Василий Боярков - Не по совести

Тагиева хотела возразить, и сказать, что на них уже аккурат и «наехали», причем поступили по всем правилам криминального бизнеса, но сделать этого не успела: Гордеева, увлеченная совсем иными помыслами, дольше задерживаться не стала, а, быстро повернувшись, побежала обратно в комнату, откуда буквально через секунду послышалось ее веселое «щебетание». Другая девушка, нисколько не успокоенная, все же решила приятельницу от основной «работы» не отрывать, а отягощенная тяжелым вздохом, вышла вон из квартиры и отправилась восвояси.

Перед тем как перейти к раскрытию дальнейших событий, следует остановиться на том немаловажном условии, как же было устроено чередование «сменщиц»; здесь обязательно стоит обратить внимание, что, «как ни крути», но часы текущих суток, приходящиеся на различное время, отличаются по своей «полезной нагрузке»; к примеру, поздним вечером наплыв клиентов представляется гораздо большим, чем, скажем, в ранее утро; руководствуясь этими нехитрыми принципами, чтобы избежать дискриминации и присущего ей неравноправия, было решено чередоваться, установив «смену» сроком в одну неделю; получалось, что каждый использует «апартаменты» как по самой большей загруженности, так в точности и по меньшей, предоставляя возможность путанам как отдохнуть, так в итоге и заработать.

Итак, возвращаясь к той неделе, когда происходили описываемые события, с полной уверенностью уже можно утверждать, что Анжелика «работала» в самую какую есть «горячую пору»; другими словами, после того как Азмира ушла, у нее клиент начал сменяться клиентом, заполнив все причитающиеся ей шесть часов «рабочего вечера». Закончив столь «удачную смену» в двенадцать часов уже полноправной ночи, она была одновременна и «выжата» словно лимон, и очень довольна своим общим успехом; в дальнейшем, уставшая, она оставила квартиру третьей «сменщице», сама же, пересчитав заработанные ею приличные деньги, неспешной походкой направилась к выходу.

Теперь следует обратить внимание еще и на такую особенность: их «порочная практика» сложилась таким интересным образом, что ко времени каждой их «пересменки» (чтобы не рисковать и не ходить до дома пешком) прямо возле этого дома (причем давно уже без предварительного заказа) находилась машина такси, «послушно» ожидавшая выхода той, которая, говоря на их же местном жаргоне, «уже отстрелялась»; таксисты в основном были одни и те же и менялись только согласно установленного у них сменного графика. Наверное, водительская привычка не нарушалась и в тот злополучный день, по крайней мере, проститутке так показалось: она не заметила никаких существенных изменений, и единственное, что ее могло бы насторожить, так это нахождение за рулем совсем ей незнакомого человека…

– Привет! А где сейчас Саша? – невольно зевая, поинтересовалась «отработавшая» свой день «шалава», немного (но все же не в достаточной мере) удивившись этой неожиданной «рокировке». – Сегодня вроде бы его смена?

– Он заболел очень тяжелой болезнью и не смог прийти на работу, – однозначно и несколько грубо заметил новый водитель, – но Вы не переживайте: он посвятил меня во все существующие нюансы, и я даже знаю, куда Вас нужно вести.

– Да? – машинально удивилась Гордеева, поразившись взаимовыручке, существующей в том числе и у здешних шоферов. – Вот молодец, – отметила она его расторопность и тут же поняла, что должна обязательно посочувствовать: – А чем он болен? Это опасно?

– Нет, – усмехнулся таксист, включив передачу и трогаясь с места, – но какое-то время его не будет: он сломал ногу, а по-видимому, еще и руку; другие же подробности мне пока неизвестны.

Мужчина не врал. Как будет нетрудно догадаться, им был не кто иной, как сам Костя-киллер, представший перед девушкой своей собственной бандитской персоной; разумеется, с водителем он менялся с полной его неохотой, но вместе с тем не позабыл, однако, ему доходчиво объяснить, что мера эта является вынужденной, а значит, ему самому – страсть как не хочется! – поступать с ним подобным, чудовищным, образом; в итоге оказалось, что владельцу машины, вначале вроде бы несговорчивому, нечего другого в общем-то и не осталось, как согласиться с предложенным ему вариантом, ведь от правильности принятого решения напрямую зависели как его будущее здоровье, так, возможно, и сама дальнейшая жизнь. Заполучив таким, не очень естественным, а главное, гуманным, образом интересовавший бандитов автомобиль, небезызвестный «коллега» Константина, носящий преступное прозвище Слон, остался проводить поучительную беседу, основная сущность которой сводилась к тому, что водитель поступил как нельзя более верно; в конце концов, ведь он ограничился только переломом ноги, большой гематомой под левым глазом да разве еще несколькими синяками и ссадинами, наплывшими по всему остальному телу – возможное «травмированием» правой руки? – ну, что ж, не без этого… тем временем его пронырливый товарищ отправился претворять в жизнь основную часть задуманной им изобретательной «делюги».

– Не повезло, – с грустью промолвила Анжелика, искренне переживая за давно знакомого ей человека, – как это случилось?

– Чисто случайно, – пустился Беркутов в рассуждения, продолжая мастерски управляться с машиной и одновременно разгоняя ее до порядочной скорости, – выбрал не ту работу, а затем связался с нехорошей компанией – вот здоровьем за свою неразумную оплошность и поплатился.

– Даже так? – невольно занервничала Гордеева, заерзав на своем месте и вспоминая недавний разговор со своей прежней «сменщицей»; а еще она обратила внимание, что автомобиль свернул совсем не в ту сторону.

– Там перекрыто движение, – небрежно буркнул шофер, словно прочитав мысли своей пассажирки и вспоминая фрагмент известной картины, – необходимо ехать в объезд.

– Остановите: я выйду, – вдруг почувствовав исходившую от мужчины опасность, дрожащим голосом проговорила молодая путана, – я передумала ехать домой, а еще… мне нужно зайти в одно место, которое располагается как раз в этом самом квартале.

– Из этой машины можно выйти только тогда, когда я этого захочу, – резко «отрезал» водитель, осознав, что его раскусили, хотя по ровному счету не сильно-то он и старался скрывать свою бандитскую личность: – Меня зовут Костя-киллер, и, надеюсь, ты понимаешь, что это значит.

«Жгучий холод», вмиг охвативший ее изнутри, сжал у девушки и без того небольшое сердечко в один миниатюрный комочек, причем ей даже показалось, что на какое-то мгновение этот ее орган остановился, а душа «стремительно прыгнула» в пятки, в результате чего она теперь сидела, оставаясь ни жива ни мертва; итак, с полной ответственностью можно утверждать, что, наконец осознав нависшую над ней опасность, в итоге она очень сильно переживала, что не прислушалась к страхам Азмиры, когда та пыталась ей предупредить как раз о чем-то подобном (ну, или, возможно, похожем). Вместе с тем изменить уже что-либо было нельзя, и оставалось только «плыть» по течению, полностью доверившись безнравственным преступникам, да разве что еще их ближайшей подруге, злодейке-судьбе; и ни одна из рисковых мыслей, будораживших сейчас ее воспаленный мозг – выпрыгнуть на ходу; огреть водителя дамской сумочкой; вцепиться ему ногтями в глаза; укусить его за руку – не находили своего понимания из-за осознания их полной абсурдности. Беркутов между тем гнал, превышая все допустимые скорости, чтобы ни в коем случае не дать своей спутнице возможность осуществить какую-нибудь ненужную глупость; расчет его оказался верным, ведь девушке даже мысль не приходила в ее непутевую голову, чтобы на столь быстром ходу выкинуть что-то такое, что шло бы вразрез с его первоначальными планами. Вот так, в принужденной к спокойствию обстановке, с учетом внутренних переживаний и сильнейших эмоций, душивших Гордееву изнутри, они смогли покинуть пределы города и, направляясь в сторону Ярославля, достигли деревни Буньково, где располагался питомник декоративных растений. Недалеко от него находилось небольшое строение, больше похожее на сарай; оно отстояло чуть в стороне, к нему вела проселочная дорога, а поблизости не было видно никакого жилья; говоря размышлениями перепуганной красавицы, если здесь, к примеру, закричать, то вряд ли бы тебя кто-то услышал, и единственное, на кого можно было бы сейчас рассчитывать – это на какого-нибудь чересчур смелого охранника, дежурившего в месте разведения саженцев.