Марина Крамер - Три женских страха

– И… что дальше? – решилась я нарушить молчание, повисшее в кухне после фразы о городе.

– А дальше, Аля, собрал я, что было, и рванул в столицу. Люди шарахались, понятно… Год работал на заводе, жил в общаге, готовился в институт – мечта была изучать языки. Попутно познакомился с человеком – у него клуб карате был. Подпольный, нельзя тогда было в открытую – сажали за это. Стал у него тренироваться, потом увлекся кэндо. Предлагал он мне на ринги выходить, на тотализатор, но у меня другая цель была – факультет восточных языков. И тогда этот Серж мне поставил условие – мол, выходишь один раз, и если сумеешь заработать, то сведу тебя с человеком, который тебе все сделает – и поступить поможет, и советы даст.

Акела замолчал, взял чашку и жадно осушил ее. Я боялась пошевелиться – до того мне было интересно и жутко. Где-то наверху гудела пылесосом Галя, и я молила бога, чтобы она убиралась как можно дольше и не вздумала спускаться сюда, чтобы не нарушать возникшего между нами понимания и откровенности.

– Тебе не скучно? – спросил Акела, но я отрицательно замотала головой:

– Нет-нет. Можно, я сигарету возьму? Курить очень хочется…

– Зря Фима тебе разрешил, – заметил он, протягивая мне пачку и зажигалку. – Потом жалеть будешь, что начала.

– Можно подумать, если бы он запретил, так я бы по углам не пряталась! – фыркнула я и закурила. – Так всем проще – я не вру и не прячусь, а он все знает и не принюхивается.

– Есть в этом доля разумного, – кивнул Акела. – Но ты все равно не увлекайся.

– Я подумаю. А дальше… что дальше? – Я даже не подумала, что этой фразой напоминаю ребенка, слушающего сказку, меня уже не волновало впечатление, которое произвожу на Акелу.

– А дальше… я согласился и вышел на ринг. И оказался лицом к лицу с амбалом, вдвое превосходившим меня и физически, и в технике, – улыбнулся Акела. – Понятное дело, он мне так навалял, что с ринга меня вынесли. Но Серж слово сдержал, потому что отлично понимал – я не справлюсь. Он просто хотел проверить, смогу ли я сдержать слово. И как только я смог нормально передвигаться и разговаривать, он привез меня на квартиру к этому Миямото. Конечно, звали его иначе, но какая разница? Миямото помог мне поступить в институт – я там оказался единственным иногородним на всем курсе. И он же взялся обучать меня кэндо всерьез.

– Надо же… я не знала, что вы институт окончили, да еще в Москве…

– Что, казался тебе тупым амбалом с куриными мозгами? – снова усмехнулся Акела. – Внешность обманчива, Аля. Ты вот тоже выглядишь взбалмошной папиной дочкой, а присмотришься – умная, самостоятельная и серьезная. Если не вспоминать полет из окна, – не удержался он от шпильки в мой адрес, и я улыбнулась:

– Ну, хватит уже… И что же – так с тех пор и практикуете?

– Так и практикую, – кивнул он. – Преподавать в университет меня не взяли – ну, понятно, куда с таким лицом. И остался я с дипломом, без жилья и без денег на улицах родной столицы. Опять же Миямото выручил – устроил охранять негласно одного «цеховика», тот подпольный цех держал по пошиву джинсов. Несколько лет я его охранял, пока не заметил меня человек один… Заметил и к себе переманил. И не пошел бы я, да оказался он ценителем старинного оружия, разбирался в нем. Сама понимаешь – сердце дрогнуло.

Я кивнула. Меня уже настолько увлек разговор, эта неожиданная откровенность Акелы и то, что он разговаривает со мной как со взрослой, как с равной, что я думать забыла про химию, экзамен и предстоящий выпускной. Все казалось таким мелким и далеким…

– Да вот только оказалось, что человек этот так же плотно связан с криминалом, как я с кэндо. Но выхода уже не было – я дал слово защищать его. И понеслось… Ты прости, что я тебе это рассказываю, Аля, но ты умная девочка… я знаю, что ты поймешь.

– Конечно… я в этом с семи лет живу. С того дня, как папа вышел из тюрьмы в последний раз. Даже раньше – когда Семен не поделил что-то с сыном одного тут… да вы его знаете наверняка – Витя Меченый.

– Знаю, как не знать. Скажи, ты никогда не хотела уйти от отца, жить отдельно, не касаясь его никак?

Вопрос застал меня врасплох. Даже себе я стыдилась признаться, что несколько раз мечтала – вот вырасту, уеду отсюда и даже не скажу, где я. Нередко в детстве мне доставались обидные прозвища и комментарии типа «дочь зэка», «девочка, чей папа сидит в тюрьме» и всякое такое. Я поступала тогда единственным доступным мне способом – если это говорили дети, я дралась. До крови, впадая в непонятную и жуткую ярость. А если взрослые – мстила, как мстят дети. Это могла быть сосновая сера на ворсе новой шубы, подпиленный каблук оставленных учительницей в классе туфель, да просто кнопки на стуле или вбитый снизу в тот же стул гвоздь. Я никому не спускала обидных слов, но в душе страдала и мечтала о том времени, когда мне не придется зависеть от отца.

Но признаваться в этом стыдно даже сейчас, даже Акеле – получалось, что я, живя в отцовском доме и пользуясь всем, что он мог мне дать, втайне мечтаю сбежать, потому что ненавижу все это.

Я неопределенно пожала плечами, и Акела продолжил:

– Я хотел уйти от своего хозяина, очень хотел – хотя он мне был как отец. Но то, чем приходилось заниматься… И решил вопрос о моем уходе, как ни странно, Серж… Но это я тебе сейчас не буду рассказывать.

– Почему?

– Потому что рано пока, – улыбнулся он. – Так что с выпускным?

Разумеется, я сдалась…

Перспектива провести целую ночь бок о бок с человеком, о котором я грезила, была столь заманчивой, что я готова была ради нее даже терпеть выпускной, одноклассников, учителей, пафосные длинные речи с дежурными словами – что угодно. Лишь бы он был рядом, смотрел на меня, держал за руку. Мне хотелось танцевать с ним – длинные медленные танцы в темном зале. С ним – взрослым мужчиной, а не с прыщавыми одноклассниками.

Осадное положение в доме длилось и длилось. Я тихо сходила с ума – каждый день одно и то же. Папа поправлялся медленно, но с каждым днем все настойчивее старался выудить у меня хоть какие-то сведения о происходящем за пределами нашего поселка. А однажды и вовсе велел позвать к нему Славку.

С этой новостью я сразу помчалась к мужу. Сашка только плечами пожал:

– Ты ведь понимаешь, что его все равно не отговорить.

– А ты понимаешь, надеюсь, что будет, если сейчас он узнает о провале тендера?

– Аля, он узнает рано или поздно. Сегодня мы хотя бы можем свести к минимуму последствия: Фо незаметно накапает ему успокоительной настойки, и все.

– То есть ты считаешь, что я должна позвать Славку?

Акела встал из кресла, в котором сидел до этого с газетой, и взял меня за плечи:

– Аленька, ты взрослая девочка. Неважно, что считаю я, важно, что попросил сделать твой отец. А значит, ты позвонишь и попросишь брата приехать.