Наталья Шагаева - Знай

– Откуда ты так много обо мне знаешь? Ванька рассказал? – Дима упорно игнорирует мой вопрос, делая вид, что не слышит меня, отрывается вперед, продвигаясь к кассе. Иду за ним, думая о том, что еще он обо мне знает. И откуда? На кассе я подаю карту, Волк ловко выхватывает ее из моих рук, забрасывая обратно в сумку, достает из кармана наличку, рассчитываясь за продукты.

– Да. – произносит он, как только мы выходим из магазина.

– Что «Да»? – не понимаю я.

– Я украл эти деньги, – ухмыляется он. Я убью брата! Он передает Диме все мои слова и предостережения. – Ты такого обо мне мнения?

– Нет, я ничего подобного… – пытаюсь оправдаться, но Дима меня останавливает.

– Хотя, ты где-то права, – загадочно произносит он.

– Что значит «права»? – но Волк, как всегда, оставляет вопрос без ответа. Уверенно идет к машине, останавливаясь возле багажника. Щелкаю брелоком, Димка складывает продукты. Без приглашения садится на переднее пассажирское сидение.

– Дима, давай не будем играть в эти ненужные нам игры, и просто будем нормально общаться. Нам какое-то время предстоит жить в одной квартире. Прекрати свои игры, – прошу его я по дороге домой, с надеждой смотря на него.

– Я и не играю. Я просто говорю все, что думаю и чувствую. И если ты имеешь ввиду наш поцелуй на диване, и мои прикосновения к твоей нежной коже, – он останавливается, задумчиво смотрит в лобовое стекло, – то я не могу обещать, что этого больше не повторится. Я попробовал тебя один раз, и уже не смогу остановится. Да и ты сама этого безумно хочешь. Тебе надо просто отпустить ситуацию и принять все, что хочешь ты и твое тело.

– Я ничего такого не хочу, – произношу четко, громко, чтобы до него, наконец, дошло.

– И врать тебе тоже не идет, – уверено говорит он, поворачиваясь ко мне. А я не смею на него взглянуть, ведь я действительно его хочу. Мое предательское тело просто трясется от желания, когда он рядом.

– Я не вру, – тихо отвечаю я, в последней жалкой попытке оправдаться.

– Может Дым, конечно, тебе и верит, но я вижу тебя на сквозь.

– Кто? Дым?

– Встречаешься с ним почти девять лет и до сих пор не знаешь, что он – Дым? – ухмыляется Дима. Дым. И я вспоминаю, как однажды слышала, что один из знакомых Вадима так его называл. Но не придала тогда этому значения.

– Может для тебя и привычно давать людям клички. А для меня нет. А вот ты откуда знаешь, как его называют? – интересуюсь я, понимая, что этот пацан не так-то прост. Все он знает. Знает, что Вадика зовут Дым, хотя даже я этого не знала. Дима просто цокает в ответ, качая головой.

Доезжаем до дома, выходим из машины, Волк забирает пакеты из багажника. Проходим в подъезд. Чертов лифт, как всегда, не работает. Благо живу я всего на пятом этаже. Иду по лестнице вперед, Дима следом за мной. На лестнице третьего этажа шпилька туфель ломается, нога подворачивается. Практически падаю, успевая схватиться за перила. Резкая боль простреливает лодыжку. Больно до слез, которые сами по себе катятся из глаз. На ногу встать не могу. Сильные руки подхватывают меня, поднимая. По инерции, цепляюсь за его шею. Мне настолько больно, что уже все равно, что он опять прикасается ко мне. Утыкаюсь в его шею, закусывая губы, пытаюсь остановить слезы.

– Потерпи немного, сейчас, – говорит он куда-то в мои волосы, поднимаясь наверх. Останавливается возле входной двери. Просит ключи. Достаю ключи из кармана своего жакета. Дима аккуратно ставит меня на пол, просит, чтобы я опиралась об него. Открывает дверь, и тут же снова подхватывает меня на руки, заносит в гостиную, сажает на диван. Идет в зону кухни к холодильнику, достает замороженные овощи, приносит мне и аккуратно прикладывает к моей ноге. Боль немного утихает, нога начинает распухать на глазах. Волк аккуратно снимает с меня туфли. Осматривает мою ногу, сводит брови. Быстро поднимается и идет в комнату. Откидываю голову на спинку дивана. Боль немного стихает, уже не такая острая. Глубоко дышу, соображая, что делать дальше: позвонить Ваньке, попросить отвезти меня в травмпункт? Слышу шаги возвращающего Димы, поднимаю голову, смотрю, как Волк опускается передо мной на пол, в руках у него какой-то тюбик.

– Это гель, он снимет воспаление и облегчит боль, – поясняет он. – У тебя простой вывих, возможно растяжение мышцы.

– Откуда тебе знать? Как ты это определил? – спрашиваю я, пытаясь снять с себя жакет. От боли тело покрылось потом. На мне темно-бордовое узкое платье без рукавов, и подкладка жакета липнет к коже. Дима немного приподнимается, помогает стащить жакет, кидает его рядом со мной на диван. Как всегда, игнорирует мои вопросы.

– Давай нанесем гель, и тебе станет легче. – Соглашаюсь кивком головы. Дима тянет руки подолу моего платья, немного задирая его вверх. Хватаю его за запястья.

– Что ты делаешь?! – В недоумении спрашиваю я, удерживая его руку.

– На тебе чулки. Их надо снять, чтобы нанести мазь, – поясняет он, аккуратно высвобождая мою руку. Нагло задирает платье, прикасаясь к резинке чулок. И у меня только два вопроса: как он узнал, что на мне именно чулки, а не колготки? И какого хрена он делает?!

– Стой, я сама! – одергиваю его теплые руки, которые уже успели нежно прикоснуться к внутренней стороне бедра. Под пристальным взглядом Волка стягиваю капрон вниз, ниже колена, пытаюсь поднять ноющую ногу. Дима буквально вырывает у меня злосчастный чулок, аккуратно снимая его с больного места, отбрасывает на пол. И теперь я пристально за ним наблюдаю. Он наносит гель себе на пальцы, потихоньку поднимает мою ногу, кладет ее себе на колено. Аккуратно втирает гель в больное место. А я уже практически не чувствую боли, я как заколдованная наблюдаю за его действиями. Осматриваю его сильные мужественные руки, с вздувшимися венами от поднятия железа в спортзале. В голове мелькает картинка, как эти руки исследуют мое обнаженное тело. Смотрю на его сосредоточенное лицо; на скулы с легкой небритостью, к которым до покалывания в пальцах хочется прикоснуться. Смотрю на губы, вспоминая, насколько они мягкие, ласковые и тоже время требовательные, и до помутнения хочу почувствовать их еще раз. Сглатываю, дыхание учащается. Мне кажется, я схожу с ума и мое предательское тело, до скручивающей боли внизу живота, хочет этого пацана. Дима прекращает наносить гель, поднимает голову, ловя мой взгляд в свои сети. Продолжает удерживать мою ногу. И я поддаюсь, просто смотрю в упор в его глаза. И тону в их темной бездне. Я вижу, как они темнеют, как забирают меня в плен, лишают разума и силы воли. Его невыносимо темные глаза обещают мне все сладкие муки, подчиняя себе мой разум, вводя в транс, впиваясь в сознание, не отпускают. Чувствую, как теплая шершавая рука обхватывает мою ногу и медленно движется вверх, подбирается к коленке, выше и выше, к внутренней стороне бедра, останавливается там, выводя узоры на чувствительной пылающей коже. Я чувствую его возбуждающие прикосновения, слышу тяжелое дыхание, продолжаю смотреть в темную бездну своего безумия. Он берет меня за другое колено и властно, бесцеремонно раздвигает мои ноги настолько широко, насколько позволяет мое узкое платье. Ведет пальцами вверх к краю моих трусиков. Где-то в глубине плененного сознания я понимаю, что мне надо немедленно его остановить, но теряю мысль, как только его нежные пальцы начинают поглаживать мою плоть через шелковую ткань. Кусаю губы до боли, подрагиваю от каждого его прикосновения. Между ног все пульсирует, требуя большего. Влага растекается, просачивается через тонкую ткань. И Волк это чувствует, растягивая губы в кривоватой полуулыбке, продолжая удерживать мой взгляд. Кажется, что он не трогает меня руками, он берет и имеет меня только глазами, выворачивая сознание. Его пальцы очень осторожны, маленький нажим на уже воспаленный клитор, и снова ласка. И эти чертовы умелые пальцы знают, что делать. Как будто только он знает мое тело и только он может подарить мне наслаждение всего лишь одним прикосновением. Хочется стонать, просить большего, почувствовать его пальцы без преград. Но я сдерживаюсь, кусая губы в кровь, покрываясь потом и мурашками одновременно.