Лус Габас - Сердце земли [litres]

Женщина снова огляделась. Здесь жила ее история, здесь провела свой век она сама и ее предки. Скоро ничего этого не останется, но едва ли мир тронет такая потеря. В конце концов, поместье Элехии, со всеми байками, достижениями и драмами, было лишь горсткой пепла на бесконечных просторах мироздания. Она взяла последние листки бумаги и швырнула их в спальни:

– Ах, Томас… Тебе жаль? Если бы ты не был таким упертым и поддержал меня, может быть, нам было бы лучше в другом месте? Чувство долга, привязанность к земле – все пустая трата времени! Какой позор, какое малодушие! Мы оба надеялись, что всегда будем действовать сообща. Но теперь уже ничто не важно, и спасения нет. Я не стану извиняться. Потому что знаю, что ты меня поддержишь.

Женщина направилась в комнату и легла на кровать. К принятию решения перечеркнуть прошлое ее привела ненависть ко всему, что раздражало ее последние десятилетия, особенно после смерти мужа, но в глубине души она чувствовала, что пламя освободит ее от оков. События в поместье больше не будут ее терзать, больше ничего с ней не случится. Дети перестанут ссориться из-за наследства и смогут поделить землю, которая не такая уж и ценная. Они будут свободны и смогут поступать так, как захотят! И лучше всех будет чувствовать себя Алира.

– Томас, если наша дочь любит того парня, – Элехия прикрыла глаза, ощущая подступающий жар и наползающий дым, – пусть состарится с ним.

Только не в этом доме. Поместье утратило свою значимость. Пусть дети начнут жизнь с чистого листа, построят свой собственный дом.

– Живите свободно, дети. А остальной мир пусть катится в ад!

А она сохранит о нем добрую память…

Дамер был измотан: последние пару дней силы жителей Алкиларе были на пределе. Они почти не спали, потратив все силы на превращение деревни в неприступную крепость. Было ясно, что стена из мешков не устоит против машин, присланных администрацией, но она их задержит, а также не пропустит сумасшедших протестующих на улицы. Их единственным оружием были камни, которые не помогли бы против натиска железа.

Сам Дамер, разумеется, отступать не собирался, разве что его увели бы насильно. Алира помогла ему обрести силу. Он сжимал ее в объятиях, наслаждался легким ветерком, игравшим с ее волосами, принося прохладу в зной. Он ощущал себя вождем в гуще сражения. И хотя его королевство было всего лишь горсткой валунов, с ней вместе он готов был защищать его с удвоенной мощью. Он верил, что правда – на его стороне, потому что он знал, за что борется. И он будет продолжать до конца бороться за самое дорогое.

– Они ищут повод, чтобы тебя арестовать, – предупредила Алира. – Не перегибай. Достаточно одного брошенного камня.

– Если они не нападут, мы и не ответим.

Однако от женщины не укрылась его странная эйфория.

– Сколько ты еще продержишься? А остальные?

Дамер взглянул на Мальву и Томаса, присевшего рядом, на Палому и Педро, расположившихся на соседних стенах, пока молодежь собиралась на крышах.

– Мы будем стоять до конца, – заявил он после короткой заминки. – И не дрогнем. Они не правы, – произнес он, указывая на противников, – они протестуют ради протеста. Они даже не постарались узнать нас поближе.

– Это только начало. Придут иные времена.

– Пытаешься меня разубедить?

– Я реалистка. Я не смогу жить там, где меня не хотят видеть.

– Если верить твоей теории, никто не сдвинется с места, – произнес он, не дождавшись ответа, и добавил: – Ты ведь любишь меня.

– Да.

– И понимаешь.

– Любовь означает понимание, – сказала женщина, не глядя на него.

– Похоже, христианская мораль ближе мне, чем тебе.

– А чего ты ждешь? Я не брошу близких, но и не могу представить себе жизнь без тебя, и…

– И ты понимаешь, почему нам здесь не рады. – Дамер отступил на пару шагов, как будто ему необходимо было отстраниться, чтобы подумать. Он рисовал носком ботинка в пыли, оставленной мешками с песком, потом потер лицо руками, взглянул на небо, хмыкнул и снова обратился к собеседнице: – Алира, у нас нет домовладельцев и домохозяйств. Нам показалось, что здесь мы сможем развиваться, потому что это земля – государственная, а значит, всеобщая. В интересах людей не забрасывать ее. И мы хотим ее возродить. Ты видела, чего мы добились в краткие сроки, просто подарив ей жизнь. Я ни разу не просил тебя рассказать, как здесь жили раньше. Я просто хочу жить здесь в мире и покое, только и всего. Если ты этого не понимаешь, ты не поймешь и меня. Это значит, что ты оправдываешь этих троглодитов и действия Гражданской гвардии. Теперь я прошу тебя принять решение, и действовать храбро или логично.

Алира выслушала его, не перебивая. Еще ни разу она не замечала и тени ненависти в словах Дамера, и в ее сердце зародилось сомнение. Сезар просил ее сделать выбор, а теперь и Дамер настаивал на том же. Для нее самой настоящая любовь ничего не требовала и не заставляла выбирать. Они любили друг друга вопреки, без всяких условностей, предрассудков и идеологий, несмотря ни на что. И она ни разу не принуждала его к выбору: принимала его таким, какой он есть. Возможно, это он ее не понимал.

Но сейчас от нее требовали от чего-то отказаться, а она не готова была оставить свой мир. Женщина пристально взглянула на собеседника. Как она любила эти карие глаза, в которых отражались золотистые солнечные зайчики! Она тонула в них во время их бесед, когда они занимались любовью, молчали или смеялись. Эти глаза никогда не лгали. А сейчас их упрямый, усталый взгляд вновь показал, насколько сильна решимость в сердце их обладателя. И Алира не смогла бы ее смягчить или переубедить его. Впрочем, она и не была уверена, хочет ли этого.

– Лишь осмелюсь спросить, чем бы я могла помочь, – заявила она. – Это ваша война. А не моя.

И тут их слуха достигли крики и протестующих, и жителей Алкиларе, и лишь одно слово можно было разобрать:

– Пожар!

Алира проследила взглядом за остальными, на запад. В сторону холма, где стоял ее дом, и волна ужаса охватила ее, будто ледяной порыв ветра. Этот ветер раздул пламя! Его языки лизали небо – ясное и чистое, под которым полыхало поместье Элехии.

Все – протестующие и обитатели Алкиларе – забыли разногласия и сплотились против общей беды. Они бросились к особняку следом за Томасом и Сезаром, хватая по пути ведра, шланги, емкости с водой, и пытались сбить пламя, разгоравшееся все сильнее с каждой секундой. Главное было продержаться до приезда пожарной бригады. Это повторяли все, чтобы убедить себя и других в невозможном. Особняк было не спасти, как и тех, кто остался внутри.

– Где мама? – спрашивала Алира, оглядываясь.