распустят по домам.

Лодин шагнул вперед, задвинув меня за спину, плечи раздулись, как у готового к атаке быка, голова наклонилась.

– Прям так и распустят? – спросил он мрачно и подсогнул колени для броска.

Ян покачал пальцем, потом указал на дверной косяк.

– Неа, – сказал он. – Не советую пытаться меня побить. Во-первых, нескромно замечу, это непросто. Во-вторых, как только Агата вошла в каюту, я включил силовое поле. Если быть точным, ток под высоким напряжением. Если кто-то сунется, будет очень больно. Или смертельно. А рисковать тобой, Агата, мне не хочется.

Я скривилась и бросила со всем презрением, на которое была способна сейчас:

– Ты мне противен! Убирайся с глаз. Вы все, вся ваша семейка! Вы отвратительны.

– Ну-ну, – усмехнулся Ян, – позлись. Как успокоишься, поговорим. Посидите тут, подумайте. А когда вернусь, обсудим дальнейшие действия.

Он развернулся и скрылся в проходе, а мы остались в каюте наедине со своими мыслями. Каждый, думал о своем, но у меня в голове всего два вопроса: как как он мог и как я могла так ошибиться. С неприятным удивлением обнаружила, что второе выводит и бесит больше, а когда вспоминаю ухмылки обоих братьев, внутри все вскипает, готовое пропалить, испепелить все вокруг…

– Агата? – осторожно проговорил Лодин.

– Не сейчас, – выдавила я, голосом, который стал похож на бас.

Ветер пару секунд подождал, потом повторил:

– Агата…

– Ну что тебе? – огрызнулась я, изумив внезапной яростью не только стихий, но и себя.

Лодин молча указал на пол. Когда опустила взгляд, обнаружила под собой огромное обугленное пятно, плавно расползающееся к стенам. Каюта наполнилась запахом горелого дерева.

Мною овладела решимость, хотя четкого плана действий пока не придумала. Но стала ходить из угла в угол, пока Лодин не поймал пеня за плечи, рискуя обжечь ладони, и встряхнул, как тряпичную куклу.

Я подняла на него взгляд. Захотелось разрыдаться, забиться в темную норку, чтоб никто не нашел.

Видимо, это все он прочел в моих глазах.

– Агата, – сказал он, – сейчас не время и не место. Я тебя предупреждал. Лучше соберись. Давай думать, как отсюда выбраться.

Я шмыгнула носом и кивнула, Лодин продолжил:

– Ты только что превратила пол каюты в обугленные дрова. Сможешь пропалить лодку до дна?

– Я-то смогу, – проговорила я, все еще шмыгая. – Но обшивка корпуса из металла, а под ним вода. Пока расплавлю его, нас инквизиторы три раза убить успеют.

Брови Лодина сдвинулись, секунду он молчал, потом спросил:

– А если Дайна освободит часть дна от воды? Дайна ты сможешь?

Мы все оглянулись на белокурую, которая, наконец, напилась, порозовела и выглядит вполне здоровой. Она похлопала ресницами, словно не сразу поняла, что от нее хотят, потом проговорила, словно тщательно подбирает слова:

– Могу. Сил у меня набралось, спасибо за пресную воду. Только она способна быстро меня восстанавливать.

Я покачала головой.

– Все равно не годится. Слишком долго. Может, если бы я полностью могла воспламеняться, дело пошло бы быстрей. Но я лишь раскаляюсь, как сталь, а этого мало. Нужно что-то другое.

Снова повисло молчание, в котором слышу свое сердцебиение и посапывание Гленны. Она мрачнее, чем обычно, и на меня поглядывает, словно это я виновата во всех грехах мирских.

Спустя несколько минут, Дайна проговорила нерешительно:

– Я могу перевернуть лодку.

Гленна вытаращилась на нее, как на глупую гусыню, и бросила:

– Какая дурость. Мы же потонем все. Это ты можешь под водой сутками сидеть. А Агата, вон, задохнется за три секунды. К тому же тут ток. Нас убьет раньше, чем моргнуть успеем. Нет уж, давай что-нибудь получше.

– Минутку, – сказал Лодин, оборачиваясь к Дайне, которая после слов земли сникла и опустила взгляд. – Эта идея не так плоха. Сначала нужно убрать ток. Я смогу это сделать.

– Это как же? – недоверчиво спросила Гленна, но лицо морщить перестала. – Если мне не изменяют глаза, ты тоже здесь заперт.

Лодин пояснил:

– Я ветер. Хоть и ограниченный плотностью Подмира. Но могу попытаться создать направленный поток и сдвинуть рычаг или чем он там выключается.

Мы все переглянулись, Гленна пожала плечами.

– Ну, вперед, – проговорила она.

Наш черноволосы брат опустился на пол, скрестив ноги под собой, и положил руки на колени. Указательный и большой пальцы сомкнулись, ветер закрыл глаза.

Мы затаив дыхание наблюдали, как Лодин сидит посреди каюты в позе какого-то монаха, и ждали. Прошли пара минут, все оставалось по-прежнему, тишина, спокойствие и лишь мерное дыхание ветра. Когда уже хотела тронуть его за плечо, сказать, что план не удачный и нужно придумать другой, волосы на плечах Лодина зашевелились.

Медленно, словно боятся недоброго и опасного мира, они приподнялись на пол ладони, закачались, как водоросли под водой. Не открывая глаз, Лодин проговорил измененным до неузнаваемости голосом, который стал похож на вой зимнего ветра в трубе: