Антон Леонтьев - Небо слишком высоко

Милена вздохнула и перевела взгляд на трех влиятельных республиканских сенаторов, восседавших на продавленных подушках старого дивана в особняке, расположенном в одной далекой стране.

Той самой, где Милена вместе с Тицианом, сопровождаемая Эйприл и Шэрон, трудились в благотворительном фонде по борьбе с глобальным потеплением имени Делберта Уинстона Грампа.

И вот эти гости, которые заявились к ней из Америки, причем со всем соблюдением конспирации.

— Боюсь, джентльмены, мне даже отказывать вам не надо, — произнесла Милена со смехом. — Вы хотите, чтобы я выдвинула свою кандидатуру в президенты Соединенных Штатов? Но вы же прекрасно знаете, что я не имею права это сделать. Я — уроженка другой страны.

Прошедший год был самым лучшим годом в жизни Милены. Сын физически и морально возмужал. Эйприл стала ей как дочь. Шэрон оказалась хоть и взбалмошной, но хорошей подругой.

Подругой, которой у нее никогда, по сути, не было.

Они помогали страждущим, и фонд разрабатывал новую экологическую концепцию в странах, уже сейчас затронутых глобальным потеплением. Большая часть наследства, полученная ею самой и Тицианом после смерти Делберта, пошла на нужды фонда. Сын так решил, а она поддержала его решение.

В конце концов, для счастья не требовались миллиарды, мраморные пентхаусы и длиннющие лимузины.

Счастье — это делать то, что тебе нравится и что помогает другим.

Милена, давно уже не использовавшая косметику и забывшая дорогу к пластическому хирургу, была счастлива.

Ну, или почти. Потому что она ушла с головой в работу фонда, радуясь тому, что сын счастлив с Эйприл: они действительно любили друг друга. Даже Шэрон обзавелась спутником жизни, молчаливым бородатым норвежцем, одним из работников фонда.

А вот она сама…

Милена отлично помнила свой разговор с Грэгом после прибытия в «Зимний Белый дом» (и благополучного бесследного исчезновения Луи-Огюста) группы специального назначения, вооруженных до зубов морских пехотинцев.

Она сама ворвалась в комнату, где удерживался Грэг, сама сняла с его рук и ног путы, сама вытащила кляп.

— Я люблю тебя, Грэг! — заявила она без обиняков. — Понимаю, момент не самый подходящий, но я люблю тебя!

Грэг, потирая красные запястья, пробормотал:

— Мэм, я очень польщен… И рад, что все благополучно закончилось. Как я понял, этому мерзавцу-стилисту, шпиону коварных русских, удалось-таки сбежать, но ничего, мы его поймаем.

Хотелось бы, чтобы нет!

Милена отогнала еретическую мысль, схватила Грэга и поцеловала.

Он осторожно отстранил ее и произнес:

— Мэм, я давно порывался сказать вам, но нам все время что-то мешало. Точнее, я трусил… Я очень польщен, однако я не могу быть с вами, мэм!

— Кто она? — кровожадно воскликнула Милена, а Грэг, еще сильнее потирая запястья и избегая смотреть на нее, ответил:

— Мэм, не она, а он. Дело в том, что… Что у меня с некоторых пор есть друг, мэм. Это и была причина развода с моей женой, ее переезда на другой край страны и ее нежелания делить со мной опеку над дочерью.

Милена отступила. Вздохнула. Прижала к себе Грэга. Поцеловала в лоб. Наконец проговорила:

— Ну что же, всего вам хорошего. Вам и вашему другу, Грэг. Он вас заслужил. Будет нужен хороший адвокат, обращайтесь ко мне. Он поможет вам получить право совместной опеки над дочерью. Да и вообще звоните. Может, навестите меня как-нибудь со своим другом, поужинаем вместе. Мы ведь теперь с вами старые друзья.

И медленно вышла прочь.

…Милена стряхнула с себя воспоминания годичной давности и уставилась на сидевших перед ней видных функционеров-республиканцев.

— Так что, джентльмены, ваш план изначально обречен на провал.

— Отнюдь! — заявил один из сенаторов. — Потому что мы вкупе с некоторыми из демократов, большинство которых и так минимально, намереваемся провести через Конгресс двадцать восьмую поправку к Конституции, разрешающую избираться в президенты и тем, кто не является гражданином США по рождению. И это откроет путь в Белый дом вам, мэм. Вам, первой женщине-президенту США!

Милена, явно заинтересовавшись (и думая, что Старая Ведьма вся пеной изойдет, если ей, Милене Грамп, в самом деле суждено такое ), спросила:

— Но почему я, джентльмены? Ведь любой из вас может баллотироваться на пост президента и, кто знает, победить.

Другой сенатор ответил:

— Демократы снова выдвигают Старую Ведьму, и никому из нас ее на этот раз не остановить. А это будет полная катастрофа для нашей великой Америки. Нынешний президент Уилл Фартинг не стоит и пенса, как говаривал ваш гениальный муж, и его политика до такой степени провальная, что идти с ним на выборы — чистое безумие. Мы уже говорили с ним и в итоге все же убедили Уилла не выдвигаться на выборы в следующем году.

По тому, как сенаторы обменялись понимающими улыбками, Милена поняла, что у них имелся рычаг давления на Уилла Фартинга. Наверняка какой-то компромат, под угрозой опубликования которого они заставили его отказаться от выдвижения.

— Но это пока секрет. Все ожидают, что он пойдет на перевыборы и что Старая Ведьма размажет его по стенке. А тут мы подготовим всей Америке и Старой Ведьме сюрприз — мы тоже выдвинем в президенты женщину! Вас!

Милена, думая над тем, что в роли президента смогла бы в кратчайшие сроки осуществить многие из тех проектов, которыми была занята в данный момент, заявила:

— Так выберите женщину из своих рядов. Какую-нибудь сенаторшу, губернаторшу, бывшего госсекретаря, консервативную журналистку, в конце концов.

— Старая Ведьма ее с потрохами сожрет! — ответили сенаторы. — Она боялась только одного человека — вашего покойного мужа, мэм. И мы презентуем ей вас! Его вдову!

Милена поняла, что это, если все обставить как нужно, может сработать. И те, кто боготворил, как и прежде, ее мужа, проголосуют за нее.

Как и те, кто на дух не выносил Старую Ведьму.

— И Старая Ведьма не сможет твердить, что сделает все иначе и лучше, потому что она женщина. Потому что вы, мэм, тоже женщина! — выдал председатель Республиканской партии.

Милена тонко усмехнулась.

— Физиологический факт, сэр, не подлежащий сомнению. Допустим, я соглашусь… Я сказала, допустим. Мне нужны гарантии того, что республиканцы поддержат меня, а не будут торпедировать мою кандидатуру, как это было в свое время с моим мужем.

Пять минут спустя все гарантии были даны, а десять минут спустя зафиксированы на бумаге.

Милена, чувствуя, что у нее начинает кружиться голова, произнесла:

— Вы уверены, что делаете правильный выбор? Я ведь женщина… Я ведь иностранка… Я ведь говорю на английском с акцентом… Не самый типичный для республиканцев кандидат в президенты.