Карина Исаева - Сбежавшая жена

Все, хватит думать об этом. Мое сердце не выдерживает.

Я надеваю однотонный зеленый намазник с черными кружевными узорами на рукавах и принимаюсь за ночные и добровольные молитвы.

Намаз всегда на меня оказывал целебное воздействие. Плохие мысли отметаются в сторону, я сосредотачиваюсь на произносимом аяте, значение которого было заложено в мою голову давным-давно. Боли в сердце нет, как и Саида в моей жизни. Есть только я и Всевышний. Во время дуа я прошу у Него терпения, сил, покой, прошу очистить меня от грехов за счет испытаний, выпавших на мою долю, прошу направить меня на правильный путь и уберечь от всего дурного. Я прошу Всевышнего укрепить мою веру, сделать меня сильнее, храбрее. Я прошу у Него прощения за все совершенные грехи, мудрости, духовного обогащения, стойкости.

К концу молитвы я опять шмыгаю носом, но ощущаю себя лучше, спокойнее. Какая же приятная улыбка озарила лицо папы, когда он увидел меня на кухне в 6 утра, за кухонным столом. Я как раз поедала жареные сосиски с омлетом и тостами со сливочным маслом. В большой кружке стоял кофе с молоком и фисташковая пахлава в отдельной тарелке:

– Доброе утро, папа! Будешь завтракать? – бодро встала я. Кстати, перед завтраком я переоделась, сменив черную пижаму на черный хлопковый халат с длинными рукавами, маленькими пуговицами и поясом на талии:

– Сиди, я сам себе кофе налью. Омлет остался? – папа принялся сам накладывать себе завтрак:

– Ага, в сковородке есть еще. Сосиски просто нечто, очень вкусные, даже в нашей республике таких нет, – с набитым ртом высказалась я. Папа мягко посмеялся, усаживаясь рядом со мной:

– Долгий сон пошел тебе на пользу, я смотрю, – заметил он, глядя на меня с теплой улыбкой на губах. Я согласно кивнула, одарив его ответной улыбкой:

– Камилл, хотел поговорить с тобой кое о чем, – серьезно заявил папа. На моем лице отразилось недоумение:

– Мы с Али поговорили вчера по телефону. Это был долгий разговор. Не стану вдаваться в детали, но, в общем, он согласился с тем, что для тебя будет безопаснее, если какое-то время ты проведешь здесь, в Стамбуле. Саид вернулся с матерью и другом в Москву, и мы пока не знаем, чего ожидать. На данный момент он не совсем в своем уме. Али меня заверил, конечно же, что он и их родственники проследят за Саидом, но, скажу тебе как есть, Камилл, я не доверяю этому семейству, – я задала интересующий меня вопрос:

– После моего побега, или ты никогда им особо не доверял? – папа усмехнулся:

– Камилла, ты прекрасно знаешь, какая репутация у Али, особенно в нашем селе. Я никогда не слышал ничего плохого от других людей об этой семье, хотя, да будет тебе известно, что я, что твоя мать, о них спрашивали, – он запнулся, как бы подбирая правильные выражения:

– Я неоднократно замечал, что у людей с большим состоянием возникают большие проблемы, о существовании которых никто не задумывается. Богатство других людей, если они умеют им искусно пользоваться, затуманивает разум скромному народу. Понимаешь ли, Камилла, когда человек взбирается на вершину материального благополучия и финансового успеха, он обязательно что-то оставляет позади: свое здоровье, свою семью и друзей, совесть, или, что хуже всего, свою душу. У всего есть цена, Камилла. И порой она настолько высока, что превращает жизнь человека в сущий ад. А нажитое состояние становится для него кошмаром, – папа засыпал две чайные ложки сахара в свой кофе, перемешал его. Затем откусил кусочек тоста, пожал плечами:

– Я никогда бы не подумал, что с Али могло произойти что-то подобное. Но твой поступок заставил меня поменять свое мнение, – он загадочно улыбнулся:

– Пап, ты ведь помнишь, что я объявила развод его сыну? – напомнила я отцу. Он, сделав очередной глоток, кивнул:

– Али сыграл не последнюю роль в этой истории, не так ли? – папа лукаво посмотрел на меня. У меня сложилось впечатление, что он знает о страшных секретах этих мужчин. Мне стало нехорошо:

– Камилла? – папа приложил теплую ладонь на мой лоб:

– Я в порядке. Просто… ты порой удивляешь меня своей проницательностью, – весело заверила его я. Папа усмехнулся:

– Жизнь и не такому научит, – сделав еще один глоток, он взглянул на запястье, на котором красовались подаренные мамой лет десять назад часы:

– Через десять минут должен приземлиться самолет с твоим братом, – я встала из-за стола следом за папой и принялась убирать грязную посуду:

– С Асламбеком или Зауром? – папа усмехнулся:

– Зависит от того, кого из них ты хочешь увидеть больше.

– Привет, сестренка! – бодро поприветствовал меня Заур, заходя в коттедж. В правой руке он держал ручку большого темно-коричневого чемодана, на плече красовался черный рюкзак, а левой он крепко меня обнял:

– Ты что тут делаешь? Я вообще-то Асламбека ждала с четырехчасовыми лекциями о нравственности в день, – отметила я, отвечая на объятия младшего брата. С таким ростом он, честное слово, должен был стать баскетболистом. Я еле доходила до его плеча. Небось за те пару месяцев, что мы не виделись, Заур успел и Асламбека перегнать:

– Я тоже очень рад тебя видеть, – улыбнулся младший брат на все 32. Из-за стресса во время экзаменов он сильно похудел, лицо покрылось красными точками. Впрочем, ничего удивительного. Как-никак Заур еще не преодолел переходный возраст:

– Для травмированной женщины ты выглядишь неплохо. Я думал, тебя тут с того света откачивают, – с усмешкой произнес Заур, оценивающе оглядывая меня с ног до головы. Я недовольно цокнула:

– Для выпускника, сдающего экзамены в штаты, ты тоже держишься неплохо, хотя, – пристально посмотрела на красные точки: – Твои прыщи со мной поспорили бы, – настала очередь Заура бурчать. При этом он принялся трогать руками свое лицо:

– Это из-за нервов. Ты случайно не знаешь какое-нибудь средство? Неприятно даже в зеркало на себя смотреть:

– Представляю, скольких девушек отпугнули твои прыщи, – я прыснула, а когда поймала сердитый взгляд брата, добавила:

– Самое эффективное средство – это избавиться от пристрастия к сладкому, заниматься спортом и наладить свой режим:

– Нормальный режим и занятия спортом тебе тоже не помешали бы, сестренка. Мама говорила, что ты ночью вообще не спишь, – заметил мой брат. Не успела я ответить, как наша беседа была нарушена мамой и Томой. Обе несли в руках пакеты с продуктами:

– Чего это вы встали прямо у входа? – мама одарила меня неодобрительным взглядом, всучила один пакет Зауру, второй – мне. Они с Томой прошли на кухню, мы пошли за ними:

– Кстати, Заур, это… – указываю пальцем на мачеху с целью официально представить ее брату, но он прерывает меня со словами: