Галина Романова - Ничего личного, кроме боли

Взяла мобильный, но для начала набрала не Кошкина.

— Игорь, — начала с ходу, — у меня к вам вопрос.

— Говорите! Здравствуйте, Мария. — Надо же, Новиков ей, кажется, обрадовался. Даже добавил: — Вас здесь все потеряли. Где вы?

— Возвращаюсь, завтра буду на месте. Но сейчас не об этом. Скажите, вам ни о чем не говорит фамилия Бородин?

— Нет.

Она разочарованно вздохнула:

— Жаль. Клим Бородин. Точно нет?

— Нет. Меня уже о нем спрашивали, Мария. Но я не знаю такого человека.

— Спрашивали? Кто? — Она опешила.

— Ваш майор. Так где вы, Мария?

— Завтра буду на месте, — повторила она. Рассеянно обвела взглядом убогий номер. — Жаль, что нет никакой связи. Постойте, а город?

Она назвала город, из которого в этот райцентр прибыл Клим Бородин. Тот, где у ее покойных родителей остались трехэтажный дворец и пара гектаров земли.

Новиков странно долго молчал. Потом переспросил. Она повторила — раз, другой, третий.

— Знаете, я был там сразу после университета, — медленно протянул Новиков. — Проработал каких-то пару месяцев, потом перевелся сюда. Надо же, как странно. Но как это может быть связано?

— Простите, Игорь. — Она покосилась на дверь. — Одну минуту. Стучат.

Отключила она телефон или нет, когда бросила его на подушку? Странный вопрос для человека, которому нужно сделать три шага до двери. Именно столько было от ее кровати до двери — три шага.

Между первым и вторым шагом она успела еще подумать, кому вдруг она могла понадобиться в этой гостинице. Хозяину? Он дремал, когда она вернулась и прошла мимо его стойки. Дремал в продавленном старом кресле, высоко задрав заросший подбородок. Проснулся и опомнился? Решил уточнить, здесь ли она еще?

Как много странных вещей приходит в голову, пока человек делает короткие три шага. Она остановилась у фанерной двери и повернула ключ в замке.

За дверью был не хозяин. Перед ней стоял невысокий человек в бесформенной толстовке и широких джинсах. Кепка с большим козырьком низко надвинута на глаза. Совершенно точно, он ухмыльнулся, когда спросил:

— Слышал, ты меня искала?

Это было последнее, что Маша успела различить. Что-то острое больно кольнуло в бедро, и свет померк.

— Совершенно точно.

Особа, сидевшая напротив Кошкина, держалась настороженно, если не сказать испуганно. Левый глаз, не скрытый повязкой, перескакивал с предмета на предмет, старательно обходя майора.

— Понимаете, вы единственная, кто заметил в соседке по палате мужчину.

Кошкин вздохнул. Мог ли он доверять словам этой дамы? В больнице сказали, что она практически не видит.

— И что? Остальные кровати стояли дальше, а моя почти вплотную. Это был мужчина! И я бы точно пожаловалась, но наутро меня выписали. Суетилась, не до того было.

— Как вы поняли, что это мужчина? По каким признакам?

Он должен был знать точно, чтобы не тащить в очередной раз пустышку.

— Сначала я случайно увидела сообщение на мобильном. Он вышел, а телефон оставил на зарядке. Это было еще до моей операции. — Она осторожно коснулась повязки на правом глазу. Губы дернулись: — До операции, которая прошла неудачно.

— Что было в сообщении? — Не до того ему, некогда с ней горевать.

— Его называли Климом. Сейчас, погодите, вспомню, что там было.

Она зажмурила единственный относительно здоровый глаз.

— Номер я не запомнила. А сообщение такое: «Клим, когда будет выполнен заказ?» Я почему осмелилась прочесть? — виновато сказала она. — Эта эсэмэска пришла четыре раза — одна за другой.

— Текст один и тот же?

— Слово в слово. Он вернулся, прочел, стал озираться. Понял, конечно, что кто-то брал в руки телефон, там же видно. Но я виду не подала. Он начал за нами за всеми наблюдать, а я — за ним. А под утро… — На ее бледных щеках показался румянец. — Под утро он скинул одеяло, а там… Словом, даже широкие штаны не могли скрыть эрекцию, простите. Я была в ужасе!

— И никому ничего не сказали?

— Само собой, я собиралась. Но меня стали неожиданно готовить к выписке. Собирались лечить — и вдруг выписывают. Пришлось скандалить, я разнервничалась. Знаете, как-то совершенно упустила из виду этого типа. Не до него стало. Я зрение теряю, понимаете? — Она всхлипнула. — Я и не вспоминала о нем ни разу, пока вы не пришли.

— Хорошо, я понял. Простите, что побеспокоил.

Кошкин понялся, пошел в прихожую. Хозяйка, осторожно ступая, следовала за ним.

— Хотелось бы, чтобы вы приехали к нам в отдел. Необходимо запротоколировать все, что вы сказали.

Она слабо охнула, и он поспешил ее успокоить:

— Приезжайте, как только появится возможность.

Не успел усесться в машину, как раздался звонок. Номер был незнакомым. Пару секунд он колебался, отвечать или нет. Отвлекаться по пустякам не следовало. Именно сейчас не до пустяков — в голове и без того неразбериха. Остро кольнуло в висок: а вдруг что-то с женой?

— Да! — рявкнул он громче чем требовалось, — пытался заглушить страх. — Кто?

— Это Новиков, Сергей Иванович.

— Понятно.

Страх улетучился, как не было. Он вспотел так сильно, что воротник рубашки сделался мокрым. С женой все в порядке, слава богу. Надо ее набрать. Что она там делает, в душной квартире? Он уже пару часов ей не звонил, непорядок. И то, что она в такую жару мается в городе, непорядок тоже. Надо отвезти ее на дачу, она давно просится. А он боится оставлять ее там одну на целый день.

— Сергей Иванович, мне звонила Мария. — Голос Новикова уже теснил из головы мысли о жене.

— Что? Откуда звонила?

— Не знаю. Сказала, завтра возвращается. Спрашивала, не знаю ли я человека по имени Клим Бородин.

— Опа! Она вышла на него? Получается, да. Только где? Погодите, Игорь Валентинович. — Кошкин достал блокнот, сверился с записями. — Бородин прибыл в наш город год назад из райцентра — эта та область, где раньше жила Бессонова. Мы можем предположить, что она там? Каким-то образом вычислила его и отправилась на поиски. Ох, завтра явится — получит чертей. Спасибо, Игорь Валентинович. Что-то еще говорила?

— Назвала город, из которого Бородин приехал в этот самый райцентр. И знаете, у меня кое-что связалось. — Голос Новикова звучал так, как будто он говорит через слой ватно-марлевых повязок. — Мария все искала мотив, считала, что маминой смертью мне кто-то за что-то отомстил. И я вспомнил.

— Не томите уже! — Кошкин выкатил со двора на проспект и развернулся в сторону управления.

— По окончании университета я был там. Пару месяцев, не больше. Но кое-что за это время случилось. — Он вздохнул и заговорил решительнее. — Я об этом совершенно забыл. А она вот напомнила, и всплыло… Одним словом, так: там случился труп.

Кошкин чуть не въехал в крутую иномарку, мазанул бампером сантиметрах в десяти от чужой машины. Это дело точно вгонит его куда-нибудь. Выругался неслышно, как будто рядом сидела жена, — при ней он иначе не мог.