Юлия Панченко - Возмездие (СИ)

Ничего из увиденного не повлияло на меня.

Злость мужа не напугала и не обидела, как могло бы сделаться, люби я его хоть немного. А поскольку чувства испарились, смотреть на гримасы чужого уже человека, было немножко неприятно, только и всего. Равнодушие же Третьего вообще не отозвалось и тенью эмоций, ибо я знала — напускное всё. Знала, что стоит Вадиму опасно приблизиться, Третий отреагирует незамедлительно. За некоторое время я хорошо изучила Артема, и не сомневалась в том, что сделала правильные выводы.

В целом, стоя тогда в квартире бывшего мужа, я чувствовала себя на удивление спокойно — переживания и сомнения отступили, едва нога моя переступила порог прежнего жилища.

— Не стоит волноваться, — ответила бывшему. — Я пришла за мелочами вроде забытой тут маминой цепочки и за своей любимой чашкой.

— Вся эта чепуха выброшена в мусоропровод еще несколько лет назад, — злобно отреагировал Вадим.

— Да? Ты не против, если я осмотрюсь — вдруг осталось что-то ценное сердцу.

— Две минуты, — решил Вадим. — И убирайся, давай отсюда поскорее. Вообще странно, что ты пришла за хламом спустя столько времени. Думала, что я буду его для тебя хранить?

— Я что-то не понял, — подал голос Третий, и сделалось так тихо, что послышалось движение секундной стрелки на часах в зале. — Злата, ты что — плохо с мужем рассталась? Почему он ведет себя так, будто ты ему что-то должна? — Третий намеренно игнорировал Вадима, обращаясь только ко мне, и это не могло не задеть такого самовлюбленного человека, как бывший муж.

— Кому-то стоит держать рот закрытым, пока этот кто-то стоит в моей квартире, — Вадим полуобернулся к Артему и они схлестнулись взглядами.

Я не стала ждать развязки и подчеркивать, что половина этой квартиры — моя, потому что куплена была вскладчину, после продажи родительского дома. Промолчала и отправилась по делам.

Не знаю, чего ждал Третий, может, думал, что я достану из сумочки пистолет и пристрелю бывшего, подняв тем самым на уши весь дом, или что выйду из кухни с ножиком наперевес (тем самым — шпротным), и попру на здоровенного мужика, аки заяц на медведя, не знаю. Надеюсь, Третий думал обо мне чуточку лучше и не полагал, что мой интеллект равен разуму пятилетнего ребенка. Потому что даже удайся мне победить мужа в рукопашной, или, напав незаметно — без криков и возни, я слишком испачкалась бы, слишком наследила бы. Всего было бы — слишком.

Оттого, не знаю — разочаровала ли, порадовала своего друга, но я посетила ванную, после задержалась на кухне, и спустя минут пять вышла к мужчинам, как ни в чем не бывало — спокойная, безоружная.

— Мы уже уходим, — поторопилась внести ясность, пока они не кинулись друг на друга.

— Прекрасно, — прошипел Вадим. — Больше не приходи.

Я обернулась, посмотрела на него внимательно — знала, что последний раз видимся.

Кивнула.

Больше не приду. Мне больше нечего делать в этой квартире, в этом городе.

Взглядом показав Третьему на двери, вышла, и, не оборачиваясь более, спустилась по лестнице.

— Что это было? — догнал у крыльца, Артем.

Он был слегка взъерошен, но в целом не так уж и зол, как я думала.

— Нам пора обратно, — игнорируя удивление в голосе спутника, я зашагала в сторону гостиницы.

Собирались молча.

До вокзала, а потом, устраиваясь в купе, тоже не разговаривали. Когда поезд тронулся, я легла на нижнюю полку и закрыла глаза.

Влажное белье приятно холодило затылок. Было замечательно ни о чем не думать — покачиваться в такт перестуку, мерно забываться под этот нерушимый ритм.

Не размышлять о том, что я только что сделала.

Продажная, мстительная сука, я ведь убила его.

Убила.

Перед глазами, даже с закрытыми веками, плавали разноцветные пятна.

Затошнило.

Третий забарабанил по столику пальцами, чем отвлек меня от ощущения подступающей к горлу желчи. Через минуту я стала раздражаться и приготовилась разразиться руганью, поэтому рефлекторно сглатывала горечь обратно в желудок.

— Хватит, — не выдержала, когда он забарабанил какой-то узнаваемый ритм, напомнивший мне «Кукушку» Цоя. — Ты мешаешь мне спать.

— Да? — поднял брови Артем.

Я не видела его, но по голосу, интонации, точно знала, что сделал он именно так.

— Если не ясно, то я жду хотя бы каких-то объяснений. Мы притащились сюда — черт знает куда, в забытый богом городок, чтобы ты что — зашла к мужу повидаться? Напомнить тебе, что должна была сделать? — с каждым сказанным словом, Третий начинал злиться все больше.

— Отвяжись, — подскочила я на полке, чуть не протаранив лбом верхнюю. — Я сделала.

— В самом деле?

— Да!

— Что-то я не заметил.

— Слушай внимательно и хорошенько пораскинь мозгами, ладно? — издевательски начала я. — Все элементарно Ватсон, проще простого! У Вадима на кухне большая коллекция вин. Его любимое — страшная сладкая гадость, которую никто больше не пьет. От этого вина задница слипается, столько в нем сахара, но муж употребляет его регулярно — каждую пятницу, три бокала за присест. Так вот, в аптеке был куплен шприц и средство для гипотоников, которое быстро, в разы повышает давление. Сейчас препарат — в ополовиненной бутылке. Весь, до капли.

— Все гениальное — просто, — кивнул Третий и посмотрел внимательно, будто впервые увидел.

— Сегодня вторник, так что до пятницы порядком времени, и алиби, если потребуется, мы обеспечим, — я отвернулась, переведя взгляд на свои руки.

Они дрожали.

— Думаю, никто никого подозревать не будет. Подумай сама: мужчина за тридцать, трудоголик, изрядная доля спиртного, скачок давления, препарат, скорее всего, растворится в крови. Даже разбираться не станут, — Третий почесал бровь и сказал: — умн о .

Ответить мне было нечего, поэтому я промолчала.

***

В воскресенье вечером позвонила Марина. В самом звонке не было ничего странного — обычно в это время мы и созванивались, но едва из ноутбука послышалось веселое «бульканье», сердце натурально провалилось куда-то вниз.

Всю неделю я мучилась кошмарами — снилось всякое: то, как жили с Вадимом, как расстались. Одна часть сознания извелась, не единожды пожалела, что пошла на поводу у Третьего, другая смиренно ожидала известий.

Артем, чувствующий мое настроение, на удивление был покладист, не донимал больше обычного, оставляя за мной расширенную зону комфорта. На такое благодушие я еще больше злилась — не то чтобы винила его целиком и полностью, нет, скорее, он раздражал спокойствием, которым я похвастать никак не могла.

Марина выглядела скучной, сонной. Под глазами залегли тени, кожа будто потускнела, хотя, вполне возможно, это был огрех освещения.

— Привет, — улыбнулась я, с трудом разжав онемевшие враз лицевые мышцы.