Юлия Панченко - Возмездие (СИ)

— Прекрати, — поморщилась я. — Философские наставления тебе совершенно не к лицу. Думаешь, я потому рассказала, что жду советов, или какой иной помощи? Спешу заверить: все, что мог, ты уже сделал. Больше мне ничего не надо. Так что, перестань пытаться наставить меня на путь истинный, ибо дело это зряшное — я для себя уже все решила. Окончательно и бесповоротно.

Дед кивнул, и мне показалось, что в его ярких глазах мелькнуло одобрение. Впрочем, я могла ошибаться.

Мы еще долго разговаривали. Когда выбрались на улицу, оказалось, что уже окончательно стемнело, небо заволокло тучами. От земли, кое-как прогретой за день ленивым солнцем, поднимался сизый туман. Близился капризный сентябрь. Скоро зарядят дожди — монотонные, круглосуточные. Но, погода не могла испортить мне настроения. На сердце было легко как никогда. Впервые за долгое время я поняла, что испытываю легкую, расслабленную негу.

Пусть мои планы на будущее отнюдь не являлись христианскими, мне казалось, что вселенная благоволит: такая внутри поселилась уверенность — все, что задумано — исполнится, и все будет хорошо.

Я совершу то, что задумала, и потом, пусть не сразу, но буду счастлива.

***

В скором времени я нашла его — того красавчика из кафе. По номерам джипа: друг моего коллеги работал в ГАИ, и стоило заикнуться, что некий гражданин безнаказанно поцарапал мою машинку, как через пару часов я получила все данные, что имелись в автоинспекции на владельца списанных у кафе, номеров.

Гордеев Артем Станиславович — так звали моего давнего друга. Жил он в довольно уединенном месте, за чертой города — у самого леса. Работал в какой-то компании, то ли менеджером, то ли особым консультантом — должность меня интересовала мало. Другое дело — адрес. Я забила его в навигатор, и обвела черным маркером на бумажной карте.

— Если обо мне будут спрашивать, сможешь ли соврать? — спросила я у деда, когда мы сидели на лавке под старой яблоней.

Лето осталось далеко позади. В воздухе ощутимо пахло морозом, срывался первый снежок. Я по нос закуталась в клетчатый плед и неторопливо пила какао, грея руки о чашку с нарисованным веселым оленем. Кружку мне выделил дед, и она по молчаливому согласию уже считалась личной и неприкосновенной: широкая, почти как бульонная, с мелкой щербинкой на ручке, она была ярким примером того, что счастье в мелочах.

Собаки разлеглись близ нас полукругом и, положив морды на лапы, делали вид, что дремлют.

Дед сидел, наклонившись, оперевшись локтями на ноги и переплетя между собой узловатые пальцы. В зеленой меховой куртке нараспашку, без шапки и перчаток.

Услыхав вопрос, повернул ко мне голову и как обычно, нахмурился.

В неверном свете догорающего заката, осветившего профиль, его лицо приобрело почти фантастический золотой ореол. В молодые годы дед был по-настоящему красивым мужчиной — подумала я. Ни седина, ни прорезавшие лицо морщины этого скрыть не могли.

Что же случилось такого, что он остался одинок? Додумать дед мне не дал.

— А с чего бы мне врать? Да и кому я буду про внучку рассказывать?

В ответ я рассмеялась. Можно было бы обнять его, но я не стала плодить неловкость: телячьих нежностей дед не терпел. Вместо этого я искренне, от всей души сказала:

— Спасибо. Никогда бы не подумала, что ты станешь мне другом.

— Так обычно и происходит. Сперва человек думает: что это за придурок? А потом этот самый придурок становится кем-то незаменимым.

— И что ты думал, когда не хотел пускать меня на свое заброшенное ранчо? — смеясь, спросила я.

— Я подумал, что где-то неподалеку устраивают очередной конкурс красоты. Ну, а куда еще можно было надеть юбку и с таким усердием намазать губищи? Точно не на стрельбище, — дед тоже улыбнулся, правда, одними глазами. — А если серьезно, то одного взгляда хватило, чтобы понять — девчонка ты далеко не простая.

Помолчали. С дедом было уютно молчать.

— Не расскажешь, что собираешься делать?

— Нет, — посвящать его в свои планы было равносильно тому, что звать с собой. — Если все получится так, как я думаю, очень скоро я приеду к тебе на чай с блинами. Готовь мое любимое варенье.

Дед провел меня до машины, алабаи плелись следом и грустно мели хвостами, словно мы прощались навсегда. Я присела и поцеловала в нос всех четверых, очень надеясь, что мы, в самом деле, скоро увидимся.

— До скорого, дед! — я все таки приобняла его и заспешила завести двигатель.

***

Около года назад.

Следующую неделю я провела, наблюдая за Артемом. Он довольно часто ужинал в том ресторане, близ моего дома и засиживался в нем допоздна. Иногда приезжал в компании длинноногой блондинки — каждый раз новой, но чаще трапезничал в одиночестве. В целом, кроме посещения харчевни, в его передвижениях по городу не было никакой системы. Это нисколько меня не опечалило — все, что меня интересовало, узнала и так.

На город, со всей своей суровостью, опустилась зима. Морозная, снежная погода за окном слепила глаза и заставляла облачаться практически в термокостюмы.

Я купила бумажный календарь, повесила его на стену, и наугад ткнув в число, обвела его фломастером. Таким нехитрым способом выбрала число для пресловутой операции «ы». До вылазки за город оставалась пара дней, и я решила не дразнить судьбу и терпеливо подождать.

Нельзя сказать, что я не переживала. Я перебрала в голове все возможные варианты событий, и даже оставила парочку совсем невероятных комбинаций, ведь, как известно, вселенная еще та юмористка, и никогда нельзя предусмотреть полностью всё от «а» до «я». Оттого я вполне допускала, что добравшись до места, придется импровизировать.

Счастливчик захандрил. Словно предчувствуя, что хозяйка вот-вот совершит нечто в высшей степени глупое, он беспокойно ерзал, мяукал без повода и перестал есть, хотя успел проявить себя терпеливым, уравновешенным животным.

— Хватит нервничать, одноглазик, — уговаривала я, и водила рукой по серой шерстке.

Кот в ответ бил полосатым хвостом и дергал ухом.

— Если тебе страшно оставаться одному, я могу взять тебя с собой, хочешь? — Счастливчик посмотрел заинтересованно, а спустя секунду согласно моргнул.

Я продолжила гладить любимца и подумала о том, что мое сумасшествие заметно прогрессирует.

Когда настал день «х», я встала пораньше, включила музыку и всласть натанцевалась. Ничто не мешало начинать так каждый день, но желание появилось именно в то утро.

День прошел как обычно — я немного поработала — шеф присылал нужные документы по электронной почте: мы сошлись на том, что ближайшее время я буду работать внештатно. Разумеется, с сохранением семидесяти пяти процентов от общей суммы оклада. Я наврала ему о внезапном приступе затянувшейся аллергии на все возможные раздражители и выбила себе довольно таки занимательные привилегии.