Наталья Шагаева - Знай

– Сними верх платья, – Волк мягким бархатным полутоном отдает приказ, включая в свой гипноз голос. Слегка качаю головой, отказываюсь выполнять.

– Пожалуйста, сними, – просто просит он. – Я хочу тебя видеть, видеть твою красивую грудь и твое тело. Я устал представлять его себе по ночам, – возможно, если бы он не удерживал в плену мое сознание, я бы залепила ему пощечину или сказала, что мое голое тело так и останется у него в мечтах. Но в данный момент его признание действует на меня как сильнейший афродизиак. Завожу руки за спину, слышу, как Дима втягивает в себя воздух, продолжая нежно терзать мои промокшие трусики. Расстегиваю замок на платье, спускаю его с плеч. Предстаю перед ним в темно бордовом кружевном белье, через которое проступают мои воспаленные соски.

– Боже, – впервые его полутон меняется на тихий шепот, с легкой хрипотцой. – Ты так прекрасна, Софи. Невыносимо красива. Ты даже лучше, чем я себе представлял, – и я не выдерживаю, тихий стон слетает с моих губ. Волк поднимается, нависает надо мной, опираясь на спинку дивана. Меня окутывает его запах, погружая в смесь цитруса и чего-то еще горьковатого, вызывая ураган противоречивых эмоций. Он спускает лямки моего бюстгальтера, отодвигает чашечки вниз, впуская грудь на свободу. Я чувствую, как от глубокого дыхания моя грудь колышется. Вижу, как напрягается его челюсть, лицо бледнеет, и маленькие капельки пота появляются над верхней губой. И тут он отпускает мой взгляд, переводя глаза на мои губы, ниже, на грудь, долго изучает ее. По логике меня должно отпустить. Но нет, это сильнейший транс, от которого просто так не отойдешь. Я сама тянусь к нему, наплевав на все и всех, закрываю глаза и ищу его губы. И он целует меня, зарывается в мои волосы, сдирая заколку, кидает ее на пол. Пожирает меня языком, ласкает мой рот, не отдавая инициативу ни на минуту. Отстраняется, скидывает с себя толстовку, футболку. Берет мои руки, тянет к своей груди.

– Прикоснись ко мне, – просит он, вжимая мои ладони в свою твердую напряженную грудь. И я чувствую его дрожь, такую же, как у меня, проходящую через все тело. Провожу по груди ладонями, хаотично ласкаю пальцами, Дима немного стонет, снова целует мои губы. Сплетает языки, заставляя меня отвечать ему. Спускается ниже по шее. Нет, не целует, просто ведет губами. Еще ниже к груди, покрывая ее легкими поцелуями. Всасывает сосок. Оттягивает его губами, отпускает, слегка на него дует. Мне кажется, что еще чуть-чуть, и я взорвусь, разлечусь на мелкие осколки. Низ живота скручивает мучительно тянущей болью и желанием почувствовать его в себе. Волк принимается терзать мою вторую грудь, одновременно задирая мою юбку вверх на пояс. Быстро проникает рукой в трусики, накрывая мою влажную плоть.

– Дима, пожалуйста, не надо, прошу, – сама не понимаю, зачем я его останавливаю. Но, видимо, я еще не совсем потеряла рассудок, и мой мозг не сдался в его плен, в отличие от тела. Сжимаю его сильные плечи, пытаясь оттолкнуть, чувствую, как Волка трясет. Он не слушает меня, уже хаотично покрывая поцелуями мою шею, плечи, грудь, лаская мои влажные складочки.

– Дима, Дима, остановись, – прошу ему в губы, которыми он пытается заставить меня замолчать. – Пожалуйста. Это неправильно. Мы не можем. Так не должно быть.

– Замолчи. Больше ни слова, – все-таки целует, преодолевая мое сопротивление. Находит мой клитор, слегка нажимает, массирует круговыми движениями.

– Это неправильно, мы не… – прогибаюсь в его руках, выгибаясь Диме навстречу.

– Что мы не должны?! – уже рычит в мои губы со злостью. – Что неправильно? – продолжает очень медленно ласкать клитор. Останавливаясь, просто поглаживая складки, распределяя влагу, и начинает все заново. – Кто сказал, что так не должно быть?! И что это неправильно? – спрашивает в губы, засасывая их. – Может это – самая правильная вещь в нашей жизни? – растирает мой клитор сильнее. Закатываю глаза, запрокидываю голову, и он уже слегка щипает мой воспаленный клитор. Тугой узел внизу живота начинает развязываться, опаляя все тело мощным жаром.

– Эй, есть кто-нибудь дома?! – голос Ивана врывается в комнату, разбивая меня на осколки, окатывая ледяной водой, моментально приводя в себя. Возвращая мне разум и здравомыслие. Накрывает ужасающим пониманием произошедшего, дает силу оттолкнуть Волка от себя с такой силой, что он, пошатываясь, почти падает назад.

София

Иногда, мы совершаем поступки, о которых жалеем. Но сожаление приходит после. Когда мы их совершаем, то не задумываемся, насколько правильно или неправильно мы поступаем. Нас просто несет по течению, иногда накрывает волной цунами. Осознание совершенного приходит после.

В данный момент меня одолевает чувство стыда, ужаса от совершенного, я отказываюсь понимать себя. Такое ощущение что то, что происходило мгновение назад, было не со мной. Это была не я. А кто-то другой, очень сильно на меня похожий. Кто-то, кому я очень завидовала, потому что он может испытать такие нереальные эмоции и ощущения. Кто-то, кто свободен выбирать и делать все, что он хочет. Кто-то, но не я. Я не имею на все это права.

Волк тяжело дышит, стоит ровно в том месте, куда я его оттолкнула. В отличие от меня, Дима не теряется.

– Оденься. Я его отвлеку, – еле слышно шепчет мне хриплым голосом. Молниеносно натягивает на себя футболку, и выходит в прихожую к Ивану. Быстро, дрожащими руками, натягиваю на себя бюстгальтер, верх платья, лихорадочно пытаюсь его застегнуть. Немного приподнимаюсь, превозмогая боль в ноге, расправляю подол платья. Волосы растрепаны, заколка валяется на полу, рядом с толстовкой Димы. Приглаживаю волосы, надеясь на то, что Ванька ничего не заметит. Слышу приближающиеся шаги, и тихий разговор брата с Димой. Откидываю голову на спинку дивана, прикрываю рукой глаза, пряча свое смятение и стыд.

– Что произошло? Что с тобой? – озадаченно спрашивает Ванька. Не успеваю я поднять голову и открыть рот, как Дима отвечает за меня.

– Она подвернула ногу на лестнице. Я помог ей подняться и намазал ногу гелем, – я все-таки поднимаю голову, смотрю на взволнованного Ивана, внимательно осматривающего мою ногу, чулок на полу, толстовку Волка.

– Больно? Может надо обратиться в травмпункт? – спрашивает брат, садясь рядом со мной на диван.

– Нет. Все нормально, – пытаюсь унять дрожь в голосе. Моя нога действительно уже не болит, только тогда, когда я на нее наступаю. Я до сих пор дрожу от нашего с Волком безумия и так и неудовлетворенного желания, от которого меня до сих пор колотит.

– Не похоже, что все нормально, – с подозрением произносит Иван. – Тебя всю трясет. И косметика вся размазана. Ты плакала? – Ваньку просто так не проведешь.