Антон Леонтьев - Небо слишком высоко

Милена тонко улыбнулась.

— Ты сам дал ответ, Майк. Именно чтобы поссорить США и Китай, он и выбрал своей новой жертвой посла. В лучшем случае это привело бы к разрыву дипломатических отношений и затяжной экономической войне, а в худшем — к войне термоядерной. И смеющимися третьими в этой ситуации были бы…

— Коварные русские! — охнул президент Фартинг. — Кто этот шпион? Он действительно здесь? Назови его имя!

Милена, заметив, что убийца снова напрягся, ответила:

— Я не знаю его имени! Клянусь! Ребята восстановили картину преступления, и имя нашего шпиона не играло при этом никакой роли. Но они уверены, и я доверяю их интуиции, что он находится здесь!

Черты лица убийцы чуть разгладились, но Милена поняла, что ей он не поверил.

— Я президент, я требую, чтобы ты мне назвала имя шпиона коварных русских! — бушевал Уилл Фартинг.

Милена вздохнула.

— Уилл, разреши дать тебе совет: не копируй Делберта, все равно не получится. Я презентовала реконструкцию событий, и этого должно хватить. Найти и обезвредить нашего шпиона — дело твоих людей. Если они, конечно, с этим справятся. Ведь лучших ты велел взять под стражу.

Милена вышла из Золотой столовой, вслед ей неслись крики, вопли проклятия, стенания.

За ней выбежали Тициан и Эйприл. Сын, бросившись ей на шею, произнес:

— Мамочка, ты была неподражаема! Они все перед тобой трепетали. Тебе надо самой в президенты выдвигаться.

Милена усмехнулась.

— Уж чего точно не будет, так этого. Хотя бы по той причине, что я родилась не на территории США, а это исключает меня из числа потенциальных кандидатов в президенты.

Эйприл заговорщически проговорила:

— Я снимала убийцу своим смартфоном и запечатлела всю его мимику. Эксперты потом проанализируют — это будет лишним доказательством того, что именно он во всем виноват!

— Ну, не во всем, а только в одном убийстве , — беспечно заметил Тициан. — Мамочка, а теперь мы будем его на живца ловить?

— И не думай об этом! — строго произнесла Милена. — Мы об этом с вами договорились. Сейчас марш в комнату к Эйприл, запритесь и никому не открывайте, даже мне, до прибытия команды специального назначения. Она будет с минуты на минуту.

— Ну мамочка… — заканючил сын, но Милена была непоколебима.

Часы тонко пробили одиннадцать утра, и Милена увидела, как под дверь ее апартаментов кто-то просовывает конверт.

Она резко распахнула дверь — и узрела убийцу.

— Хотел вам на прощание оставить, — произнес Луи-Огюст, только на этот раз без театрального французского акцента, а на отличном английском с бруклинским акцентом, и наставил на нее небольшой пистолет.

— Ваше признание? — осведомилась Милена, поднимая письмо и стараясь не смотреть на дуло пистолета.

— Признание Франклина, — вздохнул Луи-Огюст. — Хорошую я комбинацию выдумал, а вы с детьми мне все порушили! Впрочем, я на вас не в обиде. Понятно же, что, самое позднее, сегодня вечером стало бы понятно, как на самом деле умер дворецкий, и картина происшествия бы прояснилась.

Милена спокойно осведомилась:

— Хотите совершить четвертое убийство?

Луи-Огюст усмехнулся.

— Господь с вами, мэм! Зачем мне вас убивать! Это не входило в мои планы, как не входило в них и убийство президента. Зачем он мне и тем, на кого я работаю, мертвым? Он был нужен живым, а теперь придется все начинать сначала. С большим трудом удалось сделать так, чтобы француженка Марианна порекомендовала меня, точнее, настоящего Луи-Огюста, который давно гниет на одном парижской кладбище, в чужой могиле, вашему супругу, он приблизил меня к себе, и я, смешной и взбалмошный «голубой» стилист, вошел в самый ближний круг президента США! И получил прямой доступ к секретам и тайнам вашей страны!

Луи-Огюст посмотрел на Милену и добавил:

— Знаю, что хотите у меня спросить. Да, это я вас пугал. И да, тем, на кого я работаю, известен занятный факт вашей биографии.

Милена похолодела, а Луи-Огюст (хотя звали его, конечно же, совершенно иначе), он же Гордион, продолжил:

— У нас были на вас далекоидущие планы, но смерть вашего мужа все переменила. Опасаться вам нечего, мэм. Мы не намерены сдавать вас. Потому что вы нам, не исключено , еще пригодитесь.

— Давайте условимся так, — сказала Милена. — Вы уйдете через мои апартаменты, а взамен пообещаете оставить меня в покое. Раз и навсегда!

Луи-Огюст, шагнув в гостиную, прикрыл дверь и опустил пистолет.

— Вы очень добры, мэм, и я могу дать вам эту гарантию, но, буду с вами честен, не думаю, что те, на кого я работаю, поддержат меня в этом.

Коварные русские!

— Однако благодарю, мэм. А теперь вам лучше уйти — все сочтут, что я проник в ваши апартаменты, то ли желая вас убить, то ли желая просто сбежать. Не забудьте прихватить признание Франклина. А мне пора. Сожалею, но встречаться с командой специального назначения у меня вовсе нет желания. Кстати, разрешите поинтересоваться, на чем я все же прокололся? И почему вы заподозрили именно меня? Методом исключения?

— Нет, — ответила Милена, — просто вы столь старательно подражали моему хорошему другу Жану-Полю, что я в какой-то момент поняла, что вы пусть и добротная, но подделка. Причем подделка намеренная , старающаяся ввести других в заблуждение.

Гордион вздохнул:

— Пардон, мэм, понимаю, переиграл. Но это совсем не мое амплуа. В следующий раз буду изображать кого-то совершенно иного. Но спасибо за совет на будущее.

И добавил по-герцословацки с утрированным русским акцентом:

— Прощайте, первая леди! До скорой , как говорится, встречи…

Подхватив конверт с признанием Франклина, Милена вышла из апартаментов и прикрыла дверь. Она подошла к окну — и услышала рокот садящихся на поле для гольфа мощных военных вертолетов.

Прибыла долгожданная помощь.

Год спустя

«Я стану первым президентом США, которого выберут на три срока подряд!»

Делберт У. Грамп в своем сообщении в «Твиттере» за день до президентских выборов (сообщение удалено после добавленной журналистом телеканала CNN ссылки, что Франклин Д. Рузвельт избирался президентом США четырежды)

«О нет! Нет! Нет!»

Милена Грамп в день похорон своего супруга, Делберта У. Грампа, 54-го президента США, в ответ на вопрос журналиста телеканала Russia Today о том, не намерена ли она сама со временем баллотироваться на пост президента США

— Мэм, — произнес сидевший перед Миленой председатель Республиканской партии, — думаю, у вас нет выбора! Ведь, как говорил Джон Кеннеди: «Не спрашивай, что твоя страна сделала для тебя, спроси, что ты сделал для своей страны!» Он хоть был и демократ, но тысячу раз прав.