Юлия Панченко - Возмездие (СИ)

Пришла в себя на постели — укутанная в кокон одеяла, с мурчащим Счастливчиком на груди. В ванной плескала вода, желтый свет пробивался сквозь щель под дверью.

Тумбочка, подпирающая дверь, стояла на обычном месте — в изголовье кровати.

Я вскочила, не сразу выбравшись из постели. Закружилась голова, и я почти рухнула обратно. Кот с перепуга заорал, и в ту же минуту отворилась дверь ванной комнаты.

— Зачем ты встала? — нахмурился Третий, отбрасывая прочь полотенце, которым вытирал руки.

— Ты убил их! — закрыв лицо руками, прошептала я.

— А ты хотела сделать это сама? — зло выдохнул Третий.

Ответа у меня не нашлось.

— Давно? — не глядя на любовника, прохрипела я.

— Почти три года назад, — был ответ.

— А Вадима за что? — спросила, раскачиваясь из стороны в сторону.

Третий выгнул бровь и глянул свысока — жестко, непримиримо.

— Просто так.

— Ты чертов псих! — продолжая раскачиваться, как маятник, пробормотала я.

— А ты кого хотела? — Третий медленно приблизился и остался стоять, возвышаясь надо мной.

— Убирайся, — устало кивнула я на дверь, — зачем ты вообще приехал? Снова следил за мной? Гребанный маньяк!

— Ты не отдала должок, — неприятно хмыкнул Третий. — У нас в запасе еще несколько месяцев.

Мне хотелось рассмеяться и расплакаться одновременно.

— Ты же вроде был занят? — подняла глаза, вспомнив телефонный разговор: звон бокалов на заднем плане и игристый женский смех.

— Освободился, — Третий покачнулся с пятки на носок. — Ложись, — сильные руки легли на плечи и заставили откинуться на подушки.

— Артём, — позвала я, уже засыпая.

Третий отвел глаза от экрана ноутбука, пригнул ухо Счастливчику, чтобы видеть мое лицо.

— Мне лечиться надо, — сказала, и закрыла глаза.

***

Настоящее время.

Практически наши дни.

Эпилог.

Воздух пах тюльпанами и цветом вишни.

— Пришла пора прощаться, — обернулась я к Артему, отойдя от распахнутого окна.

Он сидел на диване, листал книгу на планшете. Кот свернулся бубликом у него под боком.

Идиллия и только.

Третий поднял глаза — еще расфокусированные, почти сонные. Сощурился от солнечных лучей, заполонивших комнату.

— Что? — переспросил он.

— Я говорю — весна пришла. Договору — конец, настало время расставаться.

Третий усмехнулся в излюбленной манере — криво, жестоко.

— У нас в запасе еще пара дней. Время есть.

Я пожала плечами и ушла в спальню, чтобы собраться на работу.

Настроение было паршивое, но доктор заверял — пройдет. Время, как известно, всё лечит. Зализывает раны, тушит свечи и погребает под собой эпохи и цивилизации.

И вообще, самое главное — вовремя принимать таблетки.

Через несколько дней — апатичных и однообразных, наполненных показным спокойствием, я ехала с работы, и от нечего делать, поглядывала в окно.

Мысли вертелись вокруг треклятого договора — уж больно он смахивал на сделку с Дьяволом.

Но, говоря откровенно, с Третьим было хорошо. Спокойно, вольно. Поэтому, я сама не знала, для чего завела тот недавний разговор. Хотелось определенности — да, а вот взять и вправду расстаться — не очень.

Выруливая на проспект, приспустила стекло. В салон ворвался свежий ветер. В последние дни погода радовала теплым воздухом и ароматом разнотравья. Дышалось сладко. Сидеть дома в такой вечер было попросту грешно, и я надумала пригласить Третьего на прогулку. Припарковалась у обочины, вынула из сумки телефон, и замерла, глядя в окно.

Неподалеку, на веранде популярного бара, стоял Третий, хотя должен был находиться на деловой встрече. Он курил, расслабленно оперевшись о перила, а рядом, как послушная лошадка, стояла длинноногая блондинка. Издали мне показалось, что она перетаптывается, задевая его то рукой, то коленом, и что-то непрерывно щебечет на ушко.

Третий смотрел вдаль, и лицо его казалось бесстрастным, безразличным ко всему. Поставь рядом надувную бабу, взорви хлопушку у самого уха — он и не заметит.

Я сползла вниз по сидению, забыв, что стекла машины снаружи тонированные. В груди так ощутимо кольнуло, что вспотели ладони. Какой же я была беспечной дурой! Забыла, что такое обида. Привыкла, что сердце не знает романтичной печали, а теперь — получила кулаком под дых.

Наши три месяца, прожитые после воссоединения, пролетели, как день. Мы с Третьим разговаривали обо всем на свете, гуляли, готовили вместе, занимались любовью. Он помог мне выбрать врача-психотерапевта и ходил на сеансы, молча ожидая в приемной. Терпел заскоки, истерики, приступы ярости. Напоминал, когда нужно пить таблетки, укрывал пледом. Держал волосы, когда я блевала после очередного ночного кошмара. Кормил Счастливчика и водил его на уколы. Совал градусник, когда у меня закладывало нос после долгих прогулок, и никогда не напоминал о прошлом — ни словом, ни делом. Было — и было, махнул однажды рукой. Надо жить дальше.

И я не успела заметить в себе перемен, не смогла их предотвратить. А теперь, глядя на него — мужчину, который из незнакомца, почти врага, за такое короткое время успел превратиться в кого-то очень важного, стоящего теперь рядом с другой женщиной, у меня скручивало узлом живот. Мутило. Отправлялась к черту вся терапия и медикаментозная помощь.

Я вдруг осознала, что мне хочется удавиться.

Он вернулся поздно. Загремел ключами в прихожей, и мне, находящейся в зале, почудился сладкий аромат чужого парфюма.

— Не спишь? — протянул Третий, ступая тихо.

Я в ответ мотнула головой.

Артем мельком поцеловал в висок, легко огладив волосы, и отправился прямиком в душ.

Я же до крови закусила губу и опустила глаза.

Когда Третий вышел из ванной, я сидела в той же позе. Он неодобрительно качнул головой.

— Пойдем спать, — сказал властно, — ты, наверняка, за день устала.

Какая забота! — зло подумала я, но в ответ сказала тихо:

— Ложись, сейчас приду.

Выждала минут двадцать — обычно за это время он засыпал, а потом встала, потрепала дремлющего кота по полосатой макушке и сказала шепотом:

— Прости меня. Ты же видишь, вся жизнь через жопу.

Кот промолчал, лишь сонно дернул ухом, а я подошла к французскому окну и распахнула его настежь.

В лицо пахнуло ласковым теплом весенней ночи. Жаль было терять это сладкое, романтическое время — сейчас влюбленные нежатся в объятиях друг друга, но, увы — в моем случае, это сказка про белого бычка.

Вздохнув, я забралась на перила — узкие, холодные наощупь. Раскинула в стороны руки, и шелковый халат затрепался подобно крыльям. Подумала, что полет с такой высоты будет быстрым, и зря я, дура, страшилась сделать это раньше. Придумывала, что испугаюсь, что не хватит решимости, а на самом деле ведь — проще простого. Особенно, когда никто не держит. Нужно просто сделать один единственный шаг…