Марина Крамер - Три женских страха

Я убрала телефон и про себя подумала – надо же, как в кино. Такая сложная комбинация, такие трудности, чтобы спасти жизнь человеку. Да еще такому, как мой отец, – далеко не самому законопослушному…

В автобусе душно и тесно, я сидела, втиснутая между одним из бойцов и самим полковником. Тот то и дело вытирал лицо и шею платком. Кто-то из мужчин протянул ему пластиковую бутылку с водой, Маросейкин предложил мне, но я отказалась.

– Скажите, Саша, вам не бывает страшно – рядом с отцом? – спросил он вполголоса, наклоняясь к самому уху.

– Сейчас вообще страшно – хоть кто рядом. Вы людей на улице видели? У них не лица, а маски, и большей частью злобные.

– А с чего бы им вас любить, Сашенька? – усмехнулся полковник. – Они на зарплату живут, с копейки на копейку перебиваются – а мимо вы, такая вся красивая, на шикарной машине проноситесь. Как думаете, много любви вызываете? Или черной зависти – больше?

– Я, между прочим, в институте преподаю! – с вызовом ответила я, оскорбленная его намеками. – И поступила туда сама, и окончила с красным дипломом, и диссертацию по анатомии защитила – тоже сама, кстати. И езжу я да-а-а-леко не на самой модной машине, и к шубам норковым равнодушна. Так что пролетарскую гордость мне зацепить особо-то и нечем. А что отец такой… Так их полстраны таких.

Маросейкин посмотрел на меня удивленно:

– Да? Вот уж не думал…

– А чего ж вы – в РУБОПе служите, а информацией не владеете?

Он рассмеялся и перешел на шепот:

– Я папу вашего хорошо знаю, давно. Но вот что он вас так воспитал – впервые слышу.

– Он вообще мало о семье говорит.

– Ну, в его положении это оправданно, согласитесь.

Мы снова замолчали. Я поправила сбившуюся повязку на груди отца и подумала: сегодня же надо звонить Бесо, чтобы искал доктора. Сама я вряд ли справлюсь с такой задачей, как ожоговая перевязка. И Сашка не перезвонил – наверняка разозлился, что я его ослушалась. Но ведь должен же он понять, что у меня просто не было выхода.

Мы уже выгружали из автобуса носилки, когда во двор влетел джип моего мужа и, взвизгнув тормозами, развернулся на девяносто градусов.

– Кто это? – спросил Маросейкин, а ближайшие к нам бойцы мгновенно наставили стволы автоматов на машину.

– Мой муж.

Акела выскочил и замер на секунду, обводя изумленным взглядом толпу вооруженных людей, микроавтобус и носилки.

– Саша, все в порядке, – я метнулась к мужу и прижалась к нему. – Мы папу забрали, на него сегодня снова покушались…

– Погоди-ка, – он отстранил меня и подошел к носилкам, игнорируя взгляды бойцов. – Ну как ты, Фима? – наклонившись над носилками, спросил он.

– Ни… ничего, – выговорил отец. – Сашка… молодец…

– Да уж, Сашка молодец, – муж перевел на меня взгляд, и я почувствовала себя не совсем хорошо. Как пить дать – вечером все мне выскажет…

Маросейкин решил вмешаться:

– Простите, уважаемый, может, вы перенесете семейные сцены в дом и на более удобное время? Нам бы пора уже отсюда…

– Я вас не задерживаю, – холодно ответил Саша. – Спасибо за помощь, дальше мы сами разберемся.

– Но ведь в дом нужно занести…

– Я же сказал – больше не задерживаю.

Маросейкин понял, что разговор окончен. По выражению его лица я поняла, что сейчас он с удовольствием уложил бы моего супруга лицом в землю – чисто в воспитательных целях.

– До свидания, Ефим Иосифович, – попрощался он с отцом. – Поправляйтесь. И вам всего доброго, Александра.

– До свидания. И спасибо вам.

Омоновцы быстро погрузились в автобус и отбыли, а я почему-то подумала, что даже не спросила имя полковника.

Пока я раздумывала над этим, Саша с усилием поднял отца на руки и понес в дом. «Господи, надорвется же!» – ахнула я и кинулась следом, чтобы хотя бы двери открыть.

– Ты его пока положи в маленькой гостевой, а вечером или завтра наверх перенесем – Семку попросим или ребят из охраны. – Я распахнула дверь в небольшую гостевую комнату на первом этаже, сразу за лестницей, ведущей на второй этаж. – Там и постель есть…

Багровый от напряжения и тяжести Саша послушно шагнул туда, опустил отца на кровать и, чуть пошатываясь, вышел, оставив нас наедине. Я поняла – с моих глаз подальше, чтобы я, не дай бог, не увидела его слабости. Только однажды я видела слезы на глазах мужа, только однажды – когда он пришел навестить меня после неудачной попытки суицида. С тех пор мой волк-одиночка никогда больше не позволял мне видеть его в моменты растерянности, слабости или боли.

– Папа, тебе придется пока тут полежать, ладно? – Я укрыла отца одеялом, поправила подушку под головой. – Завтра ребята приедут и помогут наверх тебя перенести, там будет лучше.

– Мне и тут… нормально, – выдохнул папа, открывая глаза. – У тебя есть обезболивающее?

– Тебе плохо? – Я, признаться, не подумала об этом, а ведь ему на самом деле могло стать хуже после дороги.

– Позвони… Моне и Бесо… пусть приедут и… врача… нашего…

– Не надо никакого врача, Фима, – раздался голос Акелы за моей спиной.

– Но почему? – не поняла я, и муж объяснил:

– Чем меньше народа в теме, тем легче нам будет. Я сейчас позвоню Фо Ду, он приедет и поживет здесь.

Фо Ду – так звали того самого китайского доктора, что лечил мою сломанную ногу несколько лет назад. Саша не признавал никого, кроме этого пухленького китайца в смешном пенсне. И я безоговорочно доверилась мужу. Но…

– Ты думаешь, что никто не узнает, что папа у меня?

– Думаю, что нет. Если кто-то наблюдал, то видел, что его увезли омоновцы. А значит, скорее всего, в тюремную больницу.

– Был еще один автобус, который поехал к папе домой. Так Маросейкин предложил.

– Тогда совсем не о чем беспокоиться. И еще, Аля…

– Да?

– Выйдем на минуту. Прости, Фима, мы сейчас, – с этими словами муж взял меня за плечо и вывел из комнаты. – Слушай меня внимательно. Никто – даже твои братья – не должен знать, что отец у нас, ты поняла?

– Как я должна это сделать?! – огрызнулась я. – Что, сказать Семке, чтобы вообще не появлялся? Это странно.

– Боюсь, что твоему Семке сейчас не до тебя, – загадочно сказал Саша. – Ты поняла меня? Кроме Фо Ду, здесь не будет посторонних. Одно исключение – домработница, и ту придется оставить здесь до того момента, как все закончится. Лучше вызвать сюда Галину. Наша Ксения работает недавно, незачем посвящать ее в семейные дела. Галя больше подходит.

Саша говорил спокойным тихим голосом, но его слова и фразы звучали в моей голове набатом – неужели все настолько серьезно?

– А как же моя работа? У меня пять групп…

– Аля, какая работа? Ты не понимаешь, что в любой момент можешь превратиться в мишень? В понедельник с утра позвонишь и попросишь отпуск без содержания, объяснишь, что должна уехать – да мало ли. И не смей высовываться! Все, что нужно, я буду привозить сам.