Георгий Мо - Эровый роман. Книга третья

Незнакомцы все так же ходили из комнаты в комнату, встречаясь периодически взглядами. И всегда в них был немой укор. Вася не мог понять, в чем он провинился перед отцом, в отличие от его отца, которому было очевидно в чем. Гомосексуалист не мог быть настоящим мужчиной, которого отец хотел воспитать в своем сыне, даже имея отличное образование и нужные манеры. Хотя на этот счет отец и мог сказать какую-то очередную обидную фразу, мол “какие манеры у педиков всем известно”.

Размолвка в семье была для Васи как замкнутый круг, потому что ничто не могло изменить мнение отца. Ему необходимо было разорвать его и выйти оттуда, оставив мать мучиться за него, потому что всю свою оставшуюся жизнь отец взваливал на жену свою правоту. Он оправдывался перед самим собой же, повторяя одну и туже фразу, что слово – не воробей. И сказанная когда-то неаккуратно фраза сыну была для него самого не меньшим ударом – как мечом разящим, отрезав все то, что было между ними до.

Они оба проиграли сражение. Тот, кто обидел на всю жизнь, и кого обидели. И мама ничего не могла с этим поделать, ведь она не имела права растить в себе свое мнение, отличное от главы семейства, точно так же, как и сын. Поэтому ей приходилось только слушать, вовремя наливая мужу в рюмку горячительные напитки, иначе камни из упреков начинали лететь и в ее сторону.

Когда основы семьи пошатнулись, у каждого в квартире началась своя жизнь. Но Вася не хотел выживать, он хотел жить. Потому решение собрать чемодан и уехать навсегда из-под отцовского гнета стало для него необходимым шагом. В душе его бушевала вьюга, но он до последнего ждал хоть одну примиряющую фразу. Велика была бы цена пары слов, но этого не случилось. Снежный ком из нарастающих обид превратился в неуправляемый.

Василий всегда считал свою семью идеальной. Строгий отец, как господин, но знающий, что нужно для жизни и как этого достичь, а также мама – кроткая рабыня и сын, с помощью которого можно все осуществить. Но, когда в семье все хорошо, невозможно найти причины для ссор. А значит, все случилось не зря и, может быть, вовремя. Именно так для себя решил однажды Вася, когда с чемоданом в руках навсегда захлопнул дверь в семью.

Если бы только знал отец, чего стоило его сыну вырваться из обид и начать жить так, как отец и хотел. Если бы только отец Васи имел понятие о том, как высоко было давление его слов. Это была всеразрушающая ссора. Он ее никогда не забывал и все делал только ради того, чтобы быть таким, каким отец и хотел – властным и богатым, пусть и не дипломатом.

– Знаешь, как-то отец мне сказал… “Мечтаю, что наступит тот день, когда мои дети вырастут. Встанут на ноги. Когда я перестану их обеспечивать и чему-то учить, направлять. Что приедет однажды ко мне сын и подарит мне автомобиль…”

– И что? Подарил? – с небольшой усмешкой спросил я.

– Ты смеешься?! – он поднял глаза со злобой.

– Нет. Просто вопрос.

– Разве он заслужил? Чтобы я ему что-то дарил… Автомоби-иль! У него губа не дура, он сразу сказал какой автомобиль желает… BMW.

– Ну… Видимо, он хотел, чтобы ты хорошо зарабатывал.

– Потому что сам неудачник!!!

– Ты все еще злишься на него?

– Да нет! Не то чтобы… Но предательство сложно забыть!

– Ты считаешь, что он тебя предал?

– Да! Да! Он сказал мне то, что не было правдой! Он сравнил меня с каким-то ничтожеством! Во всяком случае, я именно так себя почувствовал. И только потому, что я – не такой, как все.

– Может быть, ты и имеешь все это, – я развел руками. – Только потому, что хотел доказать ему что-то?

– Нет! Нет!!! Я имею все это, потому что я работал! Много работал! Трудно и нудно!

По Васе было видно, что его до сих пор гложет ссора с отцом. Что тучи, которые когда-то сгустились в его душе, так и не развеялись, и солнце не выглянуло. Даже имея все то, что могло бы его отцу быть усладой, не вызывало в нем лотерейной радости. Все это было для Васи следствием того, сколько он работал и как. В душе его все так же грозно бил набат и звучали обидные фразы, произнесенные отцом.

– В семье не без урода.

– Так говорил твой отец?

– Я уверен, что он и сейчас так говорит, когда его спрашивают обо мне. Мне кажется, это больше ему подходит, а не мне! Что он вообще знает о гомосексуализме? Скажем честно, ни-че-го! А ты? Ты небось тоже погряз в стереотипных фразах? Что ты знаешь об этом?! – он продолжал отвечать со злобой, тяжело дыша.

– Особо ничего. Хотя у меня есть друзья…

– Друзья-гомики?!

– Ну почему ты так говоришь? Друзья с другой ориентацией.

– А ты не думал… Почему они с тобой дружат? Может, им нравится твое общество не в качестве друга?

– Думал. Конечно, думал. И не раз.

– И что?! Что надумал?! Хотя-я-я… Можешь не отвечать. И так все ясно!!! Ты дружил со всеми голубыми… – он опустил голову, подперев ее одной рукой, и поднял взгляд. – Кроме меня.

Его черные глаза стрельнули, как стрелы. Даже слов было не нужно. Все читалось в них без труда. Тяжкая борьба с самим собой и море сомнений. И даже то, чем он сейчас со мной делился, – уже было для него испытанием. Он уже жалел, по обычаю… Только сейчас он был еще трезв.

Но он был себе верен на сто процентов. Владел собой. Переборщив с признаниями, перевел тему. Стал пропускать каждую фразу через сердце, умело пряча эмоции. И, хоть и не хватало порой воздуха, когда он рассказывал о своем отце, он все равно держал марку будто горящие шрамы его не беспокоили. Сейчас было невозможно угадать, что творится у него внутри. Вася, по обыкновению, снова стал играть свою заученную роль. Того, кто имеет абсолютно все и счастлив от этого. И даже на мой вопрос о том, как ему живется в таком огромном шикарном доме одному, не тронул его ни один мускул. Он улыбнулся хитро и сказал, что всегда об этом мечтал. Но, кажется, что улыбка была сквозь боль. И я это прочувствовал.

– Ты же тоже один живешь. Каково тебе?

– Я не один.

– Да ла-адно? Житье со стариком – это разве то, о чем ты мечта-ал?

– А откуда тебе знать, о чем я мечтал и мечтаю?

– Расска-ажешь? – виниры оголились. – Хотя-я-я… Я много знаю. Знаю, что деньги тебя не интересуют. Ты явно не об этом мечтал! Иначе-е… Ты точно сумасшедший!

– Может, я потому тебе когда-то и понравился?

Он вновь заулыбался. Опустил глаза. Кажется, что я попал в точку, но он никак это не прокомментировал.

– Жизнь без любви не имеет смысла.

Вася поднял глаза. Резко. Сменил улыбку на серьезное выражение лица. Я почувствовал какое-то смятение. Взгляд был рассеянным, словно в панике или в замешательстве. Но лицо вновь было скрыто от эмоций. Как отрепетированная роль, проросшая насквозь.

– Жизнь без любви не имеет смысла? – повторил он за мной в ироничной интонации.